Страница 36 из 46
Девушка, ничуть не испугавшись, следила за всеми передвижениями и спрашивала себя, что бы это могло значить. Все вскоре объяснилось. Матросы, как свирепые разбойники из Молаи, набросились на бедных арабов, которые даже и не думали сопротивляться. Каждому приставили револьвер к виску, и они покорно дали себя связать. Протестовал только Барка.
— Моя не матроса!.. Моя французский солдат!
К нему бросились двое. Алжирец влепил им по здоровенной затрещине, и те, оглушенные, упали на палубу. Девушка вскочила и пронзительно крикнула:
— Этот человек — мой слуга, и я запрещаю вам его трогать!
Офицер ухмыльнулся и проговорил:
— Помолчи, красотка, а не то прикажу тебя штыком проткнуть.
— Так вот как принято обращаться к женщинам в вашей стране! Красотка! Француженки привыкли слышать другие выражения, в особенности от людей в военной форме.
Офицер что-то проворчал, но, видя, как уверенно девушка держится, не стал возражать и повернулся спиной. Барка подскочил и встал рядом с Фрикет, вооружившись массивным железным прутом.
Нападавшие схватили хозяина; затем шестеро моряков с офицером спустились в трюм. Там под запасными парусами лежали прочные, тщательно закрытые ящики. Несколько ящиков подняли на палубу и вскрыли при помощи топора. В каждом из них лежало по двадцать пять ружей Ремингтона со штыком.
Офицер радостно заулыбался. Страшно довольный находкой, он подошел к девушке и с ужасным акцентом стал объяснять:
— Можете мне поверить, это самая настоящая военная контрабанда! Они везли ружья в Абиссинию[132] этому проклятому негусу[133] Менелику[134].
Пассажирка на какое-то мгновение растерялась; только теперь она начала понимать, чем могло им угрожать столь неожиданное открытие. Все же она возразила:
— Военная контрабанда, а при чем тут я? Я не занимаюсь коммерцией… и не поставляю оружия воюющим сторонам.
— В этом мы разберемся.
— Надеюсь, вы не хотите предъявить мне обвинения?..
Офицер грубо оборвал ее:
— Нас интересуют только факты. Во-первых, кто вы такая?
— Нет, во-первых, скажите, по какому праву вы меня допрашиваете?
— У меня есть на то полное право. Каждая из воюющих сторон конфискует контрабанду, направляемую ее противнику. Отвечайте!
— Будьте повежливее, и я вам отвечу.
— Мадам, скажите, пожалуйста, кто вы и что здесь делаете?
— Меня зовут мадемуазель Фрикет, я совершаю морскую прогулку.
— Фрикет, это не фамилия.
— Тем не менее меня так зовут, и я француженка.
— И вы здесь на морской прогулке?
— Да, мы плавали по заливу Таджора и рядом. Я участвовала в мадагаскарской кампании в качестве сестры милосердия, заразилась лихорадкой и чуть не умерла. Теперь, перед возвращением во Францию, я хотела подышать морским воздухом.
— Еще раз спрашиваю, что вы здесь делаете?
— Возвращаясь с Мадагаскара, я остановилась в Джибути, потому что боялась, что не выдержу путь через Красное море. В ожидании более благоприятного сезона я стараюсь почаще совершать морские прогулки.
— Это звучит не слишком убедительно.
— Вы сомневаетесь в правдивости моих слов?
— Совершенно верно.
— Тогда вы недостойны офицерского звания, и я не стану вам отвечать.
С этими словами она преспокойно разлеглась на своем шезлонге, словно не имея никакого отношения ко всему происходящему.
Итальянец принялся допрашивать хозяина. Тот не стал отпираться и сознался, что в Зейле[135] взял на борт груз с оружием. Город был английским владением, однако это обстоятельство не прекратило вопросов офицера.
— Тогда почему ты вывесил французский флаг?
— Потому что мы были рядом с французскими водами, и я надеялся вас обмануть.
— А сейчас ты идешь из Джибути?
— Да, мы сделали остановку, чтобы запастись пресной водой, а эта женщина попросила довезти ее до Обока. Я согласился, потому что это было мне по пути.
— Она не знала, что вы везете оружие?
— Не знала.
— Ты лжешь! Она ведь француженка и думала, наверное, что женщину не заподозрят в военной контрабанде… Вот почему вы ее взяли с собой: чтобы вернее обмануть нас.
— Неправда!
— Говорю тебе, что ты лжешь! А знаешь, что тебе грозит?
— Меня могут повесить.
— Да, тебе вынесут приговор и повесят.
— Аллах всемогущ, на все его воля!
Во время этого разговора Фрикет по-прежнему с беззаботным видом отдыхала в своем шезлонге. Офицер подошел к ней и заговорил немного учтивее:
— Мадемуазель, к великому сожалению, я вынужден сообщить вам, что вы арестованы.
— Но почему?
— Вы находились на захваченном с контрабандой судне и вплоть до дальнейших распоряжений считаетесь соучастницей преступления.
— Какая глупость! Я только что перенесла тяжелую болезнь… у меня с собой книги, посланные в Мадагаскар из Франции… они доказывают, что я возвращаюсь с Мадагаскара. До этого я была в Японии… Вот уже год, как я уехала из Европы, а вы меня задерживаете!
— Вы замешаны в контрабанде.
