Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 37 из 71



Елена говорила барону о возрастающих сексуальных потребностях Джейми, но ответом ей был лишь грубый смех хозяина.

— Ей-богу, Елена, ты меня удивляешь! Как аккуратно ты подбираешь слова. А скажи-ка мне, — прошептал он, больно сжимая ей руку, — почему ты считаешь, что должна деликатничать со мной? Разве мы не испытывали мгновений, когда были отброшены всякие условности?

Его серые глаза многозначительно сверлили ее, пробуждая старые воспоминания.

— А что касается Джейми, — продолжил Карлайл, явно наслаждаясь смущением Елены, — для чего же еще копить состояние, если не для того, чтобы давать сыну все, что он пожелает?

Елена вырвала свою руку и торопливо ушла. Вслед за ней летел его грубый, хриплый смех, вызывавший дрожь и укреплявший в женщине решимость защитить Джейми не только от него самого, но и от его отца.

ГЛАВА 11

Себастьян бежал вверх по лестнице своего городского дома в Манаусе, перепрыгивая через две ступеньки. Ему не терпелось увидеть Элони. Она знала, как успокоить его вспыльчивый нрав.

Когда он распахнул дверь, девушка выбежала приветствовать его. В ту же секунду ее маленькая гибкая фигурка оказалась в его объятиях, а сама она целовала его, бормотала слова нежности. Черные, достающие до талии волосы ниспадали с одного плеча, и он с наслаждением вдыхал их сладкий запах и чувствовал прикосновение гладкой, словно шелк, кожи, когда ее руки обвились вокруг его шеи.

Отстранившись, Элони взглянула на него своими бездонно-черными глазами. Из-под приоткрытых полных влажных губ показались ослепительно белые зубы.

— Идем, — сказала она мягким, почти детским голосом, — я приготовлю тебе прохладительное.

— Не прохладительного я хочу, Элони, — хрипло прошептал он, снова притягивая ее к себе.

Она соблазнительно улыбнулась — эта женщина, которая казалась ребенком, — и томно вздохнула.

— Красивый хозяин, скажи Элони, чего ты хочешь. Скажи мне, Себастьян, — игриво упрашивала она.

— Ты маленькая соблазнительница, — сказал он хрипло, и знакомая волна желания окатила его тело.

Она игриво вырвалась от него и побежала по ступенькам к спальне.

Себастьян преследовал ее по пятам, смеясь над ее забавной игрой. Этот ритуал никогда не переставал веселить его.

Он последовал за ней наверх и увидел, как Элони выбрасывала через открытую дверь свою одежду, смешно повизгивая. Он поймал высоко взлетевшую сорочку и изумился ее умению раздеваться так проворно.

Когда поток одежды закончился, он, поняв намек, вошел в тускло освещенную спальню. В комнате было прохладно. Когда глаза привыкли к полумраку, Себастьян увидел ее, ожидавшую его на кровати.

Он стал перед ней, снимая рубашку, намеренно медленно расстегивая пуговицы и наблюдая, как росло ее желание. Их взгляды соединились. Так же медленно он снимал брюки.

Розовый кончик ее языка увлажнил губы, и, как всегда, он был поражен ее красотой. Ее стройное гибкое тело никогда не переставало возбуждать его; ее чувственные губы обещали наслаждение; ее раскосые, почти восточные глаза оценивали его открыто, без робости. Элони сознавала, как действует на него ее красота, и пользовалась этим.

Он стоял перед ней полностью обнаженным, желая ее, любуясь ее маленькими приподнятыми грудями с шоколадными сосками. Элони опустила глаза и раскрыла ему свои объятия.

Себастьян стоял перед стойкой для бритья, пытаясь отвести взгляд от отражения, которое имело такое поразительное сходство с его врагом, бароном. Уголками глаз он заметил в зеркале отражение Элони. Она прищурила глаза, наблюдая за ним. Ему надоели ее постоянные вопросы: разве Элони не красива? почему я не могу пойти с тобой? ты стыдишься своей Элони?

Она будет продолжать хныкать, пока он не оденется и не приготовится уходить. Тогда она сменит тактику из страха, что он прикажет ей покинуть его дом, и снова станет его сладкой и нетребовательной любовницей.

— Я думаю, возможно, Элони уйдет. — Тренированное всхлипывание застряло у нее в горле.

