Замена

Но эти твари воюют из засад, а в засаде нет места большим скоплениям. Они рассредоточились вдоль выходящего к холму края рощи — почти невидимые и неслышимые в ночи. Умело притворяющиеся корягами и пнями. Но запах… Еукам в последний раз принюхался, умело определяя места, где притаились враги.

Неопытность и ярость едва не сыграли с ним злую шутку — первый из эльфов что-то почуял и успел повернуться, заслоняясь своим луком, и, прежде чем горло, смятое в одно мгновение железной хваткой рассверипевшего орка, сломалось, даже успел что-то прохрипеть. Ниррам мягко опустил Стегортрондитринтэля, которого друзья звали просто — Тронди, и который уже никогда и ничем не прославится.

Следующим должен был умереть Озаэль, но он сидел слишком высоко на дереве, чтобы можно было с ним расправиться одним движением, и поэтопу вместо него умер Позаэль. Трудно жить, когда вдруг твоя голова оказывается у тебя же между лопаток, кожа, натянутая сверх всякой возможности, рвется на горле, и те голосовые связки, что прежде смущали дев золотым пением, начинают трепыхать на ветру совершенно бесшумно.

А мохнатый демон, мелькнувший в затухающих глазах, промчался дальше — к укрывшемуся в кустах Миэлю и, если бы у Ниррама в запасе была еще пара мгновений — умер бы и следопыт, но в этот миг раздался искаженный болью, но такой знакомый голос ведьмы:

— Ниррам, остановись!

Недовольно урча Еукам замер, раздраженно оглянулся вокруг. Носом втянул начинающий остывать воздух и уже уверенно уставился в прогалину между кустами.

За спиной шевельнулся Миэль, приходя в себя от обрушевшегося на него осознания избавления от неминуемой смерти, но Ниррама это несколько не встревожило — он продолжал вглядываться в непроглядную темноту. Как и должно было быть в такую черную ночь — сначала до слуха донеслись шорох шагов и приглушенные стоны, и лишь спустя два десятка ударов разгоряченного схваткой сердца на тропе показались плохоразличимые фигуры.

Ниррам рванулся вперед, и снова — он не успел сделать даже трех шагов — раздался окрик ведьмы:

— Нет!

Молодой оорги мгновенно остановился, но во всей его позе угадывалось стремление продолжить начатое движение. А навстречу ему уже вышли два зеленомордых. Вернее, в темноте они были такими же серомордыми как и представители остальных разумных рас этого мира — если не считать разумными тех углемордых созданий, что предки называют в своих свитках ракшасами, и которые, говорят давным-давно добровольно отказались от разума, заменив его знанием. Но в разрезе глаз, в нелепом строении костлявых фигур трудно было не признать злейших врагов народа оорги.

Проклятые эльфы тащили ведьму, безвольно обвисшую в их руках, а один из них — тот, что выглядел очень опасным — держал над ее шеей свой короткий меч. Даже не будучи ни охотником, ни воином, Еукам очень хорошо знал, как быстро способен такой меч выпить из Жалыдын жизнь.

Если бы у эльфов был бы такой же слух как у оорги, они бы без труда услышали то низкое рычание, что исходило от шамана, донося до окружающих обуявшую его злобу. Но зеленомордые слышать его не могли, и потому были беспечны.

— Эй, зверюга, твоей бы лучше спать до завтра! — Странно исковерканные чужим языком слова донеслись до разума шамана.

Говорил тот зеленомордый, что был без меча. Он вообще сильно отличался от остальных: вместо легкого боевого костюма на нем посверкивал безумными блестками невообразимый кафтан: с набитыми травой плечами, опускавшейся до колен длинной бахромой, обшитый по поясу какими-то тесемками, бусами и осколками морских раковин… Очень все это было бы смешно, если бы образованный Еукам не вспомнил, что именно так выглядит наряд посланника зеленомордых к другим расам. А нападение на посла у всех и всегда считалось недостойным деянием, заслуживающим очень быстрой смерти. Еукам тоскливо сморщился.

— Меня слышишь, ты, зверь? — Посол эльфов продолжал коверкать освященный тысячелетиями язык своим гнусным произношением. — Я же видел давно за спину в задницу — слышишь! Мы не сделаем беременного живота твоей подружке. Все, что мы будем — просто поговорить долго. Ты мня понимаешь?

Ниррам резко кивнул и сделал несколько медленных шагов навстречу трем фигурам. Эльфы разошлись в стороны, опустив Жалыдын на землю, разрешая посмотреть, что с ведьмой. Жалыдын лежала, свернувшись в клубок, крепко обхватив колени руками, и при его приближении открыла глаза.

