Страница 32 из 38
Кьяра ждала в башне, прижавшись к стене. Была мысль, что нужно вмешаться в происходящее, а не просто смотреть со стороны. Но она не смогла.
Прочитав немало книг (ибо имела к ним слабость), в том числе и описывавших сражения последней войны, она помнила - везде авторы уделяли немалое внимание процессу этих самых сражений - кто куда наступал, отступал, что делали защитники, что творили нападающие, всё это описывалось в ярких масляных красках.
Потом солдаты начали отступать через башню наверх, и откуда-то вынырнул Призрак - кольчуга поверх куртки вся в крови, лук и колчан за спиной, волосы дыбом, в левой руке кинжал, костяшки пальцев правой руки на рукояти меча побелели. Крикнул хрипло, чтоб держалась за спиной и есть шанс прорваться.
Кьяра в сражениях раньше никогда не участвовала (за что благодарила всех богов разом), но позже решила для себя, что описывать там нечего. С одной стороны, сражающиеся делают свою работу, как это ни страшно со стороны: солдат готовят и обучают ради боя. С другой стороны, это люди, которые убивают, если не погибают сами. Просто люди, а может быть, даже обычные мальчишки восемнадцати лет, которые всё равно остаются мальчишками, даже если стали под два метра ростом.
Нет никакой "романтики боя".
Есть оглушающие сигналы горнов, трубящих команды фалангам, есть дым и гарь от взрывов, грохот обрушающихся конструкций и рёв огня, крики людей, атакующих и отступающих, раненых и умирающих. Есть скользкие камни под ногами и мертвенная бледность боли, ярко-алый по контрасту веер капель через всё лицо и распахнутые глаза, в которых за миг умещается вся жизнь, и есть этот миг, когда весь мир останавливается перед тобой, перед тем как ударить мостовой по лицу...
В книгах часто описывали, шаг за шагом, как герой бьётся насмерть и прорывается через толпы врагов, отважно отражая удар за ударом. Призрак не бился. У Призрака стояла чёткая цель: пройти определённое количество метров до надвратной башни, попасть внутрь, подняться на стену, и чтобы при этом девушку не убили. Поэтому описывать что-то или запоминать ему было элементарно некогда: когда тебя пытаются убить на каждом шагу, тебе не до того. Кьяру мучила та же проблема, но в память всё равно врезалось несколько ярких моментов.
Призрак, напавший сзади на группу воинов, которые сражались с несколькими легионерами...
Воин в шлеме в виде оскаленной волчьей головы, выныривающий откуда-то сбоку, замахивающийся мечом и вдруг выпускающий его из пальцев, оседающий на мостовую, как мешок; какой-то легионер пинает его в спину и бросается дальше...
Молодой парень, прижатый к стене кругом "волчьих" воинов и отбивающийся с остервенением обречённого, откуда-то бьёт стрела - прямо в глазницу шлема...
Призрак, достающий следующую стрелу буквально из воздуха и наступающий на лучника, который стоит у самой башни. Из сапога появляется кинжал, бросок, веером разлетаются капли крови...
Собственные Кьярины сапоги - она поскользнулась на чём-то и опустила глаза - ноги в луже крови. Белая на алом чья-то раскрытая ладонь, тонкие пальцы, кольцо на безымянном. Она замирает и медленно поднимает глаза, взгляд скользит по этой руке, и кто-то рывком дёргает её, заставляя бежать - Призрак...
Лестница уцелела, но внутри никого нет: на стене делать нечего, загоняют защитников во внутренние башни. Хитрые, гады, кто бы мог подумать...
Пробираемся между камней обвалившейся кладки, девчонку буквально тащу на себе. Что за привычка отрубаться в самые неподходящие моменты! В шоке она что ли? Хорошо хоть вещи из рук не выпустила... Втаскиваю её наверх вместе с рюкзаками, оглядываюсь; отрезок стены до угла свободен. В камень рядом со мной ударяется стрела, пихаю девчонку за зубец, сбрасываю с плеча лук с колчаном.
Веером беру три стрелы, пальцы скользкие, мешает. А лук тугой, приятный. Прищуриваюсь, отпускаю тетиву.
Ещё несколько стрел, мимо; мысленно выстраиваю траекторию полёта, бью сам. Попал.
