Страница 19 из 51
Но первой же весной произошло важнейшее событие. Можно даже сказать — эпохальное. По меркам леса, конечно.
Получив гильдийскую печать, Тикша, невзирая на свой юный возраст не собирался отказываться от полагавшейся ему власти. Как только появилась возможность опереться на серьезную силу, новый глава отправился наводить порядок в полученном хозяйстве. Совершенно случайно его попутчиками оказались Лысто и пять малозаметных личностей из разных отрядов. Все пятеро уже примелькались на тренировках и детей и взрослых в качестве инструкторов по нестандартным умениям. Достаточно сказать, что кое-что из их науки оказалось полезно даже мне.
Семерка отсутствовала неделю, и вернулась очень довольная результатами экспедиции. Информация из Арвинта потекла широким потоком. И не только информация. Ночная гильдия Арвинта была теперь нашей до мозга костей.
За зиму Лысто наладил неплохую сеть осведомителей и в Шебуре, и в более удаленных Ноухвельте и Гармонте, но с Арвинтскими ворами они не шли ни в какое сравнение.
А весной… Весной герцог решил, что усилился достаточно, чтобы продолжить завоевания. Насколько я понимаю, планировал он захватить только небольшой и сравнительно слабый Мельтон. Но неожиданно оказалось, что графство договорилось с еще двумя государствами, и бертаймские войска встретилось с объединенными силами всех троих. Четыре дня противники стояли друг против друга, не решаясь начать битву. Но если союзники просто ждали, то завоеватель использовал это время с толком. Гарнизоны Арвинта и Ноухвельта, ближайшие к месту действия, были урезаны ниже всех возможных пределов, а освободившиеся силы форсированным маршем двинулись на помощь герцогу.
Решили исход битвы именно эти части, или то, что союзники на редкость бездарно спланировали и провели сражение, не столь важно. В итоге Бертайм присоединил к себе в три раза больше государств, чем рассчитывал. Но пока герцог организовывал эту победу, некоторые горячие головы…
Гонец, везший известие о уходе бертаймских войск из Арвинта, встретил отряд сотника Стякужа всего в двадцати милях от города. Встретил не случайно, Сотник патрулировал дальнюю границу леса, и отслеживание всех движущихся в нашем направлении входило в его обязанности. К тому времени патрульные отряды уже обязательно укомплектовывались кем-либо из детей-ментатов для сканирования местности. Ментат из Тикши получился слабеньким, но все же получился, а потому в патрулировании он участвовал. И был в этот раз с отрядом Стякужа. В этом гарнизону Арвинта определенно не повезло. Второе их невезение заключалось в том, что у гонца с собой был бурдюк с пивом, которым он не преминул угостить Сотника.
Тикша и выпивший Стякуж с сотней людей (Сотник стал таки сотником не только по прозвищу) в двух десятках миль от города, защищенного таким же количеством стражи… И ночь! Это была гремучая смесь! Через час партизаны прятались на опушке в прямой видимости от городских ворот, а пробравшийся в город глава ночной гильдии раздавал задания своим подчиненным. Охрана ворот была вырезана изнутри, и конные десятки под красными флагами ворвались в город.
Воевать под флагами единого Хортейма придумал тоже Стякуж. Остальные отряды были однородны и поднимали флаги Шебура или Арвинта. У Стякужа же только в самом начале шебурцы составляли большинство. Очень скоро к нему собрались практически все выходцы из других королевств. Состав получился очень пестрый и представляющий почти весь Хортейм. Утомленный бесконечными спорами о флагах Стякуж принял решение, и впервые за много лет над головами военного отряда заалело красное полотнище.
Битвы в Арвинте не получилось. Партизаны и воры резали сонных бертаймцев разве что не в постелях. Город был очищен меньше, чем за час. Уходя, а сотник прекрасно понимал, что удерживать город — большая ошибка, Стякуж прихватил с собой собранные бертаймцами налоги и заключенных арвинтской тюрьмы.
