Поединок на атолле

Прошло с полмесяца после моего возвращения на остров. Погода стала портиться. Небо подернулось оловянной дымкой, ветер стих, только прибой на барьерном рифе загрохотал сильней. Где-то недалеко бушевал ураган. Сахоно покачивал головой и подолгу стоял со своими соплеменниками, видимо обсуждая, будет или не будет буря. В конце концов они, наверное, решили, что ураган пройдет стороной. Это было видно по их поведению: никто из них не стал убирать копру в мешки, не укреплял стены хижин, построенных из тростниковых циновок и пальмовых листьев. Женщины весело судачили, собравшись возле костра наших соседей. С Ронго, Тави и другими ребятами мы охотились на морских черепах в лагуне. Нам удалось загнать в сеть черепаху килограммов на сорок. С криком и смехом мы выволокли добычу на песок и перевернули на спину. В это время кто-то из ребят крикнул и показал рукой в океан.

К острову приближался большой трехмачтовый корабль с убранными парусами. Он шел очень быстро, видно, на нем стояли мощные двигатели, и вел его между рифами очень опытный лоцман… Минут через двадцать корабль уже вошел в лагуну. Низко сидящий в воде, выкрашенный под цвет океана, он был очень красив со своими гордо откинутыми назад мачтами. Бушприт поддерживала статуя женщины. На носу была надпись золотыми буквами: «Лолита».

«Лолита» неслась прямо на нас. Внезапно мачты у нее задрожали, и она остановилась метрах в ста от берега, в клюзах загрохотали цепи, и в воду полетели сразу два якоря.

Я рассматривал шхуну, стоя на коралловой глыбе…

Так вот какая она, «Лолита»! Никогда бы не подумал, увидев в порту этот красивый корабль, что на нем плавают морские разбойники.

Но никого похожего на пирата, я пока не видел. По палубе пробегали матросы в серых робах, крепили снасти и выполняли еще какую-то будничную работу. Наконец, палуба опустела, осталось только несколько матросов, да вахтенный штурман в белом костюме расхаживал по крылу низкого мостика. К штурману подошел матрос и тотчас же опрометью бросился к рынде – колоколу, висевшему сбоку рубки. Над островом разнесся тревожный звон, и на палубу высыпала команда, очень многочисленная даже для такого большого корабля. Над фальшбортом мелькали темные лица, бескозырки с белыми чехлами. Матросы строились на шканцах – посредине корабля. Засвистел боцман, и матросы замерли, повернув головы в сторону рубки. Оттуда шел низенький офицер, смуглый, во всем белом, с золотыми нашивками капитана на рукавах, похожий на японца, а рядом с ним вышагивал Ласковый Питер. На нем была белая рубаха и красные шорты. Он также увидел меня, наклонившись, что-то сказал капитану «Лолиты», затем помахал мне рукой, провел пальцем по шее и, улыбаясь, показал на рею грот-мачты.

Из шеренги вышли четыре кучерявых, бородатых матроса и бросились к шлюпбалкам, расчехлили шлюпку, быстро спустили на воду и сами соскользнули в нее по талям. Вскоре спустился за ними и пятый, невзрачного вида малаец с боцманской дудкой на груди. До берега было совсем близко – несколько взмахов весел, и шлюпка с разгона вылетела носом на песок. Бородатые матросы, это были тораджи – представители знаменитого племени пиратов, много веков занимающихся разбоем в южных морях, выскочили в воду, помогли выбраться из шлюпки боцману, и все направились ко мне.

Мелькнула мысль: «Бежать!» Но куда? Да было уже и поздно. Тораджи окружили меня, скаля зубы. С виду они выглядели вполне простодушными парнями. Боцман подошел почти вплотную ко мне, сказал что-то на непонятном языке и выжидающе замолчал. Лицо его показалось мне усталым и чем-то недовольным, как у капризного ребенка, и сам он весь мало походил на мужчину, да еще на пирата. Он повторил фразу детским голоском и, повернувшись, зашагал к шлюпке. Из-под рубахи у него виднелась кобура, а из нее торчало дуло пистолета.

Два тораджа взяли меня под руки и с хохотом по тащили вслед за боцманом. Я не сопротивлялся. Что я мог сделать один против четырех здоровенных моряков?

На «Лолите» меня встретил Ласковый Питер.

