Огонь

Оборонять проход в Сырую пещеру Айрис поставила Римала. Но людей у него было гораздо меньше, в основном молодые охотники, неопытные, привыкшие гнать добычу и не бить ее с лета. Приходилось туго.

В глубине пещер ждали своего часа еще три десятка человек – салестеровы дозорные. Но это был последний резерв. Айрис бросила бы в бой этих мальчиков, привычных к оружию, но никогда не использовавших его по назначению, только в крайнем случае. А все опытные в драке охотники уже сражались на завалах.

Привратная держалась. Редару также пришлось взяться за копье, бить шестиногих оказалось не так уж сложно – не сложнее того же трупоеда. И уже третий мураш, молотя лапами по воздуху, сгинул за краем. Аваллит рядом оглушительно ухнул, двумя руками вогнал копье точно в затылок очередному шестиногому, вывернул оружие и потащил на себя. Вслед за острием наружу потянулись белесые волоски, похожие на червяков, – муравей как-то обреченно замер и, словно куст саксаула, гонимый ветром, скатился вниз, ломая лапы, усики, жвалы…

Упал, зажимая ладонью распоротую голень, Умаду. Шестиногий запрыгнул на гребень, жвалы потянулись к телу человека. Умаду глухо стонал, силился отмахнуться копьем. Но тут над ним встал Аваллит, зарычал, вонзил копье в глаз муравья. Сзади подскочил кто-то из молодых охотников, ударом древка переломил бестии лапы. Вдвоем они сбросили насекомое вниз. Редар поймал на копье и, стиснув зубы, отшвырнул от себя еще одного рыжего. Умаду на руках передали вниз, там он оперся на плечи сразу двух помощниц Кивинары, поковылял в пещеру мастера ран. На Редара бросился муравей, в спине которого уже торчал обломанный наконечник копья. «Что, шестиногий, в прошлый раз тебя плохо встретили? Приперся за добавкой?» Охотник перехватил копье двумя руками и с размаху вонзил рыжему в голову. Муравей дернулся, копье чуть не выскочило из рук. «Стоять, мразь!» – юноша дернул копье на себя, вырвал и вторым ударом выбил насекомому глаз. Тот слепо крутил жвалами, попытался было ухватить обидчика за ногу, но в третий раз копье напрочь разворотило настырному башку.

– Молодец, парень! – прохрипел Аваллит. – Дави их!

Снова прибежал гонец. Мальчик выглядел перепуганным, на щеке краснела здоровенная царапина.

– В Сырой мураши прут – не остановить! Дайте подмогу! Они пытаются разнести завал!

Кенгар раздумывал недолго. Внизу еще оставалось десятка три воинов, из них дюжина еще не разу не вступила в бой.

– Ты, ты, вы, трое, еще ты и ты! Помогите Рималу! Ну!

Этим охотникам хотелось сражаться здесь, вместе со своими, но с командиром не поспоришь. Грузным бегом они скрылись под темными каменными сводами вслед за гонцом.

На глазах у Редара сразу два муравья стащили с завала отчаянно отбивающегося охотника. Ему бросились на помощь, но поздно. Успели только отомстить – два быстрых удара с оттяжкой, и на гребне остается лежать одна муравьиная голова, туловище катится вниз. Страшно кричит охотник на дальней стороне, падает, точно сломанная ветром ветвь. Руки его дрожат, из обрубка правой ноги багровым потоком хлещет кровь. Кто-то наклонился над ним, ловко перетянул бедро ремнем его собственной пращи, и в этот момент жвалы проткнули врачевателю спину. Он удивленно уставился на торчащие из груди зазубрины, потом как-то обиженно всхлипнул и упал за гребень, увлекая за собой муравья. Безногого подхватили, быстро спустили вниз, кричащего от боли, – извини, парень, тут уж не до осторожности! Сам видел, что бывает, если зазеваться.

– Уходят! Задние уходят! – закричали с галереи.

Действительно, в кровавой битве никто и не разглядел, что солнце коснулось скальных вершин. А теперь и вовсе наполовину ушло за гряду.

И муравьи отступили. Первый штурм закончился. Атака была отбита. Редар в изнеможении сполз по стене, сел, опершись на копье. Прихромал Аваллит, опустился рядом:

– А ты ничего, пустынник! Дерешься отменно. Я за свою спину не боялся. Умаду вот только жалко. Надеюсь, выкарабкается…

Редар смог только кивнуть. Тяжелая битва, казалось, высосала все силы.

