Страница 15 из 69
Я была прямее. Лу очень сомневался, стоит ли подписывать Джими на “Меркури”, и я просто не могла в это поверить. “Почему ты не подписываешь его, Лу? То есть, я хочу сказать, подпиши его прямо СЕЙЧАС. Возьми стандартный контракт в офисе, скажи им выписать чек и получи его имя на бумаге! Он же просто невероятен! Он РОСКОШЕН! У него же будет гигантский успех!”
Как бы не так. Мой энтузиазм скорее наоборот остужал Лу, видимо потому, что он боялся явной сексапильности Джими (реакция, типичная для белого человека в годах), и ему совсем не улыбалась перспектива, что Джими может увести у него его драгоценную малолетнюю подружку. Я знаю, как он был доволен, когда я сказала ему, что я отказала Джими – не пошла с ним домой, – и вдвойне благодарен за то, что я отказала тактично. Я сделала вид, будто не слышу, когда Джими предложил мне пойти вместе с ним, и продолжала говорить. Хотя это совсем не было тем, чего я хотела, но осторожность взяла верх. Мне еще не было 18-ти, следовательно, я еще была связана договором с отцом, и потом, я прекрасно представляла себе реакцию Лу, если бы я слиняла вместе с этим знойным черным гитарным богом. Так что извините, ребятки, никаких историй про секс с Джими Хендриксом не будет.
Уверена, что мой отказ не имел особого значения для Джими, который не испытывал недостатка в обожателях, но это определило тон наших будущих встреч, когда мы общались скорее как коллеги. Он спросил меня, сплю ли я с Лу и я ответила, что нет, и объяснила причину (отец), но в остальном мы говорили о музыке, моде и бизнесе. Джими выспрашивал меня про Лу и других людей с “Меркури”; он хотел разобраться в изнанке всего этого дела и оценивал умно и критически разнообразных просителей его руки от бизнеса. Он не хочет иметь дела с “Меркури”, сказал он мне, потому что у этой компании в прошлом не было никаких рок-хитов, и она не сможет должным образом раскрутить его. Он был прав. У “Меркури” имелось полно финансовых возможностей, но боссы из Чикаго были любителями музона из джук-боксов. Они просто не способны были мыслить в терминах развития художника и больших промоушн-бюджетов.
Еще одним кандидатом для “Меркури” был Бадди Майлз – великий и могучий (в прямом смысле) джаз-рок барабанщик, который, как это ни странно, присоединился к Джимиевской Группе Цыган несколько лет спустя. Поначалу, я думаю, Бадди видел в Джими соперника. Это ОН был самым увесистым черным актом на “Меркури” (предполагался каламбур!), и он не собирался помогать лэйблу подписать артиста, способного отвлечь от него внимание.
Впрочем, это только мои предположения. Что я знаю точно, так это то, что Бадди передавал Лу сплетни, ходившие в среде черных музыкантов, о том, что Джими нельзя доверять. Не знаю, насколько это была правда. Американская черная коммуна, в конце концов, отвергла Джимиевский радикальный подход к блюзу и ритм-энд-блюзу и продолжала относиться к нему, как к неприкасаемому в те несколько лет, которые ему оставалось прожить. Так что все эти россказни о “ненадежности” были прикрытием каких-то глубинных мрачных опасений. Вся эта глупая и грустная возня на тему, кому Джими больше предан – отвергнувшей его родной коммуне или принявшим его с распростертыми объятиями белым хиппи из среднего класса – вот безобразная подоплека всего этого дела, существовавшая уже тогда.
Но я не знаю, купился ли на это сам Бадди. Сомневаюсь. Зато я знаю точно, что это именно он вбил последний гвоздь в гроб договора, который Лу, возможно, заключил бы с Джими: я просто слышала своими ушами. Лу расспрашивал Бадди о том, как они с Джими играли вместе в группе Джеймса Брауна, и Бадди сказал, что Джими вечно опаздывал, и его в конце концов выгнали из-за кислоты.
Однако же Бадди был сам еще тем приключением. Пока он записывал один из своих альбомов мы с ним стали “сотрапезниками” – в самом что ни на есть прямом смысле слова. Бадди ужасно много ест, мягко говоря (в нынешние времена у него случилось бы расстройство желудка, а тогда он спокойно мог быть гурманом), и он любил меня за то, что я была единственным человеком, который мог с ним в этом чуть ли не потягаться. Когда я заходила в студию, начиналось: “О, боже, да ты привел Энджи! Моя девочка! Вот это девочка, которая умеет ЕСТЬ! Окей, сестренка, чего бы тебе хотелось?”
