На прибрежье Гитчи-Гюми

– Это ты. Мод? – спросил Билл Бринкман.

– Да. Чего тебе?

– Я звоню из автомата. Бетани сидит в своей машине. Вы забрали мой новый «Корвет». Верните его! Обещаю, я не буду заявлять в полицию.

– Билл, ты сам предложил нам воспользоваться твоей машиной, а теперь грозишь полицией? – Я зажала трубку ладонью. – Пирс, выезжай на автостраду. И пожалуйста, на сей раз отправляйся строго на запад. – Я снова взяла трубку. – Билл, прошу тебя, обещай не вызывать полицию. – От испуга я расплакалась. – Ты же говорил, что любишь меня. Что, все кончено? Любовь так просто не проходит.

– Где вы? Оставайтесь на месте, я подъеду и заберу машину.

– Что? – переспросила я. – Билл, я тебя не слышу. Неужели я тебя теряю? Прошу, не причиняй мне зла! Ты погубишь и мою жизнь, и жизнь моих братьев. Билл, я тебе скоро позвоню. Я никогда не забуду того хорошего, что ты для меня сделал! – Больше я ничего придумать не могла и повесила трубку. – Мы можем его как-нибудь отсоединить? Чтобы звонков не слышать!

– Я тебя не понимаю, – сказал Пирс, когда мы наконец выехали на автостраду. – У нас здесь все складывалось. Брайан с Биллом – нормальные ребята. Мы так классно устроились. Я бы, может, нашел и того парня, который дал мне полсотни. Он тоже милый. Я бы устроился в этот гараж с иномарками, а ты, если тебе не нравятся эти парни, нашла бы себе других.

– Ты, наверное, по Бетани соскучился, – сказала я. – Она, видно, какая-то особенная.

– Чего? Заткнись, а? И вообще. Мод, я не понимаю, чего мы ищем.

– Чего ищем? – воскликнула я. – Славы! Роскоши! Денег! Поклонения!

– Мы ищем дом! – добавил Леопольд.

– Вот именно, – подхватила я. – А не огромный торговый центр посреди бескрайних асфальтовых полей! Не надо думать, что вся Америка такая.

– Мы пока что побывали только во Флориде, – сказал Леопольд. – Честно говоря, я ожидал совсем другого. Я видел по телеку фильм про одну женщину, которая отправилась во Флориду и купила там апельсиновую рощу. Там везде были леса, олени, апельсины, каноэ и какие-то беззубые старики. А сейчас я ничего такого не видел.

– Нету этого больше, – сказала я. – Да не волнуйся ты, все только начинается. Нас ждет много чего удивительного. Ты что, Леопольд, не знаешь, как живут богатые люди? Вот Пирс станет кинозвездой, мы купим двести акров земли в настоящем лесу, которых в Америке хотя и немного, но хватает, а еще – дом в Беверли-Хиллз. Все это вопрос времени.

– И все-таки здесь было не так уж плохо! – заупрямился Пирс. – Я бы в гольф научился играть.

– А вы по нашим не скучаете? – спросил Леопольд.

– Конечно, скучаем, – ответила я.

Трейф протиснулся с заднего сиденья на мое и принялся вылизывать мне лицо. Пахло от него довольно противно.

– Он пытался укусить какого-то постояльца, – сообщила я. – По-моему, он спятил. Вот ужас-то!

– Ой, кажется, я вижу полицейскую машину! – воскликнул Леопольд. – Точно! Они нас догоняют.

– Пирс, только не превышай скорость! – предупредила я. – Тогда нас, может, и не остановят. Жалко, что ты не дал мне повести. Полицейские меня любят.

– Что мне делать? – спросил Пирс.

– Езжай как ни в чем не бывало. Леопольд, они далеко?

– Не знаю. В полумиле от нас, а может, в миле.

– Мигалка включена?

– Да.

– Между нами и ними есть машины?

– Полно.

– Тогда, боюсь, нам придется принять меры: напрячь волю, сконцентрировать энергию и велеть им устроить массовую аварию.

– Нет уж! – возразил Пирс. – Это никогда не срабатывает вовремя.

– Не болтай. Концентрируйтесь!

– Жаль, что с нами нет Теодора, – сказал Леопольд.

– Концентрируйтесь!!!

К моему изумлению, кое-что действительно произошло. Пирс обогнал машину, ехавшую довольно медленно: в багажнике у нее было несколько велосипедов, а на крыше – еще нечто, затянутое куском черной пленки.