— Но ведь я здесь ни при чем! Посмотрите, на ящиках адрес одной английской фирмы из Бирмингема…[136] их подняли на борт в Зейла, где я никогда не была…
— Расскажите все это на суде. А пока вы находитесь в плену.
Видя, что ей ничего не удалось доказать, девушка пожала плечами и прекратила разговор.
Итальянцы остались на судне, экипаж которого без лишних церемоний спустили в трюм. С крейсера протянули трос, прочно закрепили его на носу парусника, который взяли на буксир и торжественно довели до Массауа.
Фрикет сохраняла полное спокойствие, как будто над ней не висело страшное обвинение, угрожавшее высшей мерой наказания. Она рассуждала следующим образом: «Мне хотелось посмотреть, как борются между собой абиссинцы и итальянцы. Ну что ж, теперь мне представится такой случай!»
ГЛАВА 2
Разорительная роскошь. — Незавидная колония. — Что собой представляет Массауа. — Итальянское хвастовство. — Две сферы: маленькая и большая. — Военный суд. — Ненависть к Франции. — Ответ патриотки. — Обвинение.
Массауа, составлявший когда-то гордость итальянцев, теперь превратился в весьма незавидное владение. Этот город и прилегающие к нему территории являются самым обременительным подарком, который Криспи[137], одержимый манией величия, мог сделать своей стране. Только смертельный враг Италии мог додуматься до того, чтобы присоединить к ней эту раковую опухоль, которая терзает ее, вытягивая все соки. Ничего не поделаешь, великая держава должна иметь колонии, так же как богачу пристало иметь собственный экипаж. Разорительная роскошь может быть не по карману и человеку и государству. Однако она удовлетворяет тщеславие, составляет предмет гордости и служит достаточной компенсацией за причиняемые ею неприятности и огорчения.
Итак, на берегу Красного моря, на 15°30′ северной широты и 37°15′ восточной долготы находится поселок Массауа. Население — 5000 жителей — смешанное: арабы, нубийцы[138], данакилы[139], абиссинцы, индусы и греки. Большинство из них — бывшие работорговцы, теперь сменившие род деятельности: в сущности, это настоящие бандиты.
Названная цифра — 5000 — не включает в себя число солдат итальянского гарнизона, которых, к сожалению, требуется очень много; несчастные, попадающие в здешний ад, часто умирают, не выдерживая ужасного климата. Днем стоит сорокаградусная жара, ночью температура не опускается ниже 35 градусов по Цельсию. Средняя температура самого холодного месяца — января — 25°5′, а самого жаркого — июня — 36°9′! Отметим, что среднегодовая температура в нашей Гвиане — 27°, хотя Кайенна, известная своим жарким климатом, расположена всего в 4°56′ от экватора. Жара сама по себе не так уж страшна, гораздо хуже высокая влажность воздуха. В Красном море вода испаряется сильнее, чем в других местах земного шара. В результате воздух здесь, в особенности во время теплого сезона, до предела насыщен водяными парами. И в этой влажной душной атмосфере несчастный европеец ходит, двигается, обливаясь потом, ежеминутно претерпевая жестокие мучения.
132
Абиссиния (Эфиопия) — государство на северо-востоке Африки. Площадь — 1,2 млн. кв. км. Это как бы громадная естественная крепость на скале средней высотой около двух тыс. м над уровнем моря. Население в конце XIX века — 15 млн. чел. Первые государственные образования на этой территории появились во 2-й половине 1-го тысячелетия до н. э. В XIII веке упоминается уже Эфиопское государство. В XVIII веке власть единого правителя становится формальной, страна разделилась на области-княжества. Во второй половине XIX столетия предпринимаются попытки воссоздать единое государство и одновременно дать отпор захватническим притязаниям Великобритании и особенно Италии. В декабре 1894 года — январе 1895 года итальянский экспедиционный корпус (20 тыс. чел.) оккупировал абиссинскую провинцию Тигре, но получил отпор от армии в 70–150 тыс. чел. под командованием Менелика II. После решающего сражения 1 марта 1896 года Италия признала свое поражение и независимость Абиссинии. События этой войны и описаны в третьей части романа.
133
Негус — титул императора Абиссинии (Эфиопии).
134
Менелик II (Мынилык; 1844–1913) — император Эфиопии. Заняв в 1889 году престол, продолжил начатую своими предшественниками политику, боролся за воссоздание централизованного государства. Именно под его водительством одержана победа над Италией. Заключил договоры о признании независимости своей страны с рядом европейских государств. Открыл первый госпиталь и первую школу в столице.
135
Зейла — город и порт в Северо-Восточной Африке, на побережье Аденского залива. Упоминается с VI века. Население в конце XIX века — 2 тыс. чел. В 1875 году захвачен Египтом, который вскоре отказался от владения городом, и Зейлу заняли англичане.
136
Бирмингем — город в Великобритании, в 175 км к северо-западу от Лондона. Возник в первые века н. э. Население на 1891 год — 478 тыс. чел.
137
Криспи Франческо (1818–1901) — итальянский государственный деятель. Проводил активную захватническую внешнюю политику. Провал в итало-абиссинской войне 1895–1896 годов заставил Криспи уйти с политической арены.
138
Нубийцы — народ в Египте и Судане, утративший древнюю культуру, ныне бесписьменный.
139
Данакилы — народ на северо-востоке Эфиопии и во Французском Сомали.