— Все будет хорошо, Еукам! Поговори с зеленомордыми, — она прошептала это на древнем диалекте Служителей и шаман, хоть и обучался в свое время понимать и говорить на этом языке, еле разобрал смысл сказанного. — Мне кажется, мы с ними можем быть друг другу полезными. Со мной все будет хорошо, ведь время еще есть.

— Я поговорю, — пообещал шаман и повернулся к посланнику. — Кто в нас стрелял?

— Он наказание руками твоими взял себе, — эльф важно показал пальцем куда-то за спину Нирраму. — Умер плохо. Без церемонии. Насовсем. Будем другу друг другом теперь?

Зеленомордые, не мудрствуя излишне, сваливали вину на мертвецов и Еукаму предлагаемая дружба сразу не понравилась.

— Ты ищешь рощу, где стоял Камень для крови? Балтар Назерил нужно вернуть тебе, оорги? — Хоть и был плох язык зеленомордого посла, но смысл слов понимался легко, и это совсем не нравилось Нирраму. — Меня в мои лесах все называть Лради-Ээль. Ты мочь говорить так?

Еукам кивнул, покатав на языке непривычные звуки. А зеленомордый продолжил:

— Вот этот воин-меч-два мы называть Элло-Торри-Ээль, — дождавшись подтверждающего кивка шамана, посланник представил третьего, который уже выбрался из кустов и теперь стоял рядом с Элло-Торри-Ээлем. — Этот достойный лесной хозяин Ээль-Льойффу мы говорить Мие-Ээль. Его название легкий даже для твой синий язык.

Еукам засмеялся — ведь язык у него был вовсе не синий, а фиолетовый, даже скорее очень темно-розовый… Эльфы тоже засмеялись.

— Еще два нас нужно знать. Один Озьзо-Ээль, его брат ты оторвал башка зачем. Он хочет Последний обряд. Только дерева леса здесь нет, и никто не проведет. Да, так. И последний друг-попутчик Дерьнно-Ээль мой. Он хорошо стрела… Не важный ответ. А еще ты убил есть Стиег-Оуор-Трондит-Триандт-Ээль. Его было трудно говорить весь, мы звать его Тронди, он малый сам. Правильно убил. Я боялся и Элло-Торри-Ээль тоже боялся, мы все боялся сломать свой язык об его название. Теперь говорить его не надо — язык будет целый.

Эльф добродушно улыбнулся.

— Тебе какой твой имя дала мать-Оорги?

— Меня назвал отец, — поправил зеленомордого шаман. — Назвал Еукам Ниррам. А мою спутницу в нашем стойбище называли Жалыдын… Дыргет.

— О! Дыргет! — Проявил свои знания Лради-Ээль. — Она родственник ваш один из Шестнадцати князь?

Еукам усмехнулся, присаживаясь над заснувшей ведьмой, убрал с ее лица прядь волос и сказал:

— Ага. Тринадцатая настойка кобыльего молока на пару. — Поднял голову, пристально посмотрел в раскосые глаза зеленомордого и добавил: — Он о ее существовании даже не знает.

— Не такой важный оорги как князь? — На всякий случай уточнил посланник.

— Нет, — поднимаясь, ответил шаман. — Совсем неважный. Почему ты решил, что мы можем быть полезны друг другу?

— Ты и Жаал-ийд-дийнн искал Балтар Назерил и Камень для крови. Мы тоже пошел найти Назерил и Ключ. Нам-вам нужен Назерил. Где Назерил — там Ключ.

— Осталось уже мало времени. Мне не успеть в Каменный круг, если я понесу Жалыдын.

— Оставить здесь?

— Нет! Без нее в Роще Демона нам делать нечего.

— Ты?

— Я только показываю дорогу. Я знаю Назерила.

— Твоя есть Неспящий один!

— Был Неспящий, — вздохнул Еукам. — Что теперь делать-то? Мне нужно много мяса и крови. Жалыдын нужно лечить!

— Эй-о, Элло-Торри-Ээль! — Крикнул зеленомордый и затрещал какую-то скороговорку на своем полуптичьем языке. Второй ушастый стоял и в такт этой трели кивал. Тоже что-то прощебетал. Посол внимательно выслушал и заявил: — Еук-каам! Сотник сделать мясо-кровь много. Барашка, мумукалка, птица нелетная? Нужен какой мясо говорить нам?