Страница 7 из 25
В дальнейшем мы укажем на неточности в трактовке теории Анаксагора, которые допускает в этом отрывке Лукреций; но положение «подобное стремится к подобному» изложено им весьма наглядно.
Применительно к органической жизни это положение принимает несколько иную форму: «Подобное питается подобным».
Как мы уже сказали выше, положение «Подобное стремится к подобному» не было изобретением Анаксагора. В его эпоху оно принадлежало к числу общепринятых истин: им пользуются Эмпедокл, атомисты и несколько позднее — Платон (в его теории материи). Судя по дошедшим до нас описаниям процесса возникновения миров согласно Левкиппу и Демокриту, у них это положение было основным космообразующим принципом. Напомним еще одно место из Лукреция, в котором излагается действие этого принципа у Демокрита:
В отличие от Демокрита у Анаксагора положение «Подобное стремится к подобному» лежало в основе не главного, а лишь вторичного механизма, дополнявшего первичный механизм космического круговращения. Эти два механизма по мнению Анаксагора, определяли весь дальнейший ход процесса космообразования. Детальное рассмотрение отдельных этапов этого процесса представляет значительные трудности. От сочинения Анаксагора до нас дошли лишь два коротеньких фрагмента (фр. 15 и 16), которые непосредственно относятся к данному вопросу; правда, они могут быть дополнены доксографическими физическими свидетельствами, но эти свидетельства тоже неполны и подчас противоречивы. С учетом этих обстоятельств постараемся представить себе схему образования основных структурных элементов нашего мира эту схему можно разбить на несколько этапов.
Первый этап, как мы уже указывали выше характеризуется образованием двух огромных концентрических слоев, или сфер, из которых внутренняя состоит из более плотного, влажного, холодного и темного воздуха, а внешняя заполнена разреженным, сухим, горячим и светлым эфиром. Заметим при этом, что космическая центрифуга Анаксагора разделяет компоненты первичной смеси отнюдь не по весу как это может представиться с первого взгляда а по совокупности перечисленных свойств, которые оказываются взаимосвязанными. Это обстоятельство подтверждается свидетельством Феофраста который, излагая мнения ранних философов об ощущениях, пишет следующее: «Они, например, говорят, что редкое и легкое есть одновременно теплое, плотное же и густое — холодное, подобно тому как Анаксагор различает воздух и эфир» (7, 516).
На втором этапе космообразования происходит дальнейшая дифференциация этой структуры, прежде всего за счет воздушной сферы. Из нее выделяются относительно более влажные и темные массы; уплотняясь вокруг экваториальной плоскости космического вихря, они образуют Землю, принимающую вид плотной, расплющенной лепешки; она поддерживается в подвешенном состоянии находящимся под ней воздухом. В дальнейшем по каким-то неясным причинам ориентация этой лепешки в пространстве изменилась, в результате чего ось мирового вращения заняла наклонное положение по отношению к плоскости Земли. Но это произошло гораздо позднее: согласно одному источнику, уже после появления живых существ.
Другой неясной проблемой у Анаксагора была проблема происхождения наземных вод — морей, озер и рек. С одной стороны, вода должна была выделиться из воздуха еще до земли: ведь она занимает промежуточное положение между воздухом и землей. Как пишет сам Анаксагор, «из этих выделяющихся масс сгущается Земля. А именно, из облаков выделяется вода, из воды же земля, из земли же сгущаются камни от действия холода…» (фр. 16).
Однако этому, как кажется, противоречат доксографические свидетельства, согласно которым море, по Анаксагору, образовалось из жидкости, находящейся в Земле. Да и у самого Анаксагора имеется указание, что в первичной смеси наряду со всеми другими ее компонентами содержалось «много земли» (фр. 4), т. е. в плане космической иерархии земля, видимо, занимает первичное положение по отношению к воде. Не вдаваясь в детальный анализ этих противоречивых свидетельств, мы допустим, что каждое из них отражало лишь какой-то аспект концепции Анаксагора, в целом до нас не дошедшей. Укажем в связи с этим на гипотезу английского исследователя М. Стокса, который считает, что процитированный выше 16-й фрагмент не имеет космогонического значения, а относится лишь к повседневному кругообороту веществ (см. 72).
