Другой путь -2

После обеда Линда сообщила нам, что Эми собралась замуж и испрашивала наше на то согласия, но сама обратиться постеснялась.

— Я ей разве папочка? — спросил у Линды Захар. — Хочет – пусть идет хоть замуж, хоть в конкубинат, это ее личное дело…

— Зак, ну как ты не понимаешь! — сказала Линда. — Девчонки на вас молиться готовы, а ты вот так! Все, на что она могла рассчитывать в этой жизни без приличного образования – удачно выйти замуж и всю жизнь плестись за своим мужем. А теперь она очень завидная невеста с хорошей зарплатой, приличным счетом в банке. И этим она обязана не папаше – алкоголику и игроку с ипподрома, а вам! Как ей не спросить вашего мнения о предполагаемом замужестве?

— Понятно, — отмахнулся Майцев. — Что мы должны сделать? Открытку написать или кольца купить?

— Просто пообещайте прийти на свадьбу, ну и подарок какой-нибудь.

— Хорошо, — пообещал я. — Напомни нам за пару дней до события. Знаешь же – памяти нет ни черта. Мы приготовим подарок.

Довольная, Линда упорхнула за дверь.

— Кстати, о Бойде, — вспомнил я. — Пришло время заняться мобильной телефонией. Скоро ожидается бум на этом рынке и нам нужно бы застолбить свое присутствие.

— А при чем здесь Бойд? — спросил Захар.

— При том, что в нашем с тобой окружении это едва ли не единственный специалист по технике. Просто напомнил. Нужно всерьез заняться этим делом. Но я не знаю, как нам пополам порваться. Мы просто загнемся под ворохом обязательных дел, не успев сделать ничего.

— Не ной. Скоро отец приедет, разгрузит немного. Так что там с мобильной связью? Почему ты думаешь, что она кому-то интересна? Разве не достаточно обычных телефонов? Да и цены – три тысячи за аппарат и по доллару за минуту разговора – сильно кусачие. Откуда возьмется много клиентов?

— Понимаешь, Зак, очень скоро все изменится. Цены упадут в сотню раз и у каждого человека в цивилизованном мире будет по мобильному телефону, а то и по три. Эти аппараты заменят портативные компьютеры, часы, будильники, записные книжки – все будет в одном телефоне размером с сигаретную пачку.

И где-то на час я погрузился в пучину “воспоминаний” о будущем цифровой телефонии, станциях сотовой связи, возможностях операторов и разведывательных служб, и прочих прелестях компьютеризации коммуникаций.

— Звучит как фантастика, — сказал мне Захар, и открыл рекламную газету, лежавшую на столе.

Отыскав в ней что-то, позвал по интеркому Марту.

Когда та вошла, он сказал:

— Съезди, солнышко, вот по этому адресу и купи нам с Сарджем по мобильному телефону. А вам по пейджеру. Будем осваивать перспективные направления. И вот еще что, по дороге заскочи, купи какой-нибудь подарок для Эми. На свой вкус. А мы потом подарим.

Дисциплинированная внучка немецких эмигрантов кивнула и едва не щелкнув каблуками повернулась через левое плечо.

Вернулась она только к вечеру, и мы стали обладателями двух кирпичеобразных аппаратов от “Мотороллы” с контрактами AT&T. Они умели звонить, пожирая при этом средства со скоростью хорошего пожара и больше ничем похвастаться не могли. Но для начала и это было совсем неплохо.

До самого вечера мы забавлялись звонками друг другу: из соседнего помещения и из туалета, из-под стола и из подвала, Захар не поленился, съездил в Сейнт Мэттьюз – однако и там связь была! Тогда уже я поехал в Кларксвилл и все равно мы слышали друг друга! Только когда я оказался в Селлерсберге, а Закар – в Мидлтайне, мы не смогли прозвониться: связь пропала. Не помогли влезания на крышу машины и въезды на ближайшие холмы.

Наверное, мы бы баловались и дольше, но январь даже в Кентукки для уличных забав время не самое подходящее.

Но демонстрация возможностей мобильной связи убедила Захара, да и самого меня, что вложение средств в эту отрасль должно принести колоссальный успех.

— Нужен кто-то понимающий в этой канители, — подытожил наши развлечения Майцев. — Сами мы, боюсь, таких дров наломаем! И хорошо бы уже разработку такой технологии переложить на какой-нибудь НИИ связи.

Я рассмеялся.

— Ничего смешного не вижу, — надулся Захар.

— Солженицына знаешь?

- “Вермонтского затворника”? Этого пасквилянта?

— Да никакой он не пасквилянт. Писал о том, что видел вокруг и о чем другие молчали. А он не молчал. Он хорошего ничего в советской власти не усматривал, но это не вина его, а беда. Да и трудно его винить в том, что не видел хорошего – ты знаешь, как наши могут постараться, чтобы выбить из человека оптимизм. Папаня твой про всяких Снежневских, помнишь, рассказывал? И это еще по-божески. Но все неважно. В солженицынском “В круге первом” как раз и описан такой НИИ связи – “Марфинская шарашка”. Вот я и вспомнил. Прочитал пару глав как-то случайно.

