Наемник

«Ты должен забыть боязнь и сомнение… освободи свой разум… избавься от страха» – всплыли в памяти слова старца.

Совершенно ясно, что все это было не случайно. Стигмастер проверял его и готовил к серьезным испытаниям. Оставалось только доказать свою силу.

Веки Найла плавно прикрылись, и он ушел в себя. На несколько секунд он резко замер, уподобившись своей неподвижностью деревянной Дафне, разрезающей высокие волны обнаженной грудью, и не обращал внимание на прохладный ветер, шевеливший волосы.

Он понимал, что компьютерное препятствие можно преодолеть только усилием сознания, а не банальным движением мышц. Прикоснувшись к ментальному рефлектору, заставил себя сконцентрироваться до такой степени, что вскоре смог представить свой разум в виде яркой ослепительной точки, хвостатой кометой пронзающей абсолютно черную угольную бездну.

Только тогда, когда тело ощутило знакомое покалывание многих тысяч острых иголок, Найл открыл глаза и решительно двинулся вперед, на открытый проем люка. По опыту он уже знал, что все решает первое мгновение,- если собраться и без страха вступить в пустоту, разряженное пространство безусловно покоряется воле и мгновенно уплотняется под подошвами.

Так случилось и в этот раз. Под ногами не было ничего, но Найл не падал, а делал шаг за шагом…

Внизу, как за прозрачным стеклом, темнел открытый трюм и можно было рассмотреть каждую деталь. Ясно были видны стоящие на трехметровой глубине пузатые просмоленные бочки с порохом, тускло блестели сложенные горкой круглые ядра, вздымали вверх толстые стволы стоящие пирамидой длинные мушкеты.

Найл продвигался вперед по пружинящему воздуху, изнемогая от внутреннего напряжения, и то же время испытывал ошеломляющую благостность от осознания собственных возможностей. В точке крайней концентрации он не ощущал ни страха, ни скованности, нагнетая знакомое состояние единой силы.

Но все-таки подобная сосредоточенность не давалась даром, просто так. Когда он миновал по воздуху открытый люк и под ногой почувствовалась твердая опора палубы, вздох облегчения невольно вырвался из его груди.

Только прислонившись к фальшборту, Найл услышал, как гулко стучит сердце. Он дал сознанию команду расслабиться и тут же чуть пошатнулся, потеряв равновесие на безвольно подломившихся коленях.

Расслабленное состояние охватило его ненадолго. Уже через мгновение Найл взял себя в руки, подтянулся и спросил, как ни в чем не бывало:

– Но как можно взломать прошлое и проникнуть туда, причем не в фантазии, а в реальной жизни? Ты сам говорил, что это практически невозможно! Ты со смехом подсчитывал, что для этого потребуется выброс такого невероятного количества энергии, что мир должен сгореть дотла в пламени вселенского костра!

– Раньше ты спрашивал меня о возможности хронологического разворота для всего мира, а это действительно невозможно. Но сейчас мы говорим о перемещении только одного человека… Способы передвижения по эпохам давно исследовались, хотя многие и издевались над такими попытками. Конечно, легко смеяться над наивными критиками нового, неизведанного. История полна курьезов, должен сказать тебе… Например, в далеком, пыльном 1878 году один солидный оксфордский профессор в своей большой статье пытался убедить весь мир, что электричества на самом деле нет! Безумно увлекательное чтение, должен тебе признаться… Пятьдесят страниц внушительных доказательств того, что электрические цепи на самом деле – всего лишь фокусы шарлатанов, желающих нажиться на доверчивости легковерной публики! Нужно было раньше познакомить с этим бессмертным научным трудом…

Они оказались около бушприта и несколько минут рассматривали берег острова, к которому приближалась «Дафна».

– В науке прогресс всегда достигается путем отрицания очевидного и принятием на веру абсолютно невозможного,- продолжил Стигмастер.- Да, самый обыкновенный, средний студент двадцать второго столетия без особых усилий доказал бы, что путешествия во времени невозможны. Если говорить по-умному, считалось, что перемещения в прошлое не вписываются в сетку пространственно-хронологического континуума…

– Тем не менее, это оказалось не так? – нетерпеливо Найл.- Если я правильно понимаю, в дальнейшем…

Не закончив вопроса, он осекся.

