Мудрец

Внезапно его внутренний слух зафиксировал дребезжащий, взволнованный телепатический голос Хуссу.

«Дружище! Я обнаружил нечто, – сообщил ему паук, находящийся где-то во мраке каньона. Ты не хотел бы посмотреть?"

Подключаясь на расстоянии к сознанию Хуссу, Найл мог взглянуть на окружающий мир так, как он виделся пустыннику. Но для этого он должен был сконцентрировать свои силы, чтобы сопрячь свое сознание с паучьим панорамным зрением, устроенным совершенно иначе, чем у людей.

Зрительная телепатическая информация от Хуссу поступала к нему в виде невероятно четких многомерных образов и всегда нужно было некоторое время, чтобы мозг мог осмыслить увиденное.

Сознание Найла всегда словно немного запаздывало, обрабатывая пульсирующие сигналы.

Взгляд его, вслед за зрачками всех восьми глаз пустынника, скользнул по самому краю разлома и выхватил развалины убогой хибарки, чудом остановившиеся на самом краю трещины. Одну из стен точно смыло во время землетрясения, а остальные продолжали торчать, выставляя наружу, как потроха внутреннее убранство домишки.

Центральные глаза Хуссу вперились с внутренней стороны в стены лачуги, и Найл, находившийся на другом краю огромной трещины, при колышущемся свете факелов увидел темные капли, веером разошедшиеся на белой краске.

В этот же момент холодок пробежал у него по коже. Хуссу находился рядом с домом Флода, того самого горожанина, который лютой зимой одним из первых пропал вместе со всей своей семьей и детишками хромоногого Имро Сапожника.

«Что ты нашел здесь?» – послал он тревожный сигнал по телепатической пуповине, связывающей его с пауком.

Найл совершенно точно помнил, что зимой Хуссу не ездил вместе со всеми в дом Флода. Почему же это страшное место внезапно привлекло его внимание?

«Здесь подземный ход. Доски разбросало и видно, что под полом прорыт потайной колодец. Оттуда идет злая волна!» – сообщил паук.

Внимание Найла удвоилось. Если уж пустынник считал нужным доложить об этом, дело грозило принять серьезный оборот.

«Можешь заглянуть внутрь, дружище? Куда это приведет?"

«Дырка плохая… – скрипуче признался Хуссу. – Мне не нравится. Но… Я попробую…"

Осторожно передвигаясь по вздыбленному полу разрушенного дома, стоявшего на самом краю обрыва, Хуссу продвинулся немного вглубь и не очень то охотно просунул бурую голову в отверстие.

Потайной ход нельзя было бы назвать маленьким, – по размерам он ничуть не уступал эксплуатационным шахтам Дворца, так что паук продвигался хотя и опасливо, но без особых неудобств.

Неожиданно узкий колодец, отвесно уходивший вниз, через несколько метров влился в какую-то широкую горизонтальную шахту, устремлявшуюся в мрачную бесконечность. Хуссу мог видеть даже в полной темноте, но по-особому, он словно прощупывал мрак телепатическим пульсирующим сигналом, и окружающее пространство представало в его сознании особой схемой, выстроенной из ответных, отраженный как рикошет импульсов.

Из глубины этой черной бездны перед Найлом сначала стали проступать изумрудные фосфоресцирующие линии.

Их расплывчатые сочленения постепенно стали образовывать силуэты стен, проходов и колонн, отделанных каким-то гладким материалом вроде облицовочной плитки, на фоне которой отчетливо выделялись ступени и створки дверей. От изумления Найл чуть не задохнулся!

Получалось, что под землей расположены какие-то просторные, обустроенные помещения!

Десять лет возглавляя Совет Свободных, он даже не подозревал об их существовании…

«Двигай вперед, старина! – нетерпеливо подстегнул он Хуссу. – Сейчас я немного освобожусь и подоспею к тебе!"

Сразу все бросить он не мог, находясь в гуще событий и отдавая многочисленные распоряжения. Все, на что он был способен в этот момент, так это руководить спасательными работами и параллельно существовать в зрительном пространстве Хуссу, краем сознания отслеживая все происходящее с ним.

