Ложь. Записки кулака

— А ты, Архипушка, садись за стол, хозяином будешь! — усмехнувшись, проговорил хозяин и неторопливо вылил в три стакана содержимое бутылки.

Того долго не пришлось упрашивать, он схватил стакан, стукнул им стоявшие на столе другие и начал пить. Тянул он водку томительно долго, словно наслаждался ее вкусом. Выпив стакан до дна, он крякнул, но закусывать не стал, утер ладонью рот, взял огурец, понюхал его и положил на стол, жадно глядя на другие стаканы. Не прошло и минуты, как он заметно опьянел, опустил голову, тупо глядя перед собой. Потом резко выпрямился и заплетающимся языком попросил:

— Дядя Тиша, налей еще, да я пойду!

Хозяин кивнул жене, и та поставила на стол вторую бутылку. Тихон Иванович распечатал водку, налил полстакана и пододвинул Архипу. Тот выпил, не закусывая, поднялся со скамьи и направился к двери.

— Постой, Архипушка, — вылез из-за стола хозяин, — я провожу тебя! Он взял начатую бутылку, заткнул ее пробкой и опустил гостю в карман его брюк.

Вскоре хозяин вернулся и, широко улыбаясь, присел к столу, взял в руки стакан, поднял его и сказал:

— Ну, что ж, Иван Иванович, выпьем за успехи в твоих делах!

Они выпили и стали закусывать.

— Тихон Иванович, а дойдет Архип до дома? — не зная что еще сказать, спросил хозяина Иван Иванович.

— Дойдет, как миленький, тем более что бутылка в кармане. Теперь, пока не выпьет до капли, не успокоится, а завтра проспит до обеда, и ничего помнить не будет. Давай теперь еще покурим и на боковую. Завтра вы уйдете из села затемно. Архипка ничего не вспомнит, а вот люди бывают разные, так что от греха подальше. Пойдете дальше той же дорогой, какой пришли сюда. Здесь до железной дороги верст восемь — десять. Перейдете полотно и попадете на торную дорогу, которая идет вдоль железной, она и доведет вас до самой Узловой. Только никуда не сворачивайте. На станции отыщи моего старшего сына Николая, он там принимает и отправляет багаж. Фамилия наша Токаревы, запомни. Скажи ему, что отец просил помочь купить билеты на поезд. Он сделает. Теперь с билетами худо, люди неделями сидят на станции. Деньги-то у вас есть?

Иван Иванович утвердительно кивнул головой. Через несколько минут все спали. Спали и беглецы, согретые заботой добрых людей.

Наутро встали рано. В маленькие оконца заглядывала темнота, было тихо и только предвестники рассвета, петухи, оглашали окрестность своим криком. Сборы были недолгими и вскоре все беглецы сидели на лавках, готовые отправиться в путь. Хозяйка предложила перекусить, но Иван Иванович отказался, сославшись на сытый ужин. Тогда она вышла на несколько минут и вернулась, неся в руках два увесистых куска соленого сала. Один кусок она протянула Дарье и сказала, что это им в дорогу. Другой кусок, завернув в чистое холщевое полотенце, попросила передать сыну и сказать, что это гостинец от матери. Гости встали, Иван Иванович, с поклоном, поблагодарил хозяев за радушный прием, за помощь и дорогой подарок и спросил, не смогли бы они дать еще немного хлеба, за который он готов заплатить. Хозяин промолчал, а хозяйка замахала руками, сняла с полки большой каравай и протянула его Ивану. Все еще раз низко поклонились и вышли на улицу.

К вечеру показалась станция Узловая. Взрослые и ребятишки устали до смерти, но были очень довольны концом долгого пути. На вокзале столпотворение. Масса людей ходила, лежала, сидела и просто мыкалась из конца в конец длинного перрона. По путям сновали маленькие паровозики, развозя вагоны. Стояло несколько готовых к отправке товарных составов и всех очень интересовало, куда они пойдут. Некоторые бесшабашные головы, а может быть просто отчаявшиеся люди, нахально лезли на тормозные площадки и даже забирались на крыши, но кондукторы и железнодорожная охрана безжалостно сбрасывали их с вагонов, уводя самых бойких в кутузку. Иван Иванович с Дарьей выбрали место около стены вокзала, попросили подвинуться соседей, усадили детей и присели сами. Через некоторое время, немного отдохнув, Иван встал и, приказав никому никуда не уходить, пошел на разведку. С ним увязался и маленький Ванюшка. Рядом с вокзалом стоял кирпичный домик с широкими дверями, а над ним большими буквами было написано ’’Багажное отделение’’. На дверях висел огромный замок — и ни души кругом. Только одна дородная баба, обшарпанной метлой, лениво сметала в кучу мусор. Иван Иванович подошел к ней, поздоровался и спросил, не знает ли она где можно найти Николая Тихоновича Токарева. Та подняла голову, посмотрела на него, словно не поняв вопроса, и вновь принялась мести землю.