– Добро пожаловать, мой мальчик! Не скучал без меня? Ну конечно, нет. Такова людская благодарность…

Фальшивые словоизлияния Ласкового Питера прекратил капитан «Лолиты», прикрикнув на тораджей. Они быстро провели меня перед строем и остановились на правом фланге. Матросы вытягивали головы, чтобы посмотреть на меня, над палубой стоял разноязычный гул. Внезапно все стихли и головы повернули в сторону бака. Оттуда два матроса с автоматами, висевшими у них на шее, волокли по палубе полуголого истерзанного человека со связанными впереди руками. Лицо связанного показалось мне знакомым. Он торопливо вертел головой, будто искал кого-то, чтобы позвать на помощь.

«Да это же наш штурман с «Ориона», У Син! – узнал я наконец человека со связанными руками.- Бедняга, он тоже доплыл до одного из островов и его схватили сообщники Ласкового Питера. Что они хотят с ним сделать?»

Мне припомнился весь разговор с капитаном, обвинявшим его в гибели «Ориона». Наверное, штурман что-нибудь подстроил, чтобы корабль пошел на дно с грузом пиратского оружия? А может быть, нас снесло на рифы ветром и течением? Все равно нельзя так мучить человека. И такого хорошего человека!

«Правда и мужество победят!» – говорил, он. Какая же это правда?!

У Сина поставили рядом со мной. Он сказал:

– Не надо отчаиваться, по крайней мере, тебе.

У тебя есть шансы на жизнь. Даже я не считаю, что все погибло.- Он улыбнулся кровоточащими губами.- Правда и мужество победят!

К нам подошли японец – капитан «Лолиты» и Ласковый Питер. У японца было полное лицо и золотые зубы. Он улыбался, но в узких глазах его не было улыбки, от них веяло холодом, жестокостью, властью. Японец и немец говорили по-английски. Я не понимал ни слова, только догадывался, что речь шла о нас с У Сином.

Они разговаривали несколько минут, затем Ласковый Питер сказал:

– Ну вот, Фома, наконец исполняется мое предсказание – сейчас тебя повесят вместе с твоим другом. Он признался, что сообщил тебе о своем замысле потопить «Орион». Ты же, зная об этом, умолчал.

– Ложь! – тихо сказал У Син.- Человек, не достойный видеть солнце, зачем ты лжешь мальчику?

Ласковый Питер наотмашь ударил штурмана по лицу и, если бы не тораджи, он бы упал.

У Син, повиснув на руках матросов, тяжело дышал, опустив голову.

Ласковый Питер продолжал:

– Этот негодяй, неизвестно из каких соображений, выгораживает тебя, но это ничего не даст. У тебя нет шансов так же, как и у него. И можешь верить, мне жаль тебя. Так бесславно окончить жизнь! Среди этого черномазого сброда. Бр-р! Не завидую тебе, мой мальчик.- Он умолк на несколько секунд, придав своему лицу ханжески скорбное выражение, затем, будто осененный внезапной мыслью, схватил меня за плечо.- Есть выход! Ты сейчас выйдешь перед этим сбродом и неважно, что они ничего не поймут, все же скажешь, что знал замыслы У Сина, но не мог сказать мне, связанный клятвой. Вот и все! Жизнь тебе на какой-то отрезок времени будет гарантирована. Слово немецкого офицера!

У Син поднял голову:

– Ты можешь сказать все, что хочет этот негодяй, чтобы спасти себе жизнь. Мне теперь не повредит уже ничто. Я прощаю тебе все, что ты скажешь, так как чувствую, что ты способен на лучшее.

– Он дает тебе дельный совет.

Ласковый Питер перевел японцу, тот показал свои золотые зубы и одобрительно кивнул мне.

– Ну, Фома! – Ласковый Питер подтолкнул меня в спину.- Как видишь, все это простая формальность. По их дурацким законам, чтобы повесить человека, нужен кроме обвинителя еще хоть один свидетель. Пустая формальность. Должен тебе сказать, что все на «Лолите» держат пари – одни за то, что ты, спасая свою шкуру, будешь благоразумен, вторые почему-то уверены, что ты поступишь, как идиот. Между прочим, я держу пари с Симадо-сан.

Японец прислушался, бросил взгляд на Ласкового Питера и улыбнулся мне.

– Ты, надеюсь, понимаешь, что элементарная порядочность не позволяет мне сказать тебе, за какой вариант я держу пари.