Княжич

По требованию судьи, боярина князя Куракина, ведущий протокол дьяк Андрей Клобуков зачитал жалобу Бежецкого.

- Что скажешь на это, Юрий Феодосьевич? - строго спросил Куракин ответчика.

- Лжет он! - спокойно ответил Коробьин. - Крепко напился, заблудился и в лес заехал! Ну и чуть не замерз!

У Андрея остановилось дыхание от столь наглого заявления. Но он взял себя в руки.

- Так ли это? - с беспристрастным выражением лица спросил судья у Андрея.

- Я в своей правде готов крест целовать! - ответил юноша.

- Ты слышал Юрий Феодосьевич! - обратился судья к Коробьину. - Как оправдаешься перед ним?

Коробьин молчал. Видно труден для него был ответ.

- И я буду в правде моей целовать крест! - заявил он.

Наступила мертвая тишина. Давно такого богохульства не слышали стены суда. Кто-то из судящихся лгал, клянясь в правде самим Спасителем! Судья и дьяк зашептались.

- Я, как назначенный государем судья обязан был судить и услышать все оправдания, чтобы узнать истину, - обведя грозным взглядом Андрея и Коробьина, заявил князь Куракин. - Но в одном и том же деле две стороны не могут крест целовать. Один из противников принесет ложную присягу! Дабы не допустить этого, направляю материалы суда на рассмотрение государя нашего царя и великого князя Всея Руси Федора Иоанновича! Ждите решение государя!

Так быстро закончилось заседание суда по жалобе Андрея Бежецкого.

Глава XX. Поле.

После вечерни, Борис Федорович Годунов, находясь в своем кабинете, пребывал в хорошем настроении. И почему бы его настроению быть плохим? Он ближний государев боярин, царский конюшенный! Владения его так многолюдны, что он может выставить до 100000 вооруженных людей. Иностранцы обращаются к нему помимо товарищей-соправителей, как к единому правителю государства! Чуть больше года назад, венчался на царство слабоумный Федор Иоаннович, который не мог править сам и должен был передать свою власть тому из близких, кто окажется всех способнее и хитрее. Таким человеком стал он, шурин нового царя. Молодой, ему 32 года, красив, умен, расчетлив, обладает замечательным даром слова, никогда не поддается порывам и увлечениям и действует всегда обдуманно. Его противники, покушавшиеся посадить на престол малолетнего царевича Дмитрия, в тюрьмах, разосланы по разным городам. Есть еще так называемые соправители, которые могут быть опасными соперниками. Но, царь Федор находится под влиянием своей жены, а Борис постоянно дружен с нею. Потому стоит ближе всех к царю, и никто не в силах оттеснить его. Единственным опасным соперником мог быть дядя царя Никита Романов, но он разбит параличом и уже не принимает участия в делах. Князь Мстиславский не в счет, он человек ограниченный, и может играть роль только по наущению других, благодаря своей знатности. Остается только князь Петр Иванович Шуйский. Пользуется поддержкой богатого московского купечества. Но каждый шаг Шуйского под его постоянным контролем!

- Протокол разбойного суда царю и великому князю Всея Руси! - прервал благостное состояние ближнего государева боярина сначала стук в дверь, а потом и голос разбойного дьяка Андрея Шеферединова. - Из Приказа от боярина князя Григория Андреевича Куракина!

- Положи на стол! - ответил ему Годунов. - Кого он судил в этот раз?

- Князя Андрея Бежецкого и царского стольника князя Юрия Коробьина!

- Ну, удружил Андрюша, думал, хоть голову на час преклоню! - дружелюбно проворчал Борис.

- Ничего не поделаешь, Борис Федорович! Такая наша работа! - ответил дьяк и вышел за дверь.

Вздохнув, Борис Федорович встал с персидской софы и сел в кресло у стола. Взял в руки “столп” - свиток дела, состоявший из подклеенных к нижнему концу каждого следующего документа челобитной, протокола суда, справок, решений по делу, на оборотной стороне которых стояли адреса и подписи истца и ответчика, и резолюция судьи князя Куракина. На местах склейки листов стояла подпись дьяка Клобукова, по слогу на каждом листе, чтобы затруднить изъятие документа из дела или его фальсификацию. Годунов развернул список. “Что-то часто стал судиться этот Коробьин!” - подумал он. На прошлой неделе Годунов читал протокол тяжбы Коробьина с дворянином Бекманом. Тот вступился за молодого князя, должником которого Коробьин стал по решению суда. Теперь тот князь подал жалобу на самого Коробьина. Обвинение серьезное: попытка отравления. Что это? Преступление совершенное Коробьиным или просто навет князя Бежецкого, за жалобу на его покровителя Бекмана?

