Сын Наполеона

Она позвала Лизбет. Первая встреча молодых людей была сдержанной, холодной, можно сказать, строгой, в присутствии обеспокоенной матери.

Лизбет не составило труда узнать в молодом человеке того, кого приняла за студента, так внимательно смотревшего на нее, когда они слушали музыку.

Девушка покраснела, заговорив с ним, срывающимся голосом поблагодарила за желание заняться ею и матерью. И добавила, улыбаясь, что обе они будут счастливы принимать его.

Франц лихорадочно искал средство более сблизиться с ними и предложил вдруг сопровождать их на прогулке. Они отказались.

— Впрочем, — заметила Лизбет, — если мама захочет, мы пойдем в воскресенье после обеда послушать музыку на Пратер, где вы уже видели нас однажды, и если вам захочется составить компанию, мы сможем вместе погулять по бульвару. Там ведь собирается вся Вена… Быть может, мы встретим кого-нибудь из старых товарищей и друзей полковника фон Ландсдорфа, которые подтвердят все то, что мы вам рассказали, и убедят вас помочь.

Настаивать более не имело смысла, и герцог Рейхштадтский поспешил откланяться.

В следующее воскресенье он явился на свидание минута в минуту, предложил выпить чего-нибудь освежающего за столиком под деревьями. Постепенно между ними установилась некоторая близость.

В течение месяца герцог Рейхштадтский и Лизбет встречались от случая к случаю. В делах, похоже, не намечалось никаких сдвигов, вдова полковника все время возвращалась в разговоре к своей петиции и несправедливости, проявленной к ней. Францу же никак не удавалось объясниться с Лизбет.

Девушка прекрасно понимала состояние молодого человека, такого предупредительного и любезного. Забавно, что она приняла его за студента, тогда как он служил секретарем во дворце.

Франц собирался поторопить события. Он разыскал своего дядю, эрцгерцога Карла, который был очень расположен к нему, и изложил все — о петиции вдовы, о том, что он заинтересован в благоприятном ходе дела. Эрцгерцог приказал принести бумаги, просмотрел их и через несколько дней вызвал племянника:

— Теперь мы можем поговорить. Полковник фон Ландсдорф в самом деле был убит на дуэли при досадных обстоятельствах. Он оскорбил офицера выше его по званию и, чтобы драться на дуэли, должен был подать в отставку. Таким образом он потерял право на расположение императора. Но поскольку ты заинтересован в этой семье, да и все документы подтверждают, что настоящим зачинщиком был генерал, а не полковник, я прикажу канцлеру издать декрет, по которому госпожа фон Ландсдорф будет иметь право на треть пенсии. Полную она получила бы при обычных обстоятельствах. Что касается дочери, то я рекомендовал ее второй чтицей при дворе, в следующем месяце она займет место первой… Беги сообщить добрую весть. Ты доволен своим дядей? Разве не исполняет он все твои желания, несносный мальчишка?! — добродушно рассмеялся эрцгерцог Карл, ведь вместе с императором они по-настоящему любили сына великого человека.

Франц горячо поблагодарил дядю и, счастливый, помчался в квартал Асперн.

Госпожа Ландсдорф сияла от радости, к которой, однако, примешивалась горечь: она должна была расстаться с дочерью.

Лизбет старалась утешить мать, говоря, что императорский дворец не на краю земли, что, имея пенсию, она сможет снять небольшой домик в предместье Асперн и что она, Лизбет, будет навещать ее так часто, как только позволит ей служба.

Признательность — самый верный путь к любви. Лизбет, уже находившаяся под впечатлением от любезности, тонкости и доброты того, кого она принимала за секретаря, начала испытывать все более сильное чувство к нему.

Ее удивляло только одно: с момента вступления в должность она не видела Франца.

Разве у секретаря нет обязанностей во дворце? Или он забыл ее? Должно же быть какое-то объяснение тому, что он не находит способа увидеть ее? Казалось, молодой человек проявлял несколько иные чувства, нежели расположение просто покровителя.

