Страница 35 из 50
— Банго здесь не появлялся?
Вопрос показался Соне более чем странным. Велнес-центр был абсолютным табу для собак. В том числе и для Банго.
— Нет. А что, он пропал?
— Когда я приехала, его дома не было. И я до сих пор не могу его найти.
— А когда его видели в последний раз?
— Вчера вечером. Мишель кормила его.
— Отель большой, может, его где-нибудь случайно заперли?
— Я уже везде побывала. Водолечебница была моей последней надеждой…
— Да он, наверное, просто гуляет где-нибудь поблизости.
Барбара Петерс покачала головой.
— Он никогда не гуляет один.
8
— Зачем ты пошел к Мануэлю?
— Люмбаго.
— Да, но почему не ко мне?
— У тебя я подрываю здоровье, а у него лечусь.
Соня рассмеялась. Она лежала на своей узкой кровати, положив голову Бобу на плечо и следя за причудливой игрой теней на потолке.
— Ты веришь, что звук может быть желтым, в розовых чешуйках? — спросила она.
— Если бы у звуков были цвета — почему бы и нет?
— У звуков есть цвета. И я их иногда вижу.
— Ференц Лист тоже в это верил.
— Я ничего не выдумываю, я это знаю. Мой мозг способен иногда видеть цвета звуков.
Она почувствовала в темноте полуулыбку Боба.
— И какого цвета мои звуки, когда я играю?
— Они — как дым сигареты. Не серый — когда его выдыхаешь изо рта или из носа, — а синеватый, когда он поднимается вверх от кончика сигареты.
Он прижал ее к себе.
— Именно так я и хотел бы играть — чтобы звуки были синими, прозрачными и невесомыми, как дым оставленной в пепельнице сигареты.
— А иногда я ощущаю даже вкус звуков.
— И какой же вкус у моей музыки?
Соня выпрямилась и склонилась к его лицу.
— Вот какой.
Она сунула ему в рот язык.
Боб еще спал, когда она тихо вышла из комнаты и повесила на ручку двери табличку «Просьба не беспокоить!».
Холл был пуст. За стойкой портье тоже никого не было. Из-за двери конторы доносился тихий голос диктора, читавшего утренние новости.
Ее встретил уже привычный запах хлорки и эфирных масел. Оба бассейна, объятые тишиной и покоем, казались заколдованными озерами. Размытый пейзаж за стеклянным фасадом напоминал огромное живописное полотно. Серое небо залило склон горы и долину рассеянным, мутным светом, стерев все тени и контуры.
Из душа на краю термального бассейна тихо капала вода. Одна из кушеток, нарушив строй, стояла особняком, криво и на некотором расстоянии от других. Лежавший на ней купальный халат свисал с обеих сторон и касался пола. Соня поставила кушетку на место, подняла халат. Под ним лежали два журнала, похожие на те, что обычно читала Леа, старшая дочь Хойзерманнов.
На крючке возле душевых кабин кто-то оставил купальную шапочку. Рядом с джакузи стояла пара шлепанцев с фирменной надписью отеля.
Приведя все в порядок, Соня направилась к лестнице, но почему-то вдруг замедлила шаги. Лестница чем-то напомнила ей вход в склеп.
Коридор показался ей в этот раз более прохладным и мрачным, чем в другие дни, когда у нее бывали утренние дежурства. Она быстро, как будто за ней кто-то гнался, прошла к аппаратной, нажала дверную ручку, сделала глубокий вдох и толкнула дверь.
Постояв с полминуты на пороге, пока глаза не адаптировались к темноте, в которой теплились лишь лампочки приборов, она решительно прошла к ящику с предохранителями и повернула выключатель. Вызывая в памяти нужные положения переключателей, рычажков и кнопок, она торопливо произвела необходимые манипуляции, вышла из аппаратной и начала обычный обход помещений.
Перед каждой дверью ей приходилось делать над собой усилие, чтобы открыть ее. Она везде включила свет и поставила регуляторы освещения на максимум.
Зал отдыха она оставила на последний момент. И вот она подошла к двери и заставила себя нажать вниз ручку. Потом приоткрыла дверь, отступила на шаг, сосчитала до трех и мягко толкнула ее ногой. Дверь медленно отворилась, открыв вид на аквариум. Рыбы спокойно плавали посреди водорослей и камней.
