Любовь взаймы

— А мы можем попробовать. — Фрэнк вытащил полиэтиленовый пакет из кармана брюк. — Сделай одолжение, наполни вот этот пакетик.

Зоя схватила пакет и стала в него дуть.

— Горячим воздухом наполню. — Потом завязала его узлом и, хлопнув, вернула Фрэнку. — Возьми, может, пригодится.

— Милая, я не шучу, — проскрежетал Фрэнк, будто ему на зубы попал песок. — Мы поедем налегке, понятно? — Он выдавил из пакета воздух и протянул ей.

Зоя схватила пакет, сверкнув глазами.

— Ты что, серьезно? — С нее было достаточно этой дурашливой игры.

— Абсолютно. Ты найдешь все, что надо, по приезде на место, но для путешествия я бы хотел, чтобы ты взяла всего по минимуму, зубную щетку не забудь.

— Надо же, какой строгий! Может, мне в одних трусиках и отправиться? — Зоя недоверчиво прищурилась. Ее губы некрасиво искривились. Скрестив руки на груди, она решительно заявила:

— Я никуда не поеду с тобой, если ты сейчас же не скажешь, куда мы направляемся. Как все это понимать? Я не могу поверить, что ты не мог нанять какого‑нибудь другого секретаря. Почему именно меня?

— Потому, что ты единственная, кого я хочу, — сказал он, четко выговаривая каждое слово.

Зоя почувствовала, что по всему ее телу разливается жар. Она достаточно часто представляла себе его возвращение в ее жизнь, первые его слова при встрече, которые будут означать влюбленность, озабоченность, желание примирения.

— Потому, что ты решил, будто сможешь располагать моим телом по первому требованию, а в придачу — и моими секретарскими услугами, — презрительно поправила она его.

— Вероятно, я мог бы взять других секретарш, причем по первому требованию, но я не уверен, что получу от них большое удовольствие. Ты действительно лучше всех, и надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду не стенографию.

Зоя прошла к выходу, и Фрэнк последовал за ней. Вот она остановилась около двери, открытой на балкон, и посмотрела ему в лицо.

— Полагаю, это комплимент?

— Да, — машинально ответил он. Она резко повернулась.

— Я не нахожу его удачным.

— Как знаешь, но слова означали именно то, что означали. — Он дотронулся до ее щеки, и она отпрянула. Фрэнк нахмурился. — Зачем ты так?

— Затем, что… я не хочу, чтобы ты дотрагивался до меня.

— Прежде ты не возражала…

— Это когда же? До того, как моя жизнь кончилась? — Она отвернулась. — Понимаешь, это нелепость. Я не хочу работать на тебя. И не собираюсь ложиться с тобой в постель. Ни за что!

— Почему нет?

— Почему нет?! — повторила Зоя почти истерически. — Потому, что я не хочу и не люблю тебя, будь то в кровати или вне, из‑за твоего надменного характера. Ты прекрасно понял, что я сказала тебе тогда по‑гречески, и только улыбнулся. Но это была не шутка, мистер Высокая Безопасность. Мне наплевать на твои регалии, ты для меня ничто — пустое место, ноль!

Злиться на него она не умела. Оставалось презрительно смотреть, как он беспечно улыбался.

— Милая Зоя, как аппетитно ты все это излагаешь! Мы оба повинны в той ночи, оба, слышишь? Многие стремятся к хорошему, но совершенства достигают единицы.

— Не обманывайся на свой счет, — обрезала она.

— А я и не обманываюсь. Я знаю себе цену.

— Во многих случаях — да.

— Я бываю самонадеянным. Я отвратительный игрок в поло. Она прищурилась.

— Все для тебя одна большая игра, не так ли? Разбередить мои чувства, заставить узнать верх блаженства — затем бросить. Я сказала бы, что ты искусный игрок в поло.

— Зато ты хороша в езде на лошади… Спускайся, Зоя, на землю! Скажи мне, почему ты с таким отвращением вспоминаешь о той нашей ночи?

— Совсем без отвращения! — пылко перебила она.

— Ты казнишь себя, обвиняешь в…

— ..в проституции, — закончила она за него.

— В том, что ты была куртизанкой, — поправил он. — Я больше предпочитаю такое определение: куртизанка при дворе Теодосиса Кориакиса.