Она подумала, что в первое же свободное от службы воскресенье отправится послушать музыку одна. Может статься, там она встретит его?

Лизбет пришла на бульвар, где столько приятных вечеров провела в обществе Франца.

Однако столик, за которым они обычно сидели, был занят каким-то веселым семейством. Нигде не мелькало приятное, задумчивое лицо того, кто уже оказался на первом месте в ее сердце.

Опечаленная, она вернулась во дворец, заперлась в своей комнате и взяла в руки книгу. Надо отвлечься, не думать о молодом человеке, который всего лишь промелькнул в ее жизни.

Книга оказалась ежегодником двора с портретами, генеалогией, родственными связями, брачными союзами всех лиц, имеющих ранг во дворце или близких к императорской семье.

Она с интересом рассматривала портреты эрцгерцогов, принцев и родственников императора, и вдруг взгляд ее остановился на портрете молодого человека, под которым стояло: эрцгерцог Франц-Иосиф, герцог Рейхштадтский, внук Его Величества Императора.

— Как же он похож на него! — прошептала она. — Те же глаза, рот, черты. Можно сказать, что на портрете — его брат!..

Она смотрела на изображение, не подозревая правды. Просто похож!

— О, надо оставить у себя эту книгу! Буду думать, что это его портрет и он со мной…

Однажды, когда встречи и беседы с молодым секретарем уже казались ей сном, она получила записку от Франца. Он сообщал, что был вынужден по делам службы покинуть Вену, и спрашивал, не хочется ли ей прогуляться по бульвару, тому самому, где они встретились в первый раз.

Счастливая Лизбет прижала руку к сердцу, прошептав:

— Он не забыл меня! А может, он сомневается, что я его люблю…

Молодые люди встретились. На этот раз они были одни и могли говорить открыто о своих впечатлениях, желаниях, мечтах. Расстались довольно поздно. Приближалась ночь. Долгий поцелуй скрепил их союз.

Герцог Рейхштадтский впервые целиком отдался чистому чувству. Он нашел в любви к этой девушке то, что не дано ему было познать в его ранге. Она тоже страстно любила его, полагая, что юноша беден и существует на скромное жалованье чиновника в канцелярии. И это придавало их чувствам особое очарование.

Герцог, рано попав в салоны, испытал горькое разочарование и раздражение, обнаружив, что его успех там есть результат интереса и амбиций большинства женщин, стремившихся познакомиться, увлечь и, возможно, подчинить того, кто был сыном Наполеона. Он усматривал во всех женских взглядах в некотором роде лишь имперские притязания.

Поговаривали, что ему могла быть уготована счастливая судьба. Возможно, однажды к нему вернется французский трон. Возможно, в результате смерти эрцгерцогов, или специального выбора, или чрезвычайного императорского декрета Австрийская империя перейдет в руки государева внука.

Величие имени, тайна, окружавшая его, славное будущее, которое, казалось, ждало его, — все это давало герцогу явное преимущество в дамском обществе. Он прекрасно понимал, насколько пустой и фальшивой была любовь, которую выказывали ему, насколько расчетливыми были знаки почитания, направленные на него. Обращая мысли к скромной чтице, которая любила его, не зная всего о нем, которая не ждала от него короны в награду за любовь, он говорил себе, что поступил правильно, пустившись в свое время на поиски счастья.

И дал волю мечтам: «Хорошо бы она никогда не узнала, кто я на самом деле, и продолжала любить во мне секретаря Франца».

Часть вторая

Замок Шенбрунн

Кафе «Прогресс»

На одной из мрачных и извилистых парижских улочек, в каменном мешке, чреве старого торгового центра, на углу улицы Мандар, находилось небольшое кафе, завсегдатаями которого были торговцы, мелкие предприниматели и служащие из округи.

Кафе «Прогресс» — именно так называлось заведение, — похоже, сохраняло все традиции прошлого: следы мух на грязных и изодранных обоях, паутина по углам и слои пыли, ставшей вязкой массой от осевшей на нее смеси дыма, пара, пота и дыхания, пропитавших стены зала.