Меч

— Есть новости? — спросил Иосиф, когда в зале остались лишь двое. Он и Токак. И шестеро наемников. Но у статуй нет ушей.

— Есть, Великий!

Иосиф поморщился:

— Церемонии оставь павлинам. Ты — волк. Веди себя, как пристало волку.

— Русы выступили на Царьград. Идут двумя потоками. Из Киева вдоль Днепра и из Кордно по Волге с волоком в Дон.

— Второй поток не угрожает нам?

— Чудеса бывают лишь в сказках. И базарных слухах. Своими силами вятичам не одолеть войска Великого. Кроме того, они и так отстают от киевлян, и не будут терять время. Если не возникнет сложностей со снабжением. Но для этого достаточно действовать по Вашему плану, Великий!

— Хорошо. Отдай распоряжение в Шаркил приготовить еду для продажи русам. И выведи армию к излучине. Как только русы уйдут за Дон, пойдешь на север. Нужно захватить кузнецов, знающих, как получать эту их «сталь», а не тот мусор, что выходит у нас!

— Слушаюсь, Великий! — Токак склонился в поклоне. Низком. Однако молодой полководец сумел удержаться, и поклон выражает лишь уважение, но не лесть. До лести не хватило считанных ногтей изгиба спины…

— И не забудь! Ты должен успеть до того, как они вернутся. Мы должны быть готовы и к ответным гостям. Да, ты не боишься русинских самострелов?

Огланкур презрительно поморщился:

— Детская игрушка. Наши луки бьют дальше и точнее!

— Иди.

Когда за Токаком закрылась дверь, каган-бек еще какое-то время раздумывал над грядущими событиями. Нет, ошибки не видно. Пока русы будут громить Царьград, конница молодого огланкура обрушится на вятичей. Спалит города, разрушит все новые промыслы, что, как грибы после дождя, выросли за последние годы. И рабов пригонит. А измотанные схваткой с ромеями русы, вернувшись к пепелищам, будут не в силах нанести ответный удар. А через пару лет будет поздно. Да и никто не будет ждать пару лет. Следующим же летом Иосиф уничтожит эту угрозу. Впрочем, возможно, все решится и в этом году. Если удачно выбрать время, дождавшись вятичских войск на обратном пути…

Константинополь, лето 6449 от сотворения мира, апрель

Икона на стене улыбнулась вошедшему. Словно узнала. А может, и узнала. Германцы верят, что в оружии живет душа. То почему бы и иконе не обрести немного божественного света? Ведь Она же не просто женщина, а Мать. Мать Бога.

Турмарх подумал, что у него появился повод улыбнуться. Крамольные мысли, и у кого? Смешно, да. Отчего бы не искривить губы? Впрочем, не стоит. Все равно, он здесь один. Никто не оценит.

Промокший плащ неопрятной кучей мусора лежал у двери. По уму, давно следовало устроить какую-нибудь вешалку для одежды, а не бросать ту на пол. Впрочем, турмарх, как часто ты бываешь снаружи? Уже почти забыл, на что похож лес. И как колышется степь под ветром, становясь подобием моря. Жизнь превратилась в сплошное подземелье. А тут всегда одна погода. Не зима и не лето. И ничего не поделаешь. Судьба.

К промозглому ветру с дождем, что царил снаружи, добавились не менее мерзкие новости. Весной росы готовят большой набег. Очень большой. Пожалуй, даже не набег, а самую настоящую военную кампанию. И судя по донесениям, новый поход будет куда масштабнее прошлого.

Как бы снова не пришлось Городу платить откупные северянам. А стенам — терпеть щит, накрепко приколоченный над Золотыми воротами.

Но тогда, в прошлом, князь-колдун Хельги застал Империю врасплох. Сегодня у росов не будет легкой победы. Гостей будут ждать. Всё сходится, слова Ираклия совпадают с донесениями из Хазарии. И от болгар слышно то же самое. Весной. По Днепру. На лодьях. Большой силой.

Да и нет у росов другого пути в город святого Константина, кроме морского. Разве что идти через земли диких турков[5] и Болгарию. Но это еще невероятнее, чем путь сквозь Кавказ и Малую Азию. Что же, в море русов будет ждать сюрприз. И не один…

А вот фемы Климатов и Корсуня придется отдать на разграбление. Хотя… Если армия доместика схол[6] Иоанна Куркуаса окажется там, да еще усиленная отрядами Варды Фоки из Македонии и стратилата[7] Федора из Фракии… Доместик умен, очень умен. А кроме того, он еще храбр и везуч. Может, случится очередное чудо, и он удержит росов.