Так, хватит с меня на сегодня, надо уходить. Закрепляю оружие, меч - в ножны, ножны - тоже за спину. У девчонки точно шок, до самого угла опять пришлось тащить её, хорошо хоть ноги у неё сами подгибаются, удобно получилось. У этих ещё пара снайперов где-то. Ах ты! Если куртку порвал, вернусь и лук запихну в... А вот и стена башни, ощутимо содрогается: только что рванули перекрытия.
В одном из рюкзаков верёвки с крючьями, нахожу ту, что короче. Зацепляю крюк за край стены, бросаю рюкзаки вниз. Туман расступился, они падают на край и хорошо видны.
- Кьяра, очнись!
Встряхиваю. Подталкиваю к краю, сую в руки верёвку.
- Лезь вниз!
Вроде понимает, глаза расширились от страха. Оглядывается, берёт верёвку.
Опять этот снайпер, пришлось отвлечься. Плохо, промазал.
Кьяра, вцепившись в верёвку, прыгнула. Несколько секунд неконтролируемого скольжения, озарение - надо же тормозить ногами об стену! - и приземление. Об скалу все бока отшибла, зато вовремя вспомнила, что нужно перекатиться в сторону. Потому что сверху Призрак, а с него станется на голову приземлиться. На Кьярину, то есть.
Между замшелыми глыбами стены и краем пропасти всего метр зазора, узкий проход, уходящий обоими концами в туман.
Призрак уже закрепил на краю Разлома вторую верёвку и теперь засовывал за пояс два оставшихся крюка с мотками верёвки. Выхватил из рюкзака ещё одну верёвку метров в пять длиной, с двумя карабинами.
- Застегни на поясе и бери рюкзак. Сейчас будем спускаться, ты первая.
- Почему я?!
- Потому что когда упадёшь, мне будет удобнее удержаться.
- Когда? Я высоты боюсь!!
- Лезь, я сказал! Сейчас обоих пристрелят - не боишься?! - заорал Призрак, потому что как раз в этот момент на стену, должно быть, поднялись несколько недобитых лучников. К счастью, они опять промазали.
И Кьяра полезла.
Дальнейшее в памяти отпечаталось смутно, как те минуты, когда она ползла по верёвке в Чаще, а Призрак ждал её внизу. Как и тогда, ей пришлось отпустить верёвку и падать вниз... Только в этот раз в живот больно впился пояс, за который она была пристёгнута верёвкой а плечи оттянул рюкзак, а перед лицом не пролетела зелень, но проплыло ещё пара метров скалы. Вниз улетела новая верёвка, и можно было лезть дальше...
И ещё раз...
А внизу было что-то вроде Орлиного моста, пару метров шириной. И туман со всех сторон такой, что не видно даже солнечного света. Кьяра в изнеможении рухнула на влажный камень и лежала так, пока Призрак сам не отцепил карабины и не сказал, что нужно идти дальше.
Девушка бы вряд ли куда-то пошла, если бы он не переступил прямо через неё и не удалился в туман. И только когда она нагнала его, Кьяра заметила: в левом предплечье у него торчит стрела.
3 Gamma
Дверь за президентом компании ВИН закрылась, оставив ошалевших от страха операторов сводить счеты друг с другом. У лаборантки начался приступ истерической икоты.
Александр Зорич, "Сезон оружия"
На скулах Императора страшно вздулись желваки. Казалось, сейчас можно будет даже услышать скрип императорских зубов. Гонец попятился, спиной нащупывая дверь и пытаясь вывалиться наружу с максимальной почтительностью.
Император его не видел. Он стоял, подобно изваянной из ледяной глыбы статуе, закрыв глаза и с абсолютно бесстрастным лицом. Только эти двигающиеся под кожей желваки да иррациональное ожидание зубовного скрежета выдавало его состояние. Воцарилось молчание. Неожиданно, Император резко развернулся и обрушил яростный удар на стоящий по левую руку старый секретер морёного ореха.
Секретер жалобно скрипнул, покачнулся, но - устоял. Возможно, ему не раз уже приходилось выносить подобное обращение. Справившись, наконец, с обуревавшей его яростью, Император посмотрел на разложенные перед ним донесения.