— Николая Тихоновича где найти? — повторил вопрос Иван.

Она бросила мести, опять посмотрела и ответила:

— Ты меня спрашиваешь?

— А кого же мне еще спрашивать, если кроме тебя здесь никого нет?

— Тебе кого? Кольку?

— Да, Кольку!

— Так его нет!

— А где его можно найти?

— Где же, если не дома!

— А он что, не работает?

— А что тут работать, если багажу нет и поездов нету. Приходи завтра утром, может поезд придет, аль багаж появится!

И она вновь принялась лениво сметать мусор. Пришлось вернуться и усесться рядом со своими. Слева о них сидел мужчина средних лет, худой и в каких — то лохмотьях. На коленях у него лежала грязная тощая котомка, на которой покоились такие же грязные, давно не мытые руки. Голова была опущена на грудь, лицо, заросшее щетиной, ничего не выражало, а глаза тупо глядели вдаль. Справа расположилась большая семья. Все сидели смирно, и казалось, что они замерли в своих позах давно и надолго. Только двое мужчин, похожих друг на друга, видимо братья, о чем-то тихо беседовали. Иван достал из кармана трубку, набил её оставшейся махоркой и закурил.

— Мужики, не желаете закурить? — обратился он к соседям, протягивая кисет.

— Оно, конечно, можно, да вот бумажки нет, — ответил один из них.

— У меня нет тоже, а вот табачком, угостить могу. А давно вы здесь сидите?

— Да, почитай, вторую неделю, — проговорил тот, который выглядел постарше.

— А что так? Поездов нет?

— Поезда есть, как им не быть, да вот билетов не достать. Дадут билетов десять и амба, а что на такую толпу десять билетов? Нам только одним нужно двенадцать, так что не знаем, что и делать.

Дарья, тем временем, достала узелок с продуктами и принялась резать хлеб и сало на маленькие кусочки, попросив Ивана сходить за водой. Поужинав, они примостились спать, прижавшись друг к другу. В здание вокзала Иван Иванович входить запретил, боясь что можно подхватить заразу среди набитого в зале люда. Благо стояли тёплые ночи, и можно было хорошо выспаться на свежем воздухе. Проснувшись утром, Иван осторожно, чтобы не разбудить спящих детей, сел на корточки и закурил. Мужиков справа уже не было и только две женщины сидели неподвижно над распростёртыми на земле ребятишками. Покурив, он толкнул Дарью и пошел к багажному отделению. Двери в домике оказались открытыми, а в них стоял мужчина, прислонившись плечом к косяку. Если бы ему приклеить к верхней губе усы, то можно было подумать, что это Тихон Иванович, так сын был похож на отца.

— Николай Тихонович? — спросил Иван Иванович, протягивая руку для пожатия.

— Да, я Николай Тихонович, а вы кто? — спросил он с некоторым замешательством в голосе и подал руку, переступив с ноги на ногу.

— Ваши родители велели передать глубокий поклон и пожелать здоровья и благополучия вам и вашей семье. Тихон Иванович с Евдокией Михайловной живы и здоровы! Ждут вас в гости. А вот и подарок от матушки велено передать вам лично!

Иван протянул ему сверток.

— Она сказала, что вы сало очень любите.

Мужчина принял подарок и его лицо расплылось в улыбке.

— Ну, мать знает, чем угодить сыну, даже полотенца не пожалела. А вас как величать?

— Меня зовут Иван Иванович, мы с ребятишками ночевали у ваших родителей, а теперь пробираемся в Донбасс.

— Я бы тоже пригласил вас в гости, но к обеду подойдет пассажирский и я должен быть на месте. Если подождете до вечера, тогда и устроим встречу.