Сердце Льва

Собственно, в семье Метельских дело все же обходилось без крика, в Пристойной, занудливо-академической манере. Положение обязывало — Антон Корнеевич, взматерев, взрастил целую плеяду последователей и, жутко переживая, что сын более интересуется размножением и дракой, чем отысканием путей к научному олимпу, все же предпочитал воздействовать на него в интеллигентном ключе.

Зинаида Дмитриевна с годами отяжелела, обрюзгла и превратилась из академдамы в занудную старуху, сварливо раздражающуюся по поводу и без повода — это не так, то не так. Тима в глубине души она считала никчемным лоботрясом, недоумком. Гитара, девки, мордобой, музыка эта ужасная. Все это ушатами изливалось на Тима, а в его отсутствие — на Антона Корнеевича. С существенным добавлением: «Никакой благодарности, что усыновили, не дали пропасть, вытащили из нищеты. Свой бы небось был не такой…» Как ни крути, классик был прав — черт ли сладит с бабой гневной. А вообще-то, если посмотреть в корень, прав Фрейд — е дело в климаксе.

— И вот еще, — Глотов между тем докурил, плевам затушил окурок и со значением, как на старшего посмотрел на Левушку, — будете получать деньгу, мелочь оставляйте кассиру. Это закон. Там вообще-то не кассир, кассирша, с тохесом пятьдесят второго калибра. Я ее как-то драл на сейфе, так себе, подмахивает на четыре с минусом.

Левушка почтительно кивал, но все эти прожекты нужны ему были как собаке боковой карман. Скоро ту-ту, как и все нормальные люди, на родину предков. И не беда, что посредством какого-то неведомого науке процесса родина ассирийских предков переместилась почему-то в Австралию, в славный приморский городишко Перт. Жаль, что не сразу в Лас-Вегас. Впрочем, можно куда угодно, главное отсюда подальше…

До конца недели пребывал Тим в состоянии раздвоенности, сомневался, мучился, решал извечный в отечестве вопрос: что делать? Музыка или мордобой? Но вот настала пятница, и жизнь сама показала, куда нужно подаваться. Уж во всяком-то случае не в Дом культуры поселка Песочная…

— О-хо-хо, работы тут еще непочатый край. — Тим, размазывая грязь, вытер пот со лба, сплюнул и снова впрягся в пахоту. — Авгиевы, блин, конюшни.

Маленькой, украденной в старшей группе мо-тыжкой он рыхлил слежалую, напоминающую войлок пыль, с тем, чтобы Андрон мог сгребать ее в угол лопатой.

— Конюшни, говоришь? — Тот хмыкнул, весело чихнул и, отворачиваясь от поднимающегося облака, налег на черенок лопаты. — Не согласен, брат. Там говно было, а здесь пыль. Пыль времен, наследье старины глубокой.

Действительно, серо-коричневая вата местами была толщиной в метр. И попадались в этом культурном слое то аптекарский пузырек с «птицами» и «мантиями», то позеленевшие монеты с профилем государя императора, то жестяная кокарда времен первой мировой войны, золотой галун от офицерского погона. Тим как истый знаток старины относился к каждой находке бережно, с пониманием, к уому же знал, что покупатели всегда найдутся. И на ожавый жандармский «Смит и Вессон», и на расписание дачных поездов на 1905 год, и на пожелтевший портрет товарища Ворошилова в полный рост.

А вообще ему нравилось здесь, в этом старинном здании. Можно всю ночь напролет слушать музыку, стучать по боксерскому мешку, говорить, не понижая голоса, на любые темы. Андрон небось не закричит с истеричной интонацией: «Тимофей, это приличный, а не сумасшедший дом! Немедленно выключи своих битлов! Отцу завтра рано на работу, ты пока что еще ешь его хлеб!»

Уже два месяца прошло, как Андрон набил Тиму морду, а все неясно, по-братски или нет. Отчего они так похожи?.. Конечно, хорошо бы по-простому подойти к папе академику, спросить с невинной улыбкой: «Слушай, отец, а всегда ли ты хранил обет и верность своей дражайшей половине суть моей ненаглядной мамочке?» Как же, тебе дадут ответ! Потом догонят и дадут еще. Расскажут про взаимопонимание поколений.