Соня осторожно вошла и включила свет. Все было как обычно. Если не считать запаха. Пахло не теми эфирными маслами, которыми они заправляли ароматизаторы, а чем-то другим. Пачули?
Одной из кушеток кто-то пользовался. В изголовье вместо подушки лежало несколько сложенных вместе полотенец. В изножье кушетка была испачкана, словно на ней лежали прямо в грязной обуви.
На полу рядом с кушеткой Соня обнаружила пепел и окурок. Вернее, остаток самокрутки. Закрыв дверь, она бросилась к лестнице.
Наверху она чуть не столкнулась с Барбарой Петерс. Та была не в купальном халате, как обычно в это время, а в джинсах, кашемировом пуловере и бейсболке, скрывшей ее нечесаные волосы. Судя по ее виду, она провела бессонную ночь.
— Что-нибудь с Банго?.. — робко спросила Барбара Петерс.
— В зале отдыха кто-то курил марихуану!
Но Барбара Петерс лишь отмахнулась от этой новости.
— Он так и не появился. Даже ночью. Я уже готова ко всему…
— Никто из гостей не мог курить марихуану. Я думаю, кто-то проник ночью в зал отдыха, улегся прямо в грязных ботинках на кушетку и преспокойно выкурил косяк. Он хотел, чтобы мы это заметили. Он хотел, чтобы мы знали, что он в любой момент может прийти сюда, как к себе домой.
Только теперь на лице начальницы появился интерес к этой истории.
— Вы думаете, это имеет отношение к исчезновению Банго?
— Я думаю, это имеет отношение ко всем этим странным происшествиям. А если исчезновение Банго — одно из этих странных происшествий…
— Так оно и есть.
Барбара Петерс решительно пошла вниз по лестнице. Соня последовала за ней.
Несколько секунд они молча стояли перед кушеткой.
— Здесь что-то витает в воздухе… — произнесла наконец Барбара Петерс.
— Злоба и жестокость.
Они вновь умолкли на некоторое время.
— На машине Рето Баццеля есть наклейка с конопляным листком… — сказала Соня, обращаясь скорее к себе самой.
— Вы думаете, это его работа?
— Да.
— И вы по-прежнему считаете, что я должна обратиться в полицию?
— Да. И чем скорее, тем лучше.
— По-вашему, он может быть причастен и к исчезновению Банго?
Не столько потому, что действительно так думала, сколько чтобы заставить ее наконец подключить полицию, Соня ответила:
— Я бы не удивилась.
Барбара Петерс сгребла в кучу грязные полотенца на кушетке.
— Стоп! Полиции же нужно зафиксировать следы.
— Ей придется довольствоваться нашими показаниями. Вы что, хотите, чтобы они закрыли отель до окончания своих следственно-розыскных мероприятий? Пока все не сфотографируют, не снимут все отпечатки пальцев и не распугают всех наших клиентов?
Не успела Соня опомниться, как она вышла из зала со своей охапкой улик, бросила все это в корзину с грязным бельем в комнате для уборщиц и вернулась со щеткой и совком.
Полчаса назад Рето Баццель забрал молоко, и Джан Шпрехер, усевшись на скамейку с биноклем, стал ждать, когда джип покажется внизу на Дорф-штрассе. В тот самый момент, когда молоковоз появился в поле зрения, навстречу ему устремилась полицейская патрульная машина. Они разъехались, полицейская машина проследовала дальше, повернула к «Гамандеру» и припарковалась на стоянке. Из нее вышли двое в форме, вошли в отель и как сквозь землю провалились.
Как будто ему больше нечего делать, как торчать тут и ждать каких-то полицейских!
Соня думала, что Барбара Петерс захочет, чтобы она была рядом, когда приедут полицейские. Но та сказала, что позовет ее, если она понадобится. Полицейские давно приехали, но никто никуда ее не позвал. А несколько минут назад она увидела через стеклянную дверь, как те выходят из отеля.
Сидя на кушетке у края бассейна, она следила за купающимися. Вернее, за купающейся — фрау Куммер, которая, не обращая на нее никакого внимания, плескалась в термальном бассейне и время от времени перекидывалась несколькими фразами с фройляйн Зайферт, стоявшей в одежде у воды.