Много племен вошло в союз с Киевским князем. Очень много. И пацинаки… Но главное не это. Уже год, как ходят слухи о новых варварах, появившихся в землях росов. И невиданном оружии пришельцев. Странные сведения. Слухи, гуляющие среди пацинаков, мало кого беспокоят. Дикари пугаются всего, что не видели их предки. Намного опаснее паника, что набирала обороты в каганате. Впрочем, в последнее время ужас помалу сходит на нет. И не только потому, что росы собрались на Империю.

Иосиф не глуп. И разобрался в подоплеке событий. И увидел оружие, до полусмерти напугавшее его воинов.

Никифор помнил самострел, что спрятан нынче в каком-то потаенном хранилище. Тот, первый, добыл Ираклий. Был второй и третий, выкраденные у хазар. Но те разобрали на мельчайшие части оружейники и златокузнецы. Разобрали, рассмотрели и сказали, что увидели, не скрыв ничего. А увидели мастера многое.

Задумка хитрая. И исполнено так, что никто в Империи не берется повторить. Но нет смысла повторять. Ни дальности стрельбы, ни пробивной силы. Хороша скорострельность, но закованным в броню клибанариям эта игрушка не опасна. И панцирной пехоте — тоже. А до легкой конницы просто не добьет. Разве что при штурме укреплений может представлять некую опасность. Но там и обычные росские самострелы неприятны…

Подсылкой это не может быть. Разными путями попало оружие в руки хазар. А похоже, как капли воды из одного кувшина. И добытый Ираклием самострел точно такой же.

Наверное, можно не обращать внимания на этих «русинов». Еще один варварский род, где-то раздобывший чужую поделку. Не сами же дикие лесовики сделали столь красивую игрушку. Но только игрушку. Пожалуй, в отчет должны войти именно эти формулировки.

Никифор устроился поудобней и склонился над листом бумаги…

Рим, год 941 от Рождества Христова, апрель

— К черту! Мне надоели эти никому не нужные куртуазности! — крепкий, коротко стриженный мужчина, шурша длинными полами парадных одеяний, раздраженно прошел через комнату. Сбросил с плеч груз одежды. Оставшись в одном камзоле, плюхнулся в удобное кресло. — Вот скажи, Генрих, на кой черт нам сдалось это четырехчасовое выстаивание и приветственные речи ни о чем? Нам, друзьям детства!

— Спокойней, Альберих, спокойней, — усмехнулся тот, к кому обращался герцог Сполетский. — Черни необходимы зрелища. Она без них тоскует и начинает задумываться о неподобающем. А черни с дворянскими титулами — особые зрелища! Кому, как не тебе знать об этом! Вся мудрость родилась на этих землях!

Генрих устроился в кресле напротив герцога и взял со столика бокал с бургундским.

— За встречу!

Альберих отсалютовал бокалом. Собеседники пригубили вино.

— А теперь объясни мне, — произнес герцог, — что происходит.

— Тебя что-то удивляет?

— А ты как думаешь? Два месяца назад ты просишь меня помочь в свержении брата. Что было вполне ожидаемо, с учетом ваших несколько натянутых отношений в последние годы. Насколько понимаю, сейчас всё должно быть готово. Осталось только дождаться подхода моей армии. И вдруг ты прибываешь полномочным послом Оттона! В этот самый момент! Вы воюете или решили пока дружить? И если верно второе, то против кого ваша дружба?

— Всё меняется, мой друг, всё меняется. Задуманное таковым и останется. И тому есть причины! Веские причины!

— Интересно узнать какие, принц.

— Разные, — Генрих усмехнулся. — Первая — с Отто мне не справиться. А эшафот — не лучшее завершение карьеры. Да и, честно говоря, король из него вышел намного лучше, чем получится из меня. Считай это откровением, снизошедшим с небес.

5

Турки — турками ромеи называли венгров

6

Доместик схол Иоанн Куркуас — главнокомандующий восточными армиями Византии

7

Стратилат — военачальник