Огонь

– А, – понял Редар. – И ты тоже?

– И я? А что? – сразу взвился охотник. – С чего это я вдруг должен все запасы отдавать? Тем более, когда дичь уходит – сам говорил. Чем я свою семью кормить буду? Песком? А у меня, между прочим, четверо подрастают!

Ззар не заметил, как перешел от шепота на крик. Все затихли, обернулись к нему и заметили Редара. Некоторые охотники выглядели смущенными, Кребус и Зинвал кивнули ему, Богвар одобряюще подмигнул, встал, оправил пояс.

– Пещерный город не просил нас о помощи. Так, Редар?

– Да. Богвар, я…

– Подожди. Не просил. Но мы должны помочь тем, кто заперт сейчас в Угрюмых скалах. Вы спрашиваете: почему? Так я отвечу. Потому что они там сражаются не только за себя, а и за нас тоже. Если пещерный город падет, то вся эта тьма шестиногих разбредется по пустыне в поисках корма. И набросится она на нас! Это во-первых. А во-вторых, там живут люди, такие же, как мы. А люди всегда должны держаться друг друга – вспомните легенды. Нас и так мало осталось, спасибо раскорякам, а тут еще новая напасть! В общем, вы как хотите, а мы с Кребусом и Зинвалом сегодня ночью идем вместе с ним, – Богвар кивнул на Редара, – в пещерный город.

Раймика глухо охнула, уставилась на мужа большими испуганными глазами.

– И, – продолжал Богвар, – возьмем с собой весь запас мяса, что у нас есть. Мы можем уходить далеко от Кромки, они – нет. Для себя мы всегда набьем добычи, а вот простишь себе ты, Ззар, или ты, Каверра, если в пещерах начнут умирать от голода дети. Простишь?

– Не строй из себя великого героя, – угрюмо промолвил Ззар. – И не надо тыкать нас чужими детьми. У нас есть свои. И чего я себе точно никогда не прощу, если от голода начнут пухнуть они. Как я жене в глаза смотреть буду?

– А что ты будешь делать, когда муравьи полезут к тебе в нору?! Тоже жене в глаза смотреть?

– Богвар прав, – неожиданно сказал седой охотник со шрамом через весь лоб. – И дело не в голоде. Пока они оттягивают муравьев на себя, шестиногие нас не трогают, а стоит только пещерникам пасть – мы тоже протянем недолго. Нас меньше, и мы не организованы. Так что я пойду в пещеры!

– И я!

– И я тоже, – послышались голоса.

Ззар остался в одиночестве. Он злобно оглядел всех исподлобья, сплюнул в сердцах и выскочил из норы.

– Ну, Редар, тебе сегодня командовать. Когда пойдем?

– После заката. Нужно пробраться к отрогам где-то к первой звезде. Там засядем в скалах и немного подождем, пока муравьиные стражи совсем не окоченеют. Тогда и двинем. Посему возьмите теплую одежду, накидки меховые.

Первый муравьиный заслон прошли почти без помех.

Правда, почти на половине дороги, в самом опасном месте на них совершенно неожиданно наскочил рыжий. То ли он слишком переохладился, то ли просто не увидел опасность. Редар без всякого труда отработанным ударом вбил копье в затылок насекомому. Муравей умер беззвучно и мгновенно.

– Неплохо сработано!

– Пойдемте быстрее! А то он мог на подмогу кого-нибудь вызвать!

– Да он же пикнуть даже не успел!

– Пески его знают, как они друг с другом общаются! Всякое говорят. Легенду о Великом Найле помните? Там говорится, что муравьи могут мыслями обмениваться, как пауки… Миновали отроги, поднялись по ущелью к скальной стене. Здесь уже можно было не опасаться муравьев.

Редар спросил шепотом:

– Дорогу запомнили?

Богвар и старый Каверра зашипели в один голос, правда беззлобно:

– Ну, ты еще поучи! Дали волю! И сами же рассмеялись.

– Тихо!

Но самая большая опасность, как выяснилось, подстерегала их впереди. Редар не знал, известно ли охотникам пустыни про потаенные входы на верхней галерее, но все же решил их не показывать. Не его тайна, не ему и раскрывать ее. Он решил провести свою команду через Сырую пещеру. А там их не ждали.

