Парадокс Ферми

— Спасибо, сэр. — Парнишка сделал молниеносный «вай» и снял мотошлем. — Меня зовут Томми.

Может быть, на самом деле его звали Вирак, Ктэп или Рана, [70]но он знал из опыта, что «Томми» платежеспособному барангу легче было запомнить.

— Будешь меня возить, — сказал Брагин, взял сумку и повесил на плечо. — За пятнадцать долларов в день.

«За двадцать, сэр», — хотел было поторговаться Томми, но посмотрел барангу в глаза и передумал:

— О'кей. Когда начнём?

— Через час, — пошел к дверям Брагин. — Я тебя найду.

Номер, конечно, особой роскошью не блистал. Стол, приземистая кровать, телевизор, тумбочка, стул, встроенный шкаф без вешалок. Зато дверь была чудо как хороша, массивная, красного дерева, с хитрой резьбой… Впрочем, если учесть цену за сутки, это был настоящий дворец. Офицерская общага, в которой когда-то довелось пожить Брагину, и близко с ним не стояла.

Довольный Брагин принял душ и перво-наперво подключил к вай-фаю планшетку — посмотреть почту. Разочарованно вздохнул, надел свежие шорты и отправился разыскивать Томми. Пускай везёт есть.

Томми стучал молотком в вестибюле — вешал картину с панорамой Ангкор-Вата.

— Что хотел бы кушать уважаемый сэр? — вежливо поинтересовался Томми. — Может, для начала «хэппи-пиццу»? [71]А может, «хэппи грин карри»?

— Не, — отказался Брагин. Только пиццы с коноплёй ему действительно для полного счастья и не хватало. — Вот что бы ты сам сейчас съел с удовольствием?

— С удовольствием?.. — мечтательно вздохнул Томми и, не задумываясь, выдал: — Я бы съел «амок», [72]обязательно в кокосе, с бутылочкой холодного «Ангкора». А потом — манговый фреш, только без льда и сахарной воды. А ещё…

— Поехали, — улыбнулся Брагин.

Вокруг кипела на малом огне дневная жизнь городка: с рёвом проносились мотобайки, шатались туристы, дремал, дрыгая лапой во сне, невзрачный пожилой пёсик… За столиком напротив в компании трёх молодых кхмерок сидел пожилой баранг и тщательно пережёвывал рис. Ему было явно не до сотрапезниц, он внимал лишь движению соков по извилистому лабиринту кишок. Пищевой экстаз, гастрономическая нирвана… Брагин присмотрелся и заподозрил, что дедок успел причаститься местной пиццы. Той самой, дарующей безбрежное счастье…

После действительно очень вкусного «амока» Томми стал предлагать дальнейшую программу.

— Может, великодушный сэр желает отдохнуть телом? У нас порядочные женщины начинаются от шестидесяти долларов, не очень — от тридцати, ну а уж падшие… это как Будда даст. Поблизости есть район, называется «Курятник»…

— «Курятник»? — Брагин почему-то вспомнил Настины зелёные глаза и нахмурился. — Нет, сначала надо осмотреться на местности, кое-чего купить… Поехали.

«Город Победы» был славен и хорош только в центре: фонтаны, рестораны, фешенебельные гостиницы, бары, казино. А отойдёшь чуть-чуть в сторонку, и вместо туристической сказки предстаёт истинное лицо: нищета, оборванцы, грязные лавки, убогие дома. Томми привёз Брагина на Старый рынок, и тот, благо цены были смешные, накупил магнитиков, брелков, палочек для еды из цыганского, то бишь камбоджийского, серебра. Подумал и взял для Насти чаю, специй, сушёных фруктов, а главное, комплексный набор для приготовления супа «том ям». Хотелось походить ещё, но Брагин с позором капитулировал перед миазмами, наплывавшими из угла, где продавали местный деликатес — тухлые анчоусы.

В номере он долго отмокал под душем, жалея, что поблизости не оказалось бассейна. Потом проверил почту и обрадовался:

— Есть контакт!

В ящике лежало очередное послание от Полковника. «Привет, Коля. Надеюсь, ты уже в Камбодже. Будь завтра в десять ноль-ноль в Ангкоре, наверху храма Та Кео. Если не сможешь, отпишись. В любом случае до встречи».

«Хорошо, не планшетку выкидывать…» — обрадовался ясности Брагин, съел местный банан и, посмотрев на часы, позвонил Гене по скайпу. Принял отчёт о делах, выслушал байку про премьер-министра, весело кивнул и распрощался:

— Пока.