— Понятно. Игра слов. К делу не относится. Если сейчас эту шарашку нагрузить таким заказом – пусть и не выдадут приличного результата, но хоть заняты будут чем-то полезным, а не разработкой очередного электромагнитного кибернетического дешифратора кодированных телеграфных сообщений. И к тому времени, когда понадобятся – у нас будут какие-никакие, а специалисты!

Идея была неплоха, да и пора бы уже с чего-то малого начинать, чтобы потом не обжечься на большом. А связь – это здорово. Если вместо Nokia на рынке появится какой-нибудь “NIIs” из Москвы – я буду только рад. Да вот, кстати, и на Nokia пора бы обратить внимание – она сейчас как раз в очередном кризисе, собирается разделяться и преобразовываться – наверное, стоит прикупить и саму Nokia и ее “резиновый” кусок. Подбросить деньжат, указать новые пути развития. Телевизоры, так и быть, пусть себе оставляют. А нам телевизоры и “Рубин” с “Изумрудом” сделают отличные. Да и пусть русские ездят в Эспоо на стажировку. И нам здесь спокойнее будет и им проще общаться. От Ленинграда вообще четыре часа на машине. А там рядом еще и Ericsson – наверное, самый мощный производитель мобильных сетей, со временем подмявший под себя большую их часть. У них головой оборот сотнями миллиардов исчисляться будет – очень лакомый куст: крупнейший в будущем производитель телекоммуникационного оборудования и крупнейший производитель телефонов.

Я рассказал свою мысль Захару и тот пришел от нее в полнейший восторг. Он принялся убеждать меня, что тянуть и дальше с финнами и шведами не стоит, и нужно уже сейчас браться за разработку Скандинавского участка.

И я был с ним в этом согласен. Оставалось только найти человека в Союзе, который взялся бы устанавливать научные контакты с выбранными компаниями. Эту задачу я повесил на Захара – назвался груздем, пищи, но тащи. В Европе ему теперь предстоит бывать очень часто.

— Заодно заедешь к тем товарищам, из вороновского списка. Помнишь?

— Заеду, — пообещал Майцев и опять набрал мой номер на телефоне.

Мой аппарат звякнул пару раз и, тихонько пискнув, умолк – кончился заряд батареи.

Глава 5

Мой компаньон снова улетел в Европу на своем любимом “Конкорде”, а я остался решать текущие дела.

Мне все больше не нравилась скорость, с которой текло время, и я все чаще ощущал, что если все продолжиться так же и дальше, нам не успеть ни к девяносто первому, ни к девяносто пятому. Нам требовалось создать эффективный механизм циркуляции денег между двумя экономиками. С доходной частью еще более-менее было понятно – деньги текли полноводной рекой отовсюду: от наших банков, фондов, от тех трех сотен фирм и фирмочек, что весь прошлый год учреждал и перекупал Захар по всему миру. Они работали на всех биржах, чей дневной оборот превышал миллиард долларов, и с настойчивостью пылесоса собирали излишки капиталов. Американской их частью занимался теперь Снайл и здесь успехи были более всего заметны. Впрочем, это было совсем неудивительно – возможности фондового рынка в США и в любой другой стране мира отличались кардинально. Только в Токио, где непрерывный рост капитализации эмитентов продолжится еще три года, выведя ее по этому показателю едва ли не на первое место в мире, Торонто и Лондоне оперировали сравнимыми объемами. Причем японцы, несмотря на лидерство в области электроники – и бытовой и промышленной, очень не спешили компьютеризировать свою биржу и к электронным торгам на ней придут только в 1999 году – одной из последних. В будущем к этим площадкам присоединятся Гонконг, Шанхай и Мумбай, а все остальное так и останется региональной мелочью, чей годовой оборот едва превышал объемы торгов в Нью-Йорке за пару недель. Впрочем, все как обычно – относительно. Американские компании, которые в большинстве и торговались на местных площадках, имели огромную капитализацию при очень невысоких в сравнении с японцами или европейцами прибылях и товарообороте. Легко могло оказаться, что компания с годовым оборотом в двадцать миллиардов долларов имеет капитализацию в сто миллиардов долларов, в то время как в Европе все было наоборот – компания стоимостью в десять миллиардов легко могла выпустить продукции на сто. Поэтому основная прибыль европейцев и японцев – от прямой деятельности: сколько SONY выпустит Walkman'ов, такую прибыль и получит, сколько Siemens сделает электродвигателей и сможет пристроить – на такую сумму перед акционерами и отчитается. В то же время в США прибыль компании в большей степени определялась ее успехами на фондовом рынке. Этим мы и пользовались – оторванностью биржевых спекуляций от промышленных реалий.