Я говорила, чего бы мне хотелось, и мы заказывали это в огромном количестве – жареных цыплят, китайские блюда, что угодно, а потом усаживались в студии на пол и принимались за еду. Я, конечно, не могла сравниться с Бадди по количеству принятого в желудок, но я садилась рядом с ним, подавала все, что ему хотелось, а потом убирала за ним. Он это обожал. Также как и Лу, который мог поддерживать расписание записей, пока Бадди оставался в студии, вместо того чтобы шастать в поисках именно той жрачки, на которой он был зациклен в данный момент.
Мне нравился Бадди. Позднее он ввязался в какие-то темные делишки, закончившиеся для него тюрьмой в Штатах (по трем пунктам обвинения, ни много-ни мало), но это в порядке вещей. Барабанщики вообще такие. Один мой любимец из их числа, бывший какое-то время моим любовником, как-то укокошил одного парня, выбросив его сквозь стекло окошка во время драки, а многие другие тоже доходили почти до этого, хотя, в основном, они сами раньше времени отправлялись на тот свет. Что-то такое есть в парнях с барабанными палочками в руках, да и во мне тоже: они мне однозначно нравились, мне везло на барабанщиков. Впрочем, об этом – позже.
К слову о Бадди и Джими: помню, как я сидела в нью-йоркском “Мэдисон-Сквер-Гардене” и смотрела выступления Tower of Rower и всей этой замечательной паламент-фанкаделик толпы, Джорджа Клинтона и Бутси Коллинза – всей этой блестящей отрывной денди-поэтической межпланетной компании, когда они (наконец-то!) подхватили дело там, где прервал его Джими. Я сорвала один из самых больших кайфов на этом шоу – не могу припомнить ничего из того, что я видела, что могло бы с ним сравниться в музыкальном и театральном плане. Вспоминаю, как гитарист летал у меня над головой (да-да, он действительно летал, подвешенный на ремнях, над “Мэдисон-Сквер-Гарденом”), и думала: “Это, должно быть, Джими! Это должен быть он! Это же его акт!” Джими, полагаю я, ушел тогда, когда должен был, но мне бы хотелось, чтобы он побыл подольше среди нас.
Продолжу свое отступление – на сей раз, впрочем, перенесемся в 1985 год на “Семинар Новой Музыки” в Нью-Йорке. Это событие было страшно скучным, за исключением одного магического момента, когда Джордж Клинтон и Джеймс Браун оказались вместе в одной комнате. Ну, тут, конечно, что-то должно было случиться.
“Бог-отец” начал задираться первым: “Эй, Джордж! Видно, ты в хорошей форме. Не раздавишь парочку “маленьких” для нас?”
Джордж глянул всерху вниз: “Старик, старик, зачем ты так говоришь? Раздавить пару маленьких – фью! Думаешь, я соглашусь делать из тебя посмещище?”
“Ну-ну, давай, давай, раздави три!” – сказал “Бог-отец”.
Джордж вернулся. “Я раздавлю три, если ты раздавишь пять”.
Джеймс хохотнул и глянул на него. “Ну почему мне просто не избавить тебя от такой напасти? Почему бы мне не раздавить десять, а ты посмотришь, сможешь ли столько?”
Так что они принялись за дело, и на эту сцену было просто жутко смотреть. Когда они остановились, Джеймс Браун раздавил двадцать-семь! Двадцать семь полных “маленьких”! А более молодой Джордж Клинтон просто свалился наземь, – задыхаясь, полностью побежденный – после двадцать-третьей. Так что “дух фанкаделики” лежал на сцене, поверженный, глядя вверх на “Бога-отца соула”, стоявшего над ним – великолепного, с ясными глазами – обливаясь потом, как лошадь, и говоря идеально-церемониальные слова: “Ты по-прежнему босс, Джеймс”.
Эти парни были просто неописуемы.
4. ДНЕВНИК “SPACE ODDITY”
И МАТЬ ПРИТОНА
Ох, что за чудесная свадьба! Она была ТОЧНО в духе времени. На мне было чье-то платье (яркое, шелковое, 20-х годов, которое я купила за день до того на Кенсингтонской блошинке); у нас была запись в ЗАГСе, и мы не пригласили никого из членов семьи (хотя Пегги все равно заявилась, поднятая по тревоге Кеном Питтом); мы совсем забыли о свидетелях, и нам пришлось притащить в последнюю минуту своих приятелей, живших вместе с нами; ни Дэвид, ни я и не думали подчиняться закону или моральным и социальным условиям брака; и вместо того, чтобы посылать жениха в его последнюю холостяцкую ночь надираться в компании с какими-то посторонними, я отправилась вместе с ним к общей подружке, и мы занялись с ней любовью.