Почти сразу пришла смена. Айрис приказала тем самым дозорным подменить на завалах уставших бойцов – все равно в этот день муравьи уж точно на штурм не пойдут. Недоверчивый Салестер все же выслал на тропу разведчика. Парни расчищали копьями подножье завала, добивали короткими ударами копий еще шевелящихся шестиногих. В гуще искореженных рыжих тел нашли только троих погибших людей, остальных тысячи лап затоптали так, что не осталось и следа.

Всего же у Привратной и Сырой пещер в этот день недосчитались двадцати четырех человек.

Редар без сил ввалился к себе в комнату. Он, как и обещал, зашел к Кире, но девушки дома не оказалось. Да там вообще никого не было. Мать Киры наверняка помогала мастеру ран – она славилась умением унимать самую сильную боль.

А где же сама девушка? Тоже помогает раненым? Но искать ее по многочисленным переходам и туннелям пещерного города не было сил. Юноша почти не беспокоился за нее – так разве, самую малость.

Он знал уже, что у Сырой пещеры едва не случилась катастрофа. В одном месте муравьям удалось расшатать и частично обрушить заграждение. Лишь своевременно подошедшая подмога от Кенгара – опытные, закаленные в драках охотники – сумела отразить натиск врагов. Ни один муравей внутрь пещер так и не прорвался.

Остальные выходы прятались в глубине скал, и насекомые не смогли их отыскать. Да и ничего бы им это не дало – еще накануне все выходы, кроме трех на верхней галерее и Открытом Пятачке, были надежно перекрыты. Мастер Харлен умел не только высекать в камне новые жилища, он еще и знал толк в искусственных обвалах.

Редар поднял с пола скорлупу для воды, потряс. Булькнуло. Значит, немного осталось. Надо бы рану промыть…

В горячке боя он даже не заметил, что муравей исхитрился-таки содрать конвульсивно дергающейся лапой изрядный кусок кожи с правого бока. Кровь уже запеклась, но любой охотник знает: грязь в ране лучше не оставлять. Он содрал коросту, зашипел от боли, потом стиснул зубы и плеснул на рану воды.

– Реди! Ты жив! Ой, ты что…

В комнату набилось сразу столько ребят, что стало тесно: Кира, Ликка, Ремра, еще какая-то девушка – Редар помнил ее смутно, видел пару раз, не больше. Все четверо уставились на кровоточащую рану на его боку и моментально забыли все, что хотели сказать… Первой опомнилась Кира:

– Реди, ты что, ранен? Больно?

Она спросила таким голосом, что было понятно: большего горя на свете не существует. Все, страшнее уже ничего и быть не может.

– Да нет, ободрался немного. Муравей попался несговорчивый, умирать просто так не захотел, ногами размахивал. Вот и задел. А ты где была? Я заходил после… ну… заходил к тебе – никого не было.

– Мы с Вилей помогали у Зубодер… ой, у Кивинары. Там столько раненых! А Виля – ученица мастера ран…

За разговором Редар не забывал про рану. Он тщательно промыл ее, оторвал от старой рубахи полосу, приложил так и этак – неудобно.

– Дай помогу, – вдруг сказала Виля мягким уютным голосом. – У тебя не получится.

Кира тут же встрепенулась.

– Давай вместе.

Когда Редар был перебинтован – рана побаливала, но не сильно, – все четверо прямо-таки вцепились в него: расскажи, как все было. Он как мог отнекивался:

– Ребята, сил нет, давайте завтра, а? Дайте отдохнуть!

– А ты не напрягайся, – ответила за всех Ликка, – ложись, мы сейчас тебе еды какой-нибудь из кладовой притащим. Вот и отдохнешь. А чтобы языком работать – много сил не нужно, – добавила она тоном знатока под общий смех. – Рассказывай!

Ничего не поделаешь, пришлось говорить. Слушали юные пещерники, открыв рты. Кирины глаза попеременно то сияли восхищением – это когда он рассказывал про свои подвиги с пращей или про очередного мураша, принятого на копье, – то тревожно оглядывали Редара в поисках новых ран. Ремра, кроме всего прочего, слушал с некоторой обидой и завистью. Еще бы! Ему в битве так и не довелось поучаствовать. Сначала он таскал камни в галерею Привратной пещеры, после почти весь день просидел в резерве, нервно теребя рукой древко, а к вечеру его послали разбирать кучу муравьиных трупов перед завалом Сырой пещеры. Там он изрядно насмотрелся на шестиногих, но ни одного хотя бы наполовину живого ему так и не попалось…