Духи Великой Реки

Перкар не захотел разговаривать с Хизи; он только пробормотал извинение и еще раз повторил, как он ей благодарен за спасение от пожирающего дыхание. После долгого напряженного молчания Хизи пустила свою лошадь галопом и догнала Нгангату, как обычно, ехавшего впереди. В конце концов ей удалось вытянуть из полукровки всю историю, хотя Нгангата и старался ограничиться односложными ответами.

– Что же все-таки с ним такое? – недоумевала Хизи. – Разве не к лучшему, что ему не пришлось сражаться?

Нгангата пожал своими странными квадратными плечами:

– Не знаю. Иногда мне кажется, что я никогда не пойму Перкара.

– Но ты знаешь его давно.

– Нет. Всего немного больше года.

– Правда? – Хизи считала, что ей известны в общих чертах приключения юноши – то, что Нгангата в шутку называл «песнью о Перкаре», – но об этой стороне дела она не знала. – И когда же вы встретились?

– Мы оба входили в отряд, который отправился в Балат. Из пяти человек выжили мы двое.

– Это, должно быть, вас сблизило. Вы теперь похожи на братьев.

Слова Хизи, казалось, рассмешили Нгангату.

– Когда мы впервые встретились, мы обменялись оскорблениями. Может быть, тут была моя вина. А потом мы дрались – на кулаках, не на мечах. Это уже была его вина. После… – Перкар помолчал, но через несколько секунд продолжил: – В нем, знаешь ли, есть что-то хорошее, но странное. Будучи тем, что я есть, я как решето: люди по большей части проваливаются сквозь меня, если тебе понятно, что я хочу сказать. Перкар тоже почти прошел сквозь меня, но потом все-таки застрял. Когда это случается, я считаю такого человека другом: уж очень редко мне выпадает подобная удача.

– Ты хочешь сказать, что большинство людей испытывает к тебе отвращение из-за твоей внешности.

Нгангата пожал плечами.

– Я и сам питаю к ней отвращение. Ничто мне так не ненавистно, как зеркало или поверхность воды. Ну, может быть, и есть вещи, которые я ненавижу сильнее, но видеть себя мне неприятно.

– Ты совсем не кажешься мне уродливым, – сказала Хизи.

– Ты давным-давно застряла в другом решете – твоем друге Тзэме. Так что я мог бы считать и тебя другом, если нам случится узнать друг друга получше. Но ты никогда не выйдешь за меня замуж и не родишь мне ребенка.

Это слова поразили Хизи.

– Я никогда…

Нгангата отмахнулся:

– Я только хотел показать тебе, что у тебя и мысли такой возникнуть не могло. Я никогда не собирался за тобой ухаживать.

Хизи закусила губу.

– И ни за кем другим, как мне кажется.

– Ни за кем, – подтвердил Нгангата.

– А надо бы. Я думаю, найдется девушка, которая захочет выйти за тебя замуж, Нгангата. Ты хороший человек, заботливый. Обязательно найдется женщина, которая не провалится сквозь решето.

Он улыбнулся.

– Покажи мне такую женщину, и я сразу же начну за ней ухаживать. Я не так верю в предопределение, как Перкар. Я пользуюсь теми возможностями, что попадаются, и не лью слез по несбывшемуся. Покажи мне такую женщину, и я не упущу свой шанс.

– Я буду держать глаза открытыми, – пообещала Хизи. – Но и ты тоже должен не зевать. – Она взглянула на Перкара, потом перевела взгляд на все более гористую местность. – Мы с тобой не особенно часто разговаривали до сих пор.

– Верно.

– Я хочу задать тебе вопрос. Ответь на него правдиво или не отвечай вовсе. – Нгангата поднял свои густые брови. – Могу ли я доверять Перкару?