Да, Андрон, Андрон, сторож-смотритель с пудовыми кулаками… И все же почему они так похожи? Правда, не совсем — тот левша, волосы на голове У него растут по часовой стрелке и травмировано левое колено. А во всем остальном полная идентичность, даже даты рождения в паспортах совпадают. Скорей всего они астрономические близнецы, люди, рожденные строго в одно и то же время в одном и том же месте. Такое случается. Тим специально занимался вопросом — прецедентов в истории немало.

Четвертого июня 1738 года в Лондоне родились два совершенно различных мальчика: один простолюдин Самуэль Хэммингс, другой король Георг Третий. Самуэль стал кузнецом и открыл самостоятельное дело в тот же день, когда Георг вступил на трон — 15 октября 1760 года. Они оба женились 8 сентября 1761 года, болели и имели травмы в одно и то же время. Каждое значительное событие в жизни одного имело коррелят в жизни другого с соответствующей поправкой на общественное положение. 29 января 1820 года король Георг Третий умер, в тот же день почил в бозе и кузнец Самуэль Хэммингс.

Снова Англия. Георг Четвертый, принц Уэльский родился в тот же час и в том же месте с мальчиком, ставшим трубочистом. Родители, узнав о совпадении, в шутку прозвали сына Принц Георг. Блистательная жизнь аристократа не имела ничего общего с жалкой судьбой простолюдина. Однако в тот день, когда принц Уэльский был допущен ко двору, трубочист вышел из подмастерьев… Оба отличались транжирством, любовью к выпивке, прекрасному полу и азартным играм. Увлечение скачками привело к тому, что трубочист приобрел лучшего бегового осла, а принц лучшего бегового пони. В день когда Принца Георга лягнул его любимый осел, Георг Четвертый получил удар по ребрам от любимого скакуна. Оба покинули бренный мир одновременно.

И вот еще веселенький примерчик не для слабонервных. 10 сентября 1956 года федеральная полиция штата Калифорния зафиксировала аварию на шоссе недалеко от Сан-Франциско. В результате лобового столкновения погибли оба водителя. При составлении протокола обнаружилось, что они родились в один и тот же день и были родом из одного городишки…

Так или иначе Тиму было хорошо в обществе Дндроиэ. Просто и легко. Не как с Леной. С ней приходилось все время быть на высоте, думать, что сказать, казаться беззаботным, остроумным и веселым. С Андроном же можно промолчать весь вечер, слушать «Пёрпл» или «Хип», поговорить за «Жигулевским» за жизнь или устроить контактный спарринг из разряда карате против бокса. Впервые Тим почувствовал, что у него есть дом…

Чердак был необъятен, полон таинственности и грязи, человеческая нога наверняка ступала сюда последний раз еще до победы исторического материализма. Сквозь маленькое, странной формы окно скупо пробивался дрожащий свет, мощные дубовые стропила были черны, словно обгорели. А на полу пыль, пыль, пыль…

— Вот уж не думал, что тебе так дорог прах отечества…

Тим, махнув мотыгой, попал во что-то твердое, яяделся, присел и восхищенно присвистнул:

— Хотя в нем иногда попадается кое-что стоячее. Вот, думаю, рваных на полета.

В руке он держал четырехгранную бутылочку, сплошь испещренную ликами святых и замысловатой славянской вязью. На одной из граней отчетливо читалось: «Вера твоя спасет тя. Иди с миром. Святая вода Угрежского монастыря».

— Да, на Аллаха надейся, а сам не плошай. — Андрон с интересом повертел бутылку и осторожно положил в угол, где лежали остальные трофеи. — Пристроим с Божьей помощью. Есть у меня барыга один, как раз на старине сидит.

Тесен мир. Не далее как третьего дня его нагло обрызгал щегольской, крашенный в желтое «Москвич-„люкс“». Андрон, как водится, не стерпел, подобрал булыжник, оружие пролетариата, да и запустил вдогонку — рабочий класс он, такую мать, или нет?! Правда, стекло, к сожалению, не разбил, но загрохотало знатно, видимо, пришлось по крыще. «Москвич» тут же дал по тормозам, из него выскочил мэн с монтажкой и, словно наскипидаренный бросился на Андрона — мол, я тебе пасть порву моргалы выколю, всю оставшуюся жизнь будешь на аптеку работать. Все как в кино. Только Андрон его бить не стал, да и мэн, протерев глаза, опустил монтажку и расплылся в ухмылке.