Кобра

– Я схожу с ума, – еле слышно – одними губами – прошептала Катя и, откинувшись на подголовник сиденья, прикрыла глаза. – Я не верю. Это не может быть правдой. Два миллиона баксов наличными…

– Хочешь, Зайка, я тебя в два счета разбужу? – Мне в голову вдруг пришла интересная шутка. – Посмотри-ка, что я сейчас сделаю. – Я добился того, что Катя снова открыла глаза, разорвал одну из упаковок, взял самую верхнюю купюру, другой рукой на ощупь достал из кармана куртки зажигалку и щелкнул кнопкой, якобы намереваясь поджечь бумажку в сто баксов. Я был уверен, что этот ход сработает, и не ошибся. Глаза Кати округлились, она схватила меня за запястье и отвела руку с зажигалкой в сторону. Улыбнулась и, покачав головой, сказала:

– Да уж… У богатых свои привычки. – Затем взялась за край крышки кейса и захлопнула его. – Спрячь назад в сумку, Кент. Не глупи. Только проблем нам еще на обратной дороге не хватало.

– Расслабься, солнышко, – я застегнул «молнию» и взглянул на часы. – До взлета рейса номер двести двадцать пять до Нью-Йорка осталось чуть больше десяти с половиной часов. Как раз хватит, чтобы заглянуть в «Вест Юнион» и отправить самим себе скромный переводик. Ты уже договорилась со своей знакомой? Проблем точно не возникнет?

– Нет, – уверенно сказала Катя. – Все схвачено, милый. Я дам Алене пять тысяч долларов сверху, и она разобьет всю сумму на двадцать отдельных переводов. Так спокойней.

– Ты счастлива? – тихо спросил я, накрыв Кати ну ладонь своей.

– А ты как думаешь? Глупенький, – вздохнула маленькая очаровашка, включила первую скорость и плавно выехала с обочины на дорогу, Потом взглянула на приборную панель и сообщила: – У машины бак почти пустой, Эта калоша на крейсерской скорости пожирает литров пятнадцать… Но здесь близко, на трассе, есть заправка. Круглосуточная. Я видела ее, когда ехала в Псков.

– Как скажешь, – я пожал плечами. – Слава богу, на бензин до Питера мы с тобой сегодня заработали. Как думаешь?! – Я потянулся и чмокнул Катюху в щечку.

– Думаю, да, – улыбнулась она. – Сядешь потом за руль, а то я что-то устала. Голова кружится.

– О'кей! – я затушил окурок в пепельнице и приоткрыл окно, впуская в салон свежий ночной воздух. Возбужденное состояние постепенно сменялось сладостной негой, окутывающей все тело и дающей организму возможность восстановить силы. Судя по окружавшим нас с обеих сторон убогим индустриальным постройкам, мы, минуя центр города, ехали по какой-то окружной дороге. Катя вела машину так уверенно, что можно было подумать, будто она всю жизнь прожилаво Пскове. Вскоре наша скрипящая всеми сочленениями, но не капитулирующая «копейка» выскочила на широкую трассу, и я сразу же увидел большой синий указатель, гласящий, что Санкт-Петербург находится прямо по курсу, Три часа такой бодренькой езды – и мы дома. Осталось лишь на минутку заехать на квартиру, взять кое-чего из вещей и выгрести содержимое сейфа, после завернуть в офис для сдачи денег и – можно прямым ходом рулить в аэропорт «Пулково». И далее – через всю Европу и Атлантику, к славному заливу Гудзон и матушке-статуе Свободы.

– Впереди показались огни заправочной станции. Катя сбавила скорость, свернула и остановила машину возле колонки с надписью А-76. Протянула мне ключ от бензобака. Я открыл дверцу и вышел. Вокруг ярко освещенного пятака скромной провинциальной АЗС, насколько хватало взгляда, был только утопающий во мраке лес. Кроме нас, здесь находилась всего одна машина, да и то – грузовик-дальнобойщик с красно-белыми белорусскими номерами. По всей видимости, находящийся в кабине водила решил отдохнуть часок-другой перед финишным рывком на Питер.