Среди них и нашлось настоящее сокровище. Истощенный до последний степени, с незаживающими гноящимися ранами и следами пыток, но живой и условно целый Руян Гвор Бесстрашный, капитан гвардии Арвинта и отец Юшмана.
Возвращение отряда с патрулирования было не просто триумфальным. Капитан, с радостным изумлением глядящий на своих детей и Стожара… Арта, плачущая у носилок с отцом… Юшман, клянущийся Сотнику в вечной преданности… Сам Стякуж, выпивший «призовое» пиво и лезущий ко мне с поцелуями и обещаниями обязательно "набить волосатую звериную харю, но не сейчас, когда все такие счастливые»…
Еще не полностью выздоровевший, капитан самым активным образом включился в общую работу. Один из высших офицеров Арвинта, а его должность приравнивалась к командующему армией, за талант и храбрость уважаемый воинами всех королевств, он оказался именно тем человеком, которого не хватало лесным войскам, чтобы стать настоящей армией.
Объединение прошло буквально за месяц. По совету нового командующего Шебур и Стожар издали специальный указ о слиянии после освобождения их королевств в единое государство и призвали остальные государства присоединиться и возродить Великий Хортейм. То, что этот призыв являлся пустым сотрясением воздуха, поскольку две трети государств были поглощены Бертаймом, а остальные не горели желанием ни к кому присоединяться, было не столь принципиально.
Так же, как и то, что наибольших успехов в объединении хортских земель достиг именно герцог. Лесная армия теперь звалась хортской и ходила под красным флагом. А армия герцога — бертаймской, и флаг у нее был соответствующий.
Герцог, вернувшийся после успешной войны и обнаруживший, что партизаны не только не умерли от голода, но еще и умудрились его ограбить, пришел в неописуемое бешенство. Однако попытка выловить по лесам хотя бы кого-нибудь не принесла ни малейших результатов. Предупрежденные ментатами обо всех передвижениях противника, повстанцы были хозяевами положения. Небольшие отряды просто уничтожались из засад. Большие неделями бродили по лесу, не встречая ничего живого. В непосредственный контакт с ними вступали всего два раза, когда появлялась угроза их выхода к поселку. Оба раза следовало отвлекающее нападение и отступление с уводом нападающих за собой.
Так продолжалось до осени, когда капитан Гвор дал генеральное сражение забравшемуся в леса трехтысячному войску противника. Сражение было неправильным. Бертаймцев расстреливали из луков, а им оставалось только защищаться, любая контратака в направлении стрельбы попадала в пустое место, рубить можно было только деревья. Когда прикрытый щитами сильно поредевший строй бертаймцев, потерявших всех лошадей, сумел, наконец, вырваться из леса, по нему с противоположной стороны ударила конница Гвора, обошедшая врага. Разгром был полный.
С этого момента война стала позиционной. Хортская армия перехватила инициативу, но сил для серьезного удара у нее не хватало. Партизаны налетали на отдельные отряды и гарнизоны, убивали чиновников, перехватывали обозы, иногда проводили глубокие рейды по тылам противника. Герцог пытался перекрыть границы, гонялся за нашими отрядами на своей территории, однако в лес не лез. О новых завоеваниях речи не шло. Все силы приходилось кидать на защиту. Несмотря на это, наша казна пополнялась намного быстрее, чем его. А уж людские потери нельзя было даже сравнивать.
Три с половиной года такой войны сильно подорвали экономику Бертайма. Герцог изначально отхапал себе кусок, которым без помощи приморцев должен был подавиться. Вмешательство лесной армии усугубило его положение…
— Деда Йети! Деда Йети! Смотри, что я придумала!
Такали. Маленькая Тала. Девочка, которая не должна была жить. На которую валятся все возможные неприятности. Потерявшая мать в два месяца. Спасенная от голодной смерти за считанные минуты до конца. К которой мгновенно липла любая болезнь. Она выпила моей крови больше, чем любые десять других детей вместе взятые. В прямом смысле: в виде лекарств. Несмотря на это, только год назад начала более-менее приходить в порядок…