К третьему этапу космообразования относится возникновение небесных тел — Солнца, Луны и звезд. С учетом всех имеющихся в нашем распоряжении данных точку зрения Анаксагора по этому вопросу можно изложить следующим образом. По мере дифференциации концентрических оболочек космоса их движение приобретает все более неравномерный характер. В то время как внешняя эфирная оболочка продолжает вращаться с большой скоростью, захватывая все новые массы окружающей смеси и лишь в силу этого постепенно замедляя свое движение, внутреннее ядро космоса вместе с Землей испытывает значительно большее замедление и к настоящему времени, по-видимому, почти совсем остановилось. Это приводит к тому, что вращающиеся массы эфира воздействуют на края земного диска, с которыми они соприкасаются, отрывают от них выступающие глыбы и камни и увлекают их в своем движении. Под действием эфирного жара а также в результате трения эти глыбы и камни раскаляются и становятся светящимися. Солнце — самая большая из этих глыб величиной превышающая Пелопоннес. Луна — другая большая глыба, оторвавшаяся от Земли; она движется по орбите, находящейся ближе к Земле, чем орбита Солнца, поэтому она не так раскалена. Раскаленные области на Луне чередуются с более холодными, имеющими землистую природу кроме того, на Луне можно заметить возвышенности, низменности и глубокие впадины Согласно некоторым источникам Анаксагор допускал возможность существования на Луне живых существ. Звезды — это более мелкие камни, воспламенившиеся под действием эфира. Они удалены от Земли дальше, чем Солнце и Луна; на своих местах они удерживаются силой вращательного движения (т. е. центробежной силой). Но иногда, под влиянием какого-либо колебания или сотрясения, они срываются со своих мест и падают на Землю наподобие искр, гаснущих, как только они попадают в более холодные области воздуха. Именно такой упавшей звездой был, по мнению Анаксагора, знаменитый эгоспотамский метеорит, о котором было сказано выше.
Как объяснял и объяснял ли вообще Анаксагор движение планет по небесному своду — источники хранят об этом полное молчание. О существовании планет, т. е. «блуждающих звезд», он бесспорно знал (упоминание об Утренней и Вечерней звезде, т. е. о Венере, мы находим уже у Гомера), ядро космоса но весьма сомнительно, различал ли он те пять планет, которые в это время были хорошо известны вавилонянам и, возможно, пифагорейцам: Аристотель сообщает о том, как объяснял Анаксагор появление комет: кометы, по его мнению, представляют собой соединения планет, когда последние сближаются и кажутся касающимися друг друга. Эту точку зрения принял потом Демокрит. Подобные мнения показывают, что эти философы не занимались наблюдением планет и не имели никакого представления об их движениях.
Другая парадоксальная гипотеза была высказана Анаксагором по поводу Млечного Пути. По его мнению, это та область ночного неба, на которую не падают солнечные лучи, поскольку она находится в тени земного диска. В этой области нет звезд, свет которых затмевался бы солнечными лучами (днем мы вообще не видим никаких звезд, ночью же на участках неба, освещенных Солнцем, мы воспринимаем только наиболее яркие звезды); поэтому-то она светится так ярко. Нам теперь трудно представить себе, что Анаксагор не замечал несообразностей, к которым приводила его гипотеза. Как, в частности, ответил бы он на вопрос, почему Млечный Путь занимает всегда одну и ту же область звездного небосвода, а не перемещается соответственно движению Солнца под земным диском. То, что Анаксагор — и не только он, но и Демокрит, и другие современные им мыслители — не ставил подобных, с нашей точки зрения очень элементарных, вопросов или, может быть, игнорировал их, указывает на незрелость научного мышления той эпохи — мышления, стремившегося найти рациональное объяснение любому явлению природы, но не умевшего подойти критически к той или иной попытке такого объяснения.