Потом залез в «Google», набрал «Ангкор-Ват»… Как обычно за компьютером, он не заметил, как пролетело время и за гостиничным окном, забранным решеткой от жуликов, сгустилась темнота. Поняв, что жутко проголодался, Брагин надел футболку и босиком — все оставляли шлёпанцы на улице — пошел из номера по душу Томми.

Драндулет оказался в мелком ремонте, и Томми Брагина на ужин не повез, а повёл — в заведение через дорогу. Здесь не было барангов и кондиционеров, зато атмосфера, детали, колорит — пронзительно местные. Пищу подавали здоровую и простую («Дураки, подсаживаются на „Макдоналдс“…» — вспомнилось Брагину), пенилось разливное пиво, а воздух синел от табачного дыма с явной печатью конопли. В углу за сдвинутыми столиками сидели крепкие молодые люди, несмотря на жару — поголовно в кожаных тужурках. Если бы не узкие глаза да палочки для еды в смуглых руках — прямо асы-авиаторы Первой мировой, а может, красные комиссары Гражданской. Девушки-подавальщицы около них так и вились, ловили каждое движение, зримо окружали вниманием и почётом. Сразу чувствовалось — очень важные гости.

«Местная мафия», — понял Брагин.

Томми здесь тоже хорошо знали и, похоже, любили, так что накормили от пуза и как-то не по-казённому — всё было приготовлено с душой. А когда ушли молодые люди в кожанках, весь поток внимания, почтения и заботы переключился на Брагина. Красавицы-официантки подсаживались к столу, ели-пили, что-то спрашивали у Томми и вовсю строили глазки заморскому гостю. Наконец одна из них подсела вплотную, чмокнула Брагина в щёку и замерла, положив голову ему на плечо.

— Сэр, вы ей очень нравитесь, — перевёл Томми. — Она готова пойти с вами за пятьдесят долларов. Уверяю вас, она очень хорошая и ласковая девушка.

«И конечно, порядочная, — добавил про себя Брагин. — Судя по прейскуранту».

— Скажи ей, что она умница и красавица, — сказал он вслух и отсчитал девушке щедрые чаевые. — Томми, завтра подъём в пять утра, не забудь.

Той ночью ему чуть ли не впервые приснился настоящий сон. В номер вошла Настя, подсела, погладила по голове… Интересно, что бы это значило?

Хра. Искупить кровью

Зря ли говорят, что к хорошему привыкаешь быстро. Хра давно затянула мирная жизнь, и, к его удивлению, в ней обнаружилось столько хорошего, что он даже спрашивал себя: а может, такое вот спокойное хозяйствование и есть то, к чему его от рождения предназначали Творцы?.. Как ни крути, а война и убийство — занятия неестественные. В былые дни Хра бросался в огонь, повторяя себе: это ради того, чтобы правнукам не пришлось. С тех пор на планете жёлтой звезды выросли поколения, наслаждавшиеся мирной жизнью в лучах «светозарного Хра». А ему, разжалованному в средние тысячники… ему снова пришлось превращаться в решительного военачальника.

Началось с того, что необъяснимо сгинул Узер. Сказал Исет, что отправляется на ночную церемонию, и всё, ни слуху ни духу. Только перепуганные рыбаки принесли несколько обгорелых досок с фрагментами росписи и позолоты. Пока Хра выяснял, не видел ли кто пожара посреди реки, попутно гадая, как на священной лодье мог вообще случиться пожар, да с такими свирепыми температурами, — объявился жрец Имахуэманх, страшно обожжённый и с ещё более страшными россказнями о том, как Рыжий Зетх убил своего родного брата. Хра отдал его медикам и велел проверить на ханумак, но едва живой жрец предъявил «Джед» и неиспользованный «Уас» Узера, а это на ханумак уже списать невозможно.

А на следующий день Мафдет по воздуху доставила к нему бедняжку Небетхет, и тогда-то выяснилось, что нелюдь Гернухор поднял руку на Зетха, надел его «Джед» и, прикрываясь его именем, пошёл творить беззаконие. Причём истинные масштабы художеств Гнуса обнаружились лишь через день, когда на дисколёте приземлилась разъярённая Аммат.

— Господин средний тысячник, можете поставить меня к стенке, но туда я не вернусь! — протягивая Хра именной «Уас» рукоятью вперёд, сказала она. — Я присягала служить империи и Президенту, а не чешуйчатым тварям, которые людей на обед жрут! За ошибки готова ответить сполна и искупить кровью. Если считаете меня недостойной у вас служить, возьмите хоть дисколёт, с боем взятый у неприятеля. Только что после техобслуживания, топливо и вооружение полностью…