Плохо, когда на дороге ждут, притаившись в засаде, враги, – но когда в конце пути не ждут свои, то может случиться непоправимое.

Удивительно, как стоящий на страже молоденький паренек из салестеровых дозорных, увидев вынырнувшие из-за камней темные молчаливые фигуры, не шарахнул по ним со страху из пращи, не заорал в полный голос и не сделал еще какой-нибудь подобной глупости.

Нагруженные мясом, сушеными кореньями, семенами и прочим, охотники в темноте действительно мало походили на людей – толстые, угловатые, с малюсенькой головой. Спросонья действительно можно за жука какого-нибудь, вставшего на задние лапы, принять.

Надо было тихо и незаметно поднять тревогу, растолкать задремавших возле завала напарников и встретить незнакомцев частоколом копейных жал. Нет, дозорный этого не сделал.

Он совершил еще большую глупость. Он спросил негромко:

– Кто идет?

Редар прыснул – этот идиотский вопрос, более уместный в безопасной глубине пещер, он никак не рассчитывал здесь услышать. Сзади Каверра пробормотал себе под нос:

– Странные тут у вас порядки.

– Чего ржете? Отвечайте. – Заслышав смех, страж, видно, понял, что имеет дело с людьми, и малость осмелел. Пустынник узнал его по голосу: Малик.

– Малик, ты? Это Редар. Со мной люди из пустыни. Помогите нам забраться.

Сам он уже карабкался на заграждение. Малик даже не успел открыть рта, чтобы ответить или разбудить товарищей, как Редар уже стоял рядом с ним. За прошедшее время Малик так и не вырос – остался таким же щуплым и высоким, как скалистый пик.

– Если и в этот раз захочешь нас к Правительнице под конвоем вести, – вполголоса бросил ему Редар, – то я тебя лично с завала вниз переправлю, чтоб не повадно было.

Малик гневно встрепенулся, хотел было что-то сказать.

– А если и тогда этой идеи не оставишь, то подниму обратно и сброшу еще раз. Понял?

Айрис была тронута мужественным шагом пустынников, они же – ее горячей благодарностью. Редар оставил их в Приемной пещере предаваться взаимным восхвалениям и уверениям в вечной дружбе, и пошел к себе. Дни выдались нелегкие, требовалось поспать хоть немного, тем более что с утра надо было заняться приготовлением смеси. И, кто знает, если мураши не обманут надежд и снова нападут, то завтра – великий день, первое боевое применение «огненной смерти». Редару очень хотелось повидать Киру, но она уже, наверное, видела сны, тоже намаявшись за день.

Девушка действительно спала – свернувшись комочком на редаровой лежанке. Покрывало у головы было немного влажным.

«Плакала», – понял Редар и сразу почувствовал себя негоднейшим подлецом на свете. Он же ей ничего не сказал, мало того – пообещал быть с ней вечером. И вот – пропал почти на два дня. Редар, стараясь не шуметь, снял накидку, поставил в углу перевязь с нефтью. Глинянки глухо звякнули.

Кира проснулась мгновенно, словно от удара.

– Кто здесь?

– Я, Кира…

– Реди? Ох, Реди, я тебя сейчас убью! Где тебя носило?!

Она соскочила с лежанки, бросилась ему на шею, принялась без остановки целовать губы, щеки, лоб, что-то бессвязно бормоча.

– Чем это от тебя пахнет? Опять гадость свою притащил? Где ты был? Я тебя обыскалась… Куда ты ушел, где ты – никто не знает, даже Ликка. Хорошо, бабушка мне сказала… А то бы я не знала, что делать. Ты далеко ходил, да? Ну, рассказывай…

– Кир, прости, я…

– Не прощу! Ну, ладно, прощу, но только если про все-все расскажешь, хорошо?

– Я в пески ходил, к пустынникам. К Богвару, к Раймике… Они решили нам помочь, еды принесли. Сейчас они все у Правительницы – я туда их отвел. Ну, что еще тебе рассказать… За нефтью вот сходил.

Кира слушала, жадно ловила каждое его слово, каждый жест.

Нет, он больше никуда от нее не уйдет. Хватит вчерашнего дня, когда она не знала, куда себя девать, что делать, чем отвлечься, лишь бы не думать… Еда – это хорошо, бабушка будет довольна, она только об этом и думает… Что? А Малик-то здесь при чем? Ах, вот в чем дело…