Полукровка выпятил губы и так долго молчал, что Хизи уже решила, будто он решил воспользоваться ее предложением не отвечать вовсе. Но наконец он кивнул:

– Это зависит от того, чего ты от него ждешь. Ты можешь доверять тому, что он всегда будет стараться поступить правильно. Это не значит, что ты лично можешь ему доверять. Впрочем, не исключено, что можешь: близкие ему люди дороже Перкару, чем он сам это понимает. Он, например, считает, что его больше всего гнетет неудача, постигшая наш отряд в Балате, – то, что он подвел своих спутников. И он и в самом деле так чувствует. На самом деле глубже всего его ранило то, что погибли близкие ему люди: Апад, Эрука, вождь. Теперь он старается загладить свою вину, и это делает его слепым к некоторым вещам. Улавливаешь различие? Перкар считает, что нужно следовать высоким целям. Поэтому-то я и зову его «героем». Но когда он слишком сосредоточивается на спасении мира, он делает ужасные ошибки, и страдают от них обычно самые близкие ему люди. Поэтому он очень опасен, Хизи. Ты должна остерегаться Перкара. Он не хочет ничего плохого, но тем не менее за собой он оставляет трупы.

– Пожалуй, я об этом догадывалась. Он ведь и меня спас ради какой-то высшей цели.

– Да.

Хизи неловко поежилась в седле. Разговор о Перкаре на этом закончился, хотя только подтвердил то, что она уже и раньше подозревала. К своему удивлению, Хизи обнаружила, что беседа с полукровкой доставила ей удовольствие и что ей не хочется ее заканчивать.

– Что ты знаешь о снах? – неожиданно для самой себя спросила она.

– Не особенно много. Мне они не снятся. А если и снятся, потом я ничего не помню.

– Как странно. Я думала, всем снятся сны.

– У меня были галлюцинации во время лихорадки. Но сны или видения меня не посещали.

– Мой отец видит сны, – сказала Хизи. – Все, в ком течет царственная кровь, их видят. Их посылает Река, являя таким образом свою волю.

– И тебе приснился подобный сон?

– Что-то вроде того, – ответила она осторожно.

– Ты бы поговорила с Братцем Конем. Он знает об этом больше всех, как тебе, несомненно, известно.

– Да. Как-нибудь я с ним поговорю. Но я хочу, чтобы и ты знал. Со временем это может оказаться важно.

– Я польщен, – ответил полукровка, и в словах его не было сарказма.

– Во-первых, я не думаю, что сон мне навеял бог-Река – во всяком случае, не напрямую. Я полагаю, что, будь в его силах послать мне сон, он постарался бы сделать и больше, я уверена, что нахожусь вне его досягаемости. Но я думаю, что он послал мне сообщение через кого-то еще. – Кого?

– Через того гаана, о котором вам говорил Чернобог того, кто послал Мха и Чуузека, того, чьи воины напали на тебя и Перкара. Он сумел проникнуть в мой сон и наговорил всякой лжи.

– Какой лжи?

– Это пока не важно. Я только думаю… если он может посылать мне сны, он способен и на большее. Такое можно заподозрить, насколько я знаю возможности магии. – Хизи смущенно опустила глаза. – Я вот что хочу сказать: может быть, и мне нельзя доверять тоже. Перкар однажды чуть не убил меня, и он имел для этого основание. Во мне спит ужасная сила, Нгангата. И я хочу, чтобы ты знал: за мной нужно следить.

Нгангата улыбнулся:

– Я не многому доверяю в мире. Перкар мой лучший и единственный друг, и все же, как ты знаешь, я ему не доверяю. В тебе же есть – я не умею найти слова, – есть что-то словно светящееся. Может быть, это истина. Что-то, чему я верю.

– Надеюсь, что ты окажешься прав, – ответила Хизи.

– Ну, мне случалось ошибаться, – признал Нгангата. – И поверь: я никогда полностью не полагаюсь на такое чувство. Я буду следить за тобой – даже более внимательно, чем раньше.

– Благодарю тебя.

– В этом нет нужды.

Они ехали не останавливаясь до полудня, потом мужчины посоветовались и объявили привал. Братец Конь и остальные менги были уверены, что какое бы существо ни разделалось с Чуузеком и его спутниками, за их отрядом оно не последовало: должно быть, это был местный, а не бродячий бог. Перкар почтительно согласился. К тому же Мох пришел в себя, и все хотели его расспросить.

Но первый вопрос задал сам Мох:

– Чуузек… Что стало с моими братьями? Безоружный Мох сидел на земле, руки его были связаны, а ноги опутаны веревкой так, что идти он мог бы, а убежать – нет. Братец Конь, Перкар и Нгангата окружили его.

– Разве ты не знаешь?

– Я почти ничего не помню. Что-то ударило меня по голове, как раз когда я проснулся… – Он осторожно пощупал свой синяк.