Я открыл бензобак, вставил в горловину заправочный пистолет и направился к окошку оператора. Заказав сорок пять литров, я получил чек со сдачей и направился обратно. Подошел к машине, нажал на рычаг. Колонка загудела. На счетчике расхода топлива побежали цифры. Литр, два, три, десять, пятнадцать…

Внезапно я почувствовал странное шевеление за своей спиной и, кажется, даже услышал чье-то сдавленное дыхание. Я хотел обернуться и посмотреть, что за дела, но тут мне в спину и затылок словно ударила молния, тело пронзила адская боль, а потом я стремительно понесся по длинному черному туннелю, в конце которого виднелся яркий свет. Когда же я достиг его, громыхнула молния, по ушам ударил раскат грома, и, наконец, со всех сторон меня обступила долгожданная спасительная тишина. Последняя и единственная мысль, которая промелькнула в моем угасающем сознании, была сколь трагичной, столь же и спокойной:

«За что?..»

Это просто кошмар, когда сознание очнулось, а тело – еще нет. Я слышал чьи-то шаги и голоса, один из которых был на удивление знакомым, но я никак не мог вспомнить, кому он принадлежал. Органы чувств, частично восстановившие свои функции, доносили до моего травмированного мозга отдельные запахи, звуки и кое-какие невнятные осязательные импульсы, все вместе говорящие о самом главном – я до сих пор жив, не покинул бренную оболочку и еще не воспарил над нашей грешной Землей, прямым курсом направляясь на самый справедливый суд Вселенной, пред светлые очи Всевышнего. Семь кругов ада мне, кажется, тоже пока не грозили, но от этого ценного наблюдения моему телу, увы, не становилось легче. Оно все превратилось в сплошной комок боли. Я слышал резкий запах моторного масла и бензина, чувствовал, как меня несколько раз швыряли, в самом прямом смысле этого слова, не забывая для полного счастья пнуть посильнее в область живота. Как где-то совсем рядом истошно крикнула ворона и промчался автомобиль. Затем я покатился под уклон и едва не захлебнулся, когда мое лицо погрузилось в лужу. Потом меня еще щекотала трава, а подбородок странным образом превратился в подобие пахотного плуга. Сознание мало-помалу возвращалось, а вот тело по-прежнему отказывалось подчиняться даже в мелочах. Я не мог заставить себя открыть глаза, выплюнуть набившуюся в рот землю или пошевелить мизинцем. В какой-то миг я уже готов был вынырнуть из этой ловушки, я чувствовал – еще секунда, и силы вернутся, но случайно сорвавшийся с моих губ стон сыграл со мной злую шутку. Сначала я услышал яростный мат, а потом сильный удар по голове превратил меня в одноклеточную амебу, над которой можно ставить любые варварские, эксперименты. Заключительный – очень короткий – сигнал, расшифрованный мозгом, оказался более чем странным. Мне почудилось, что я абсолютно потерял вес и нахожусь в состоянии свободного падения. Потом последовал второй, куда более ощутимый, удар по голове, и я снова отключился… На этот раз сознание не возвращалось гораздо дольше. Я, как живой хронометр, чувствовал только бег времени. Минута. Две. Тридцать. Наконец я открыл глаза и первое, что понял – я могу видеть, слышать и даже, что вначале показалось продолжением галлюцинаций, кое-как шевелить руками и ногами. Я не мог лишь одного – сориентироваться в пространстве, сообразить, где находится верх, а где, соответственно, низ. А еще мало-помалу начала напоминать о себе боль, до поры заглушённая бессознательным состоянием. Я дернулся от «выстрела» в висок, но тут же взвыл от боли в ребрах:

– О-о-ё-ё!!!

Тогда я перестал шевелиться и целиком сосредоточился на ощущениях. Я понял, что втиснут в какой-то узкий проем, лежу на мягкой пружинящей подстилке, которая и помогла мне не свернуть шею при падении. Затем я долго вертел глазами по сторонам и в конце концов окончательно идентифицировал место своего пребывания. А поняв, где именно нахожусь, едва не взвыл во весь голос от обиды, Я лежал на усыпанном толстым слоем прелой листвы дне глубокой и узкой ямы, на спине, с задранными вверх ногами, которые упирались во что-то твердое и скользкое. А там, на самом верху, было только покрытое россыпью сверкающих звезд черно-серое ночное небо. И еще какая-то странная конструкция, с которой, чуть заметно покачиваясь и позвякивая звеньями, свисало нечто, отдаленно похожее на веревку. Не требовалось иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить, что меня сбросили в сухой колодец. И выбраться наружу без посторонней помощи мне ни за что не удастся. Разве что с Божьей милостью, на которую я, реалист, мало рассчитывал.