Беседа прервалась на неопределенный срок, превратившись в необычный случай левитации.

Стииг хотел было продолжить, повернулся и даже сделал шаг вперед по палубе, как вдруг что-то произошло. Внезапно потух лучистый взор, согнутая рука старика застыла в многозначительном жесте и, ощутимо вздрогнув, как от толчка, он с непроницаемой улыбкой начал отвесно подниматься вверх. Восхождение по воздуху проходило легко и плавно, точно он ступил в невидимый паучий шар.

В это же мгновение затих мягкий бриз, еще секунду назад гладивший ласковым дыханием густые седые волосы старца. Смолкли скрип снастей и крики матросов, воцарились полная тишина.

Запрокидывая голову, Найл и Хуссу следили за неожиданным воспарением. Казалось, что еще немного, и собеседник исчезнет в вышине, растворится в прозрачной синеве необъятного неба. Но вскоре движение прекратилось, и старец невесомо завис, застыл в воздухе примерно метрах в четырех от дощатой палубы, почти касаясь плечом прямоугольного паруса передней мачты.

Складки длинного плаща-хламиды неподвижно, скульптурно вздыбились. Невозмутимое лицо обратилось вдаль, а глаза торжественно уставились в одну точку.

Найлу оставалось только удрученно вздохнуть и ждать, пока оживет «статуя», парящая над кораблем.

Седовласый мудрец во внешнему виду ничем не отличался от реального человека, но при этом Найл ни на секунду не забывал, что общается с четырехмерной виртуальной конструкцией, с математической моделью, порожденной могучим электронным разумом. Даже мощная, гигантская по силе система могла иногда давать незначительные сбои, заставлявшие прерывать общение.

За десять лет такое случалось всего пару раз. Однажды во время прогулки по тропическому лесу Стигмастер случайно запнулся о толстый корень и стремительно рухнул всем телом в густую траву.

Он поднялся каким-то невероятным способом,- прямой спиной вверх, без помощи рук, попытался продолжить беседу, сделал шаг вперед и тут же снова беззвучно грохнулся на живот. Найл насчитал тридцать семь подобных подъемов и падений, прежде чем старцу удалось преодолеть препятствие.

Следующая неприятность настигла в Антарктиде. Почтенный Стииг, прогуливаясь вместе с Найлом по хрустящей крошке, так увлекся рассказом о красотах Южного полюса, что случайно зашел, как в комнату, внутрь огромной ледяной глыбы. Прозрачные гладкие стенки легко пропустили его в глетчер, а потом что-то произошло. Старец растерянно ходил от одной грани к другой, но не мог найти выход, словно сверху его накрыл гигантский хрустальной бокал. Потребовалось немало времени, чтобы он смог выбраться из плена, и то для этого компьютер должен был перенести их в знойный Египет, раскаленным солнцем растопивший морозную толщу ледника.

И в этот раз должно было пройти минут пять томительного ожидания, прежде чем прервавшаяся беседа возобновилась.

Это время Найл решил не терять даром, а послал мысленный импульс Хуссу,- приказал пауку обозреть все происходящее вокруг с самой верхней точки корабля, чтобы узнать, как далеко простирается остров, раскинувшийся прямо по курсу «Дафны».

Паук мог легко гулять даже по отвесным мокрым стенам и осклизлым заплесневелым потолкам, так что ему не составило труда взлететь на центральную мачту. Он сделал это гораздо быстрее, чем любой вечно трезвый матрос с «Дафны», и в одно мгновение замер на самой макушке в напряженной позе наблюдателя.

Подключившись к сознанию Хуссу, Найл взглянул на мир так, как он виделся пустыннику. Пара главных, длиннофокусных глаз, выпирающая двумя буграми в середине головы, могла не хуже иных подзорных труб приближать предметы, находящиеся на значительном расстоянии.

Вокруг этих выпученных основных глаз, ожерельем раскинулись мелкие блестящие пуговицы периферийных, обогащающих центральный обзор боковыми ракурсами. Причем за счет особых мышц мелкие глаза могли даже немного передвигаться в стороны, что вообще обеспечивало полную панорамную картину.