Себастьян повернулся к ней, разозлившись на такие слова.

Глаза Элони теперь были не больше щелок.



— Это серьезно. Я думаю, возможно, Элони надо уходить. Мой Себастьян думает о другой.

— Что ты такое говоришь, Элони? Я не думаю о другой.

Даже произнося эти слова, он знал, что лжет. На самом деле права была она: их занятия любовью были омрачены его мыслями о Ройалл. А один раз в экстазе он чуть было не произнес ее имя.

— Это правда. Себастьян нашел другую, я чувствую это здесь, — сказала она, драматично дотронувшись до сердца. — Это одна из тех белых пухлых леди, что ты видишь в опере? Нет, Себастьяна не заинтересует толстая леди. Возможно, — продолжала Элони свои предположения, — это золотая леди, разговор о которой я слышала на рынке.

Себастьян не стал ее утешать.

— Довольно, Элони, — сказал он сердито.

— Значит, я права, — захныкала она. — Это золотая леди! Я знала это, чувствовала. Теперь ты выбросишь меня, как одну из своих грязных простыней.

Разозлившись на проницательность своей любовницы, Себастьян схватил сюртук и выскочил из комнаты.

Элони, тихо всхлипывая, последовала за ним. Злость бурлила в нем, и он почувствовал внезапное желание ударить ее, остановить поток слов, который изливался из нее. Он тут же покаялся, устыдившись своего порыва. Что это нашло на него? Он что, сошел с ума? Внутри бился ответ: Ройалл Бэннер.

— У меня дела, Элони. Я вернусь к вечеру. Вели приготовить что-нибудь легкое к обеду. Возможно, мы сходим сегодня потанцевать в «Чосер Гарденс». Тебе хотелось бы?

Он знал, что Элони это понравится. Она всегда умоляла его взять ее куда-нибудь.

— У Элони нет нужды в этих красивых платьях. Элони никогда никуда не ходит, где ее могли бы видеть, — дулась она.

Однако он заметил, как ее лицо просияло. Раньше он мог бы быть доволен собой. Теперь же ему не было никакого дела до того, счастлива Элони или нет. Все его мысли были о Ройалл и о тех коротких часах, которые они провели вместе. По правде говоря, он не хотел признаться себе, что начал уставать от Элони и ее детских прилипчивых манер. Для женщины двадцати четырех лет она слишком часто вела себя как ребенок.

Она подошла к нему, обвила руками его шею и с благодарностью поцеловала.

— Ты делаешь Элони такой счастливой!

— Будь готова, когда я вернусь, — коротко бросил он.

Себастьян подошел к ожидающей его карете и дал указание кучеру:

— Венгар де Сольтеро, контора адвоката Моррисона.

Затем откинулся на мягкое сиденье кареты, направляющейся по улицам к авеню Холостяков.

Проклятье! Когда же Элони повзрослеет? «Никогда», — ответил он на свой собственный вопрос. Ему действовало на нервы, когда она использовала свое имя вместо личного местоимения. «Дьявольщина», — мысленно выругался он. Неужели он не мог думать ни о ком, кроме той златовласой женщине, так похожей на кошку? Положив голову на мягкую спинку сиденья, он гнал мысли о Ройалл и старался думать о встрече со своим другом, адвокатом Виктором Моррисоном. Наконец карета остановилась.

Себастьян выпрыгнул на тротуар и зашагал к красному кирпичному зданию, где жил адвокат.

Камердинер Моррисона улыбнулся Себастьяну, словно был рад видеть его. И он действительно был рад. Азус служил у Моррисона много лет, будучи семейным слугой, и знал, как тяготился сеньор адвокат своей уединенной жизнью после ухода на пенсию. Не часто друзья старого джентльмена приходили навестить его, а Себастьян всегда был одним из его любимцев.

— У сеньора Моррисона сейчас посетительница, сеньор Ривера, но я уверен, что их встреча скоро закончится. Если вы не возражаете против того чтобы подождать в гостиной, я принесу вам стаканчик любимого бренди хозяина.

— Да, Азус, я подожду. Посетительница? Кто-нибудь из тех, кого я знаю?

— Не знаю, сэр. Я никогда прежде не видел леди, хотя сеньор Моррисон был очень рад, когда я объявил о ней.