Может, из-за наших сигналов, может, от ветра, но, когда мы ее обходили, пленку сорвало, и она, спланировав, гигантской летучей мышью приземлилась на ветровое стекло машины, шедшей следом. Первый водитель нажал на тормоза, а второй, обзор которому закрыла пленка, врезался в него. На автостраду посыпались велосипеды, а за ними огромный диван – на крыше был именно он. Больше я ничего не разглядела, слышала только визг тормозов и скрежет металла.

– Искренне надеюсь, что никого не убило и не покалечило, – сказала я взволнованно. – И вообще, вряд ли в случившемся обвинят нас. Леопольд, прошу тебя, никогда не забывай о том, что у тех, кого ты убиваешь – будь это муха, комар, даже блоха, – сексуальная жизнь может оказаться богаче и экзотичней твоей, а ты не только лишаешь их жизни – ты рушишь их мечты.

– Я не убийца! – сказал Леопольд с негодованием.

Я промолчала, поскольку не хотела его огорчать, но как-то раз я видела, как он смахнул с себя муравья и его раздавил.

– Пирс, как только увидишь указатель на Джорджию, поезжай туда. Запад там. Думаю, полиции другого штата еще не известно, что мы эту машину украли. На всякий случай у нас есть бумага от Билла, где говорится, что он нам ее одолжил.

– Леопольд, что там сзади? – спросил Пирс.

– Там действительно авария, – ответил Леопольд. – Все четыре полосы перекрыты. Полиция далеко позади. За нами никто не едет.

– Неплохо было бы прибрать себе эти велосипеды, – сказала я.

Теперь мы хотя бы ехали в нужном направлении. Ответственным за карту был Леопольд, и маршрут он выбирал по своему усмотрению, как я подозревала, по ресторанам и кафе, о которых он читал или которые видел по телевизору.

В Атланте, сидя в придорожном кафе и поедая свинину на ребрышках, мы увидели «Тандерберд» шестьдесят пятого года, красно-белый, с откидным верхом и с табличкой «Продается» на ветровом стекле. Тут Пирс вдруг заявил, что у «Корвета» серьезные проблемы с коробкой передач и ремонт обойдется в тысячу долларов, не меньше.

Не успела я опомниться, как он обменял наш «Корвет» на «Тиберд». Поначалу было даже приятно ехать в открытой машине, но в ней не было стереосистемы, радио работало отвратительно и все время перегревался мотор.

– Не понимаю, чего ты решил меняться, – сказала я. – И коробка передач здесь тоже автоматическая.

– Заткнись, ладно? – ответил Пирс.

Мы ехали два дня и две ночи, на ночлег останавливались на проселочных дорогах и все время, следуя моим указаниям, двигались на запад.

В Миссисипи мы обнаружили ресторан, где подавали жареную зубатку, и дешевый магазинчик, где я нам всем, включая Трейфа, купила толстовки с героями комиксов и мультиков. Трейфу ее надели задом наперед – на спине у него красовался огромный кулак, нацеленный на желтую звезду. Так хотя бы его прыщей видно не было. Леопольду достался Спайдермен. Пирсу – картинка Роя Лихтенстайна, а мне – Ричи Рич.

К сожалению, толстовки попали на распродажу по цене доллар девяносто восемь центов за штуку потому, что пережили пожар, и от них так несло дымом и бензином, что дышать было почти невозможно.

Когда мы обедали, официантка долго принюхивалась, потом рылась в мусорной корзине и наконец помчалась на кухню с криком: «Это у вас горит?!»

Нас она вычислила, когда шестеро людей, сидевших рядом с нами у стойки, попросили пересадить их за столики.

– Как дела? – вежливо спросил Пирс, поймав ее подозрительный взгляд.

Видно, поначалу она его не разглядела как следует, но тут выражение ее лица смягчилось, и к концу обеда она выдала Пирсу с Леопольдом по бесплатной добавке яблочного пирога, Трейфу, сидевшему в машине, послала отбивную на косточке, а Пирсу еще подсунула двадцатку и умоляла подъехать вечерком – она соберет нашему песику объедков.

Звали ее Полли, и было ей сорок семь лет. Пирс был готов сняться с места немедленно, прикарманив двадцатку, но я настояла на том, чтобы он провел с ней ночь (Леопольд, Трейф и я остановились в мотеле за девятнадцать долларов девяносто пять центов).

Утром он вернулся, бледный и вымотанный, но с двумястами долларами из ее сбережений.