С молодым князем Годунов не был знаком. Знал его, безвременно умершего отца. Полгода назад, из Посольского приказа ему принесли отписку протокола допроса младшего Бежецкого. Ее он с интересом прочитал. Куда только не заносила судьба юного Бежецкого. Борис Федорович о таких странах-то и не слыхивал! В какие только истории не попадал! И все же домой вернулся к гробам своих прародителей. Не должен лгать этот человек. К тому же, опасное это дело заниматься такой серьезной клеветой. Можно самому сесть в тюрьму!

А вот царский стольник князь Коробьин, ему знаком еще по опричнине. Тихий, исполнительный, угодлив начальникам, суров к подчиненным. Алчен и хитер. Пять лет был товарищем начальника Разбойного приказа, назначенный царем Иваном за прошлые заслуги в опричнине. Это он, Годунов, распорядился сменить его на этой должности. Решению предшествовали странные события. Год назад, из Земского приказа принесли ему отписку с протокола допроса пыткой разбойника Болдыря. Его схватили в Москве, в одном из разбойничьих притонов. Говорят, что Болдырь был правой рукой известного разбойника атамана Кудеяра. Кудеяр уважал его за необыкновенный ум. При принятии решений он всегда с ним советовался. Было у Болдыря еще одно качество, ценящееся в разбойном мире: лютая ненависть к своим жертвам. Такая, что разбойники сами боялись его. Христианской крови пролито им немерено. За это его потом четвертовали. На допросе Болдырь рассказывал интересные вещи. Кудеяр, всегда знал, где, какие силы царские против его войска стоят, когда нападут. Однажды, во хмелю, атаман похвалился ему, что в Москве у него в самых верхах и самых высоких чинах сидит осведомитель. Кто он и где сидит, Болдырь так и не узнал. Зато, атаман поделился с ним, как он этого высокого осведомителя заставил работать на себя. Оказывается, еще лет двадцать пять назад, приметил атаман в Гостином дворе дворянского сынка, азартно играющего в зернь. Часто он ему попадался на глаза. Вот тогда и пришла ему в голову одна задумка. Подсадил атаман к этому недорослю своего человека, который кости, на неправильные, когда хочет, умел подменить. Сначала несмышленыш выигрывал, а потом разом все проиграл. Сбегал он куда-то, занял еще и опять проиграл. Так продолжалось, пока ему перестали занимать. Соперник предложил ему на кон поставить себя. Парень согласился и опять проиграл. Хотел убежать, но не успел, его со всех сторон люди атамана обступили и заставили расписку на холопство писать. Тут подошел к ним Кудеяр и спас недоросля, выплатив всю сумму. С той поры они друзьями стали. Выяснилось что родители юноши знатные и богатые люди. Но денег сыну не дают, скупятся. Кудеяр ему иногда денежку стал подбрасывать на развлечения. А когда атаман сообщил недорослю, что он скрывающийся от расправы брат грозного царя, юноша стал ему верной слугой. Время шло. Атаман по-прежнему поддерживал дружбу с ним, снабжая деньгами. Юноша вырос, занял высокий пост в Москве и начал поставлять “брату царя” различные нужные сведения, не безвозмездно конечно.

Борис Федорович историю про “брата царя” знал. Отец царя Ивана, великий князь московский Василий III, в 1505 году женился на молодой 16-летней красавице Соломонии. После 21 года совместной жизни у супругов не было детей. Вопрос о престолонаследии тогда стоял острее, чем сейчас. Не только придворные угодники, но и противники советовали Василию, чтобы он развелся с Соломонией и новым супружеством даровал наследника государства. Василий III долго не решался на этот шаг. Ежегодно с великой княгиней он совершал богомольные поездки по русским городам и монастырям, дарил иконы с молением о “чадородии”. И только тогда, когда все меры были исчерпаны, государь решился на жестокое дело. Он предложил Соломонии добровольно отказаться от мира. Она не хотела. В 1525 году Соломонию насильно постригли в монахини под именем Софии. Через два месяца после пострижения в монахини своей бывшей супруги великий князь Всея Руси сочетался вторым браком с литовской княжной Еленой Глинской. Через три года желаемый результат был достигнут: великая княгиня родила 25 августа 1530 года Иоанна Васильевича. Тем временем, вскоре после заточения Соломонии в монастырь, по Москве стали распространяться слухи, что у ссыльной княгини родился сын, которого она назвала Георгием и тайно воспитывала. По распоряжению Василия III, в Суздаль, где находился монастырь, были направлены его ближайшие помощники для установления истины. Однако, Соломония отказалась показать ребенка предсказав, что, когда он вырастет, явится “в могуществе и славе”, чтобы завладеть принадлежавшим ему по праву престолом, и отомстит за позор и обиду матери. Слухи получили широкую огласку. Может, и юный дворянин поверил самозванцу?