Паук в полной темноте миновал длинный очень широкий коридор, по размерам не уступающий иной площади и оказался перед лестницей, ведущей вниз. Щетинистые лапы осторожно спустились по ступеням, покрытым толстым слоем какой-то слизи, и пустынник попал на другую платформу, напоминающую верхнюю.

Внезапно его взгляд уперся в какую-то кучу, белеющую в темноте. Несколько мгновений Найл, получая ментальный сигнал, изучал беспорядочное переплетение каких-то прямых и изогнутых линий, пытаясь понять их происхождение.

«Не понимаю… что это такое? Неужели какие-то корни?» – уточнил он.

Мгновенно пришедший ответ заставил его ощутимо вздрогнуть.

Паук приблизился еще немного и сурово отозвался:

«Кости! Человеческие ребра и позвонки!.. Они обглоданы, и почти на всех следы зубов!"

Вокруг мелькали огни, со всех сторон раздавались крики и лихорадочно кипели работы по спасению пострадавших. Сновали в разные стороны добровольцы с носилками, гремел зычный голос Симеона. Но Найл ничего не мог воспринимать, Глава Совета Свободных на несколько секунд точно оглох и ослеп…

После последнего сообщения он некоторое время не видел и не слышал ничего. Из глаз брызнули снопы искр, как будто ему хорошо треснули по затылку, но только с внутренней стороны головы.

Очнулся он и пришел в себя только после тревожного сигнала Хуссу.

«Такое ощущение, что на меня кто-то смотрит! – зазвенел его напуганный напряженный голос. Здесь появился кто-то живой!"

«Возвращайся!» – скомандовал Найл.

Ему и самому показалось, что он разглядел вдали какой-то двинувшийся ком плоти. Темное на темном, – даже самый зоркий паук не смог бы сказать с уверенностью, как это существо выглядит.

Пустынник ринулся обратно с такой невероятной скоростью, что перед глазами Найла все смазалось в одну сплошную фосфоресцирующую полосу.

Паукам не было присуще чувство боязни, они могли сражаться и с противником, намного превосходящим их по силе.

Единственное, что всегда приводило их в ужас – это неизвестность. Неизведанная опасность сжимала их тисками страха, вселяла чувство неуверенности и парализовала бойцовскую волю.

«Меня преследуют!» – раздался сигнал тревоги.

От ощущения собственного бессилия кровь Найла яростно вскипела, прилив к вискам. Он был способен помочь Хуссу во многих ситуациях, во время схватки мог подкрепить на расстоянии его волю и послать заряд дополнительных сил, в незнакомой ситуации мог сориентировать его. Но во время погони, когда Хуссу дрогнул и в полной темноте спасался бегством от неизвестного существа…

«Уходи скорей! Уходи! – только и смог послать Найл концентрированный пучок энергии. Беги, дружище, беги!"

Испытание нервов тянулось невыносимо долго, хотя на самом деле продолжалось всего несколько секунд.

Хуссу успел проворно взлететь по вертикальному подземному ходу и выскочить в разрушенный дом.

На поверхности, рядом с сотнями людей он чувствовал себя значительнее свободнее. Теперь он мог сражаться и никакой противник не мог бы его парализовать страхом.

Он ждал схватки, застыв над подземным ходом в боевой стойке, подрагивая от нетерпения, но из отверстия так никто и не появился. Тогда пустынник осторожно приблизился и глянул вниз.

По коже Найла даже побежал холодок, потому что из глубины черного вертикального колодца на Хуссу кто-то смотрел. Паука с невероятной ненавистью буравили отчетливо различимые во тьме красные светящиеся глаза…

Все последующие дни Найл прожил в невероятном напряжении, но все никак не успевал заняться таинственным подземным лабиринтом, который неожиданно обнаружил Хуссу.

Страшные секреты непонятных катакомб постоянно возникали на крае его сознания, но он физически не мог уделить этому время. Рабочий день правителя после землетрясения продолжался целыми сутками напролет. Он пытался как-то наладить жизнь уцелевших, бывал в больницах у пострадавших, организовывал похороны.