— Это одно и то же, — взволнованно заключила Зоя. — Ты думаешь, что я была отдана тогда взаймы. Ты именно так воспринял случившееся. Но почему? Ты ведь прекрасно понимаешь, что это не правда. Ты должен знать, что Тео никогда бы не пошел на это. Он не совершенство, но он имеет честь, и мораль, и достоинство. — Зоя покраснела от ярости и стыда одновременно. Ее глаза затуманились. — Зачем ты делаешь это? — тихо выдохнула она. — Ты толкаешь меня на некоторого рода объяснения. — Она безнадежно пожала плечами. — Я не могу дать их тебе.

— Ты не можешь сказать мне, почему ждала меня тогда в моей комнате? — удивленно спросил он, как будто это его действительно беспокоило и интересовало.

Она покачала головой и опустила глаза.

— Пойдем, Зоя, пойдем к Тео, ты скажешь, что он не давал тебя взаймы. — Фрэнк поднял руку, останавливая готовый слететь с ее губ протест. — О'кей. Давай забудем это. Ты была здесь по своей воле и ждала меня. — Он глубоко вздохнул, собираясь еще что‑то добавить. — И ты занималась со мной любовью и соблазняла меня безо всяких околичностей… — Он улыбнулся. — Ты невероятна, Зоя. Такие подарки, как ты, не возвращают обратно.

— Прекрати! Прекрати это! — Она побежала к двери, но Фрэнк оказался быстрее, схватил ее за запястье и остановил. — Прекрати это! — резко потребовала она.

Фрэнк держал Зоину руку, нежно проводя пальцем по мягкой коже.

— Послушай, милая, я не собираюсь бороться с тобой. Мы будем жить и работать вместе, и на это время — никакой борьбы, никакой лжи. Договорились? Я хочу знать правду, Зоя. Я хочу знать…

— Почему ты пренебрег мною?

— Отнюдь. Ты все понимаешь неверно.

— Нет. Так, как есть. Ты предпочитаешь примитивность, не правда ли? Обзываешь меня словами, от которых дрожь по телу.

— Извини, если обидел тебя. Быть может, я старался очистить свою совесть. Я не сплю с проститутками.

— Будто бы ты не знал, что я не была таковой в ту ночь, когда… твоя добродетель была уважена.

— Повторяю, я не сплю с проститутками, — холодно произнес Фрэнк, стискивая ей запястье.

Зоя широко раскрыла свои глубокие карие глаза.

— Но ты спал со мной, — сказала она саркастически, понимая, что задела его, и вполне была удовлетворена этим. — Ты взял то, что тебе предложили, и, хотя это не напоминало обмена на деньги, ничем другим назвать происшедшее нельзя. Ты сам знаешь. — Она довольно улыбнулась. — Ты, Фрэнк Блейкмор, и все мужчины, подобные тебе, — жертвы своей слабости. Ты хотел — ты получил, и конец истории. Не пытайся копанием в моих переживаниях затуманить правду о собственной слабости. Обычная сделка — купля и продажа.

— Я начал этот разговор в надежде получить простой ответ на простой вопрос и никак не ожидал того града камней, что полетят в меня. Какая же ты сложная!

Зоя вскинула темные брови.

— Да, сложная, потому что родилась под знаком Близнецов. Я вся состою как бы из двух половинок. Одна моя половина — греческая, вторая — европейская. У меня греческие нрав и мышление, но свободолюбие — европейское.

— И какая же половина тебя занималась со мной любовью в Швейцарии? Та, что воплощает свободолюбие? — В его словах сквозила издевка.

Она с трудом сглотнула; ей захотелось быть где угодно, но только не в этой спальне, не с этим мужчиной. Он высмеял все, что она сказала. Она была свободна, но не так, как думал он. Зоя перевела дыхание. Есть один выход — немедленно уйти отсюда.

— Ты сказал, что хочешь простого ответа на простой вопрос, а именно: почему я позволила тебе переспать со мной? Я готова тебе ответить… и, надеюсь, на этом будет поставлена точка в наших отношениях.

— Не получится, ведь мы сейчас кое‑куда поедем, — вздохнул Фрэнк и издевательски улыбнулся.

Зоя затаила дыхание и едва сдерживалась, чтобы не закричать и не выплеснуть на него всю свою обиду. После продолжительной паузы она наконец собралась с духом и заговорила — внятно, не торопясь, понимая преимущество своей позиции:

— В моей жизни ты, Фрэнк Блейкмор, был ошибкой. Пусть это звучит нелепо и абсурдно, но это так. В тот вечер я просто зашла не в ту спальню. Я… я искала своего любовника, а не тебя. Все время, пока ты занимался со мной любовью, я думала, что ты — это вовсе не ты, а тот, другой… — Ее голос прервался от сказанной лжи. Она знала — о, как же хорошо она знала! — что делала… И с какой радостью она отдалась ему!