Страница 62 из 74
Двадцать восьмого июня, после перехода в семьдесят лье от поймы Оби, «Прекрасная Колесница» вошла в небольшой городок Верники[185]. Здесь у них впервые проверили документы — все прошло гладко. Затем фургон опять покатил к Уральскому хребту, чьи вершины Телпес и Ничур, высотой от тысячи двухсот до тысячи шестисот метров, возвышались на горизонте, как маяки[186]. Путешественники не торопились, но в то же время и не теряли времени, ибо маленькая труппа не собиралась опаздывать на Пермскую ярмарку.
Поскольку вскоре предстояли публичные выступления, господин Каскабель возобновил ежедневные репетиции. Еще бы! Ведь речь шла о репутации акробатов, гимнастов, эквилибристов и клоунов Франции, а также о личном реноме семейства Каскабель. Поэтому во время вечерних привалов труппа тренировалась до седьмого пота. Господин Серж также совершенствовался в искусстве иллюзиониста, делая поразительные успехи.
— Каким блестящим артистом вы станете! — то и дело хвалил его наставник.
Третьего июля путешественники разбили лагерь в центре поляны, окруженной березами, соснами и лиственницами, за которыми начинались отроги Урала.
На следующий день труппа, ведомая Ортиком и Киршевым, начнет подъем по ущелью; чувствовалось, что впереди поджидают если не серьезные препятствия, то по меньшей мере тяжелые переходы, пока фургон не преодолеет самое высокое место.
В этих местах бродили банды беглых каторжников, поэтому мужчины насторожились и приняли кое-какие меры предосторожности.
Вечером зашел разговор о трудностях перехода через хребет. Ортик заверил, что указанный им перевал, Печорский, — один из наиболее легкопроходимых. Они с Киршевым уже преодолевали его, двигаясь из Архангельска к морю Лаптевых на выручку «Времени».
В то время как господин Серж и Ортик беседовали, Корнелия, Наполеона и Кайетта занимались ужином. Добрая четверть лани поджаривалась на костре, разведенном под деревьями у входа на поляну, а на противне переливался золотистыми тонами сладкий рисовый пудинг.
— Надеюсь, сегодня не предвидится жалоб на меню! — сказала хозяйка.
— Если только жаркое и пудинг не сгорят! — не смог удержаться от замечания Клу.
— Конечно, сгорят, если вы, мистер Гвоздичка, не повернете немедленно вертел и не передвинете противень!
Зазевавшийся Клу вернулся на свой ответственный пост. Ваграм и Маренго бродили, поскуливая от нетерпения, вокруг огня, а Джон Булль облизывался в предвкушении своей доли ужина.
Наступил долгожданный момент: все сели за стол… И отвалились только после того, как съели все до последней крошки; трапеза получила самые высокие оценки. Корнелия и ее помощник остались довольны.
Пришло время укладываться на ночь, было еще тепло; господин Серж, Цезарь Каскабель, Жан, Сандр, Клу и оба матроса захотели спать на свежем воздухе под деревьями. Впрочем, они сочли, что так и сторожить удобнее.
Только Корнелия, Кайетта и Наполеона заняли места, как обычно, внутри «Прекрасной Колесницы».
После июльских сумерек, бесконечно долгих на шестьдесят второй параллели, только в одиннадцать часов наступила наконец темнота; ночное безлунное небо усыпали звезды, тонувшие в дымке высших сфер.
Растянувшись на траве и закутавшись в одеяла, господин Серж и его друзья уже почувствовали, как первый сон отяжеляет веки, как вдруг обе собаки начали подавать явные признаки возбуждения. Подняв морды, они принюхивались и глухо ворчали, что свидетельствовало об их крайнем беспокойстве.
Жан приподнялся и сонно оглядел опушку поляны.
Костер угасал; глубокий мрак царил под густой кроной деревьев. Жан всмотрелся повнимательнее и увидел передвигавшиеся точки, блестевшие как угольки. В ту же минуту Ваграм и Маренго разразились бешеным лаем.
Жан вскочил:
— Тревога! Тревога!
В одно мгновение все проснулись и оказались на ногах.
— Что такое? — пробормотал господин Каскабель.
— Смотри! Там… — Жан показал на светящиеся точки, неподвижно застывшие в темных зарослях.
— Это что еще за черт?
— Волчьи глаза!
— Да! Это волки! — подтвердил Ортик.
— Да тут целая стая! — добавил господин Серж.
— Вот дьяволы! — не сдержался господин Каскабель.
Дьяволы! Выражение слишком слабое, чтобы передать всю серьезность ситуации. Вероятно, вокруг поляны собралось больше сотни волков, а эти хищники крайне опасны, когда объединяются в такие большие армии.
На пороге «Прекрасной Колесницы» появились Корнелия, Кайетта и Наполеона.
— Что там, папа? — спросила девочка.
— Да так, ничего, — ответил господин Каскабель. — Просто волки решили полюбоваться на звезды. Оставайтесь в комнатах; только передайте нам оружие; мы удержим их на почтительном расстоянии!
Мгновение спустя все вооружились.
— Позовите собак! — крикнул господин Серж.
Ваграм и Маренго, носившиеся туда-сюда с неудержимым яростным лаем, отреагировали только на громкий свист Жана и подбежали к фургону.
Путешественники дали дружный залп в сторону светившихся в чаще глаз; ужасающий вой подтвердил, что большинство зарядов попало в цель.
Но волки имели слишком большой численный перевес; круг сжимался, и на поляне появилось с полсотни хищников.
— В «Колесницу»! В «Колесницу»! — крикнул господин Серж. — Нас сейчас атакуют! Только в укрытии мы сможем отбиться!
— А олени? — спросил Жан.
— Мы ничем им не поможем!
Действительно, было уже слишком поздно. Несколько оленей уже погибли; другие, разорвав путы, унеслись в чащу.
По команде господина Сержа все, в том числе и собаки, быстро ретировались в фургон; дверь плотно затворили и заперли.
И вовремя! Волки уже метались вокруг «Прекрасной Колесницы», подскакивая до уровня окон.
— Как же мы теперь без упряжки? — Корнелия искренне жалела оленей, так как успела всем сердцем к ним привязаться.
— Сначала надо избавиться от этой своры! — ответил господин Серж.
— Мы прикончим этих оборотней, вот и все! — крикнул господин Каскабель.
— Да… Если только их не слишком много! — заметил Клу.
— И если хватит зарядов! — добавил Киршев.
— Приготовились… Огонь! — скомандовал господин Серж.
Через приоткрытые окна ружья и револьверы возобновили свою разрушительную работу. В отсветах выстрелов, направленных во все стороны от экипажа, виднелись два десятка смертельно или серьезно раненных волков, упавших на землю.
Но ничто не останавливало бешенство стаи; казалось, число хищников только растет. Уже несколько сотен силуэтов метались по поляне.
Несколько волков скользнули под фургон и острыми когтями пытались пробить половые доски. Другие прыгнули на переднюю площадку, угрожая высадить дверь, которую пришлось надежно забаррикадировать. Самые ловкие умудрились заскочить на крышу и свешивались к окнам, пытаясь выбить их мощными ударами лап и исчезали, как наваждение, только когда пуля сбрасывала их на землю.
Испуганная Наполеона плакала и кричала. Дети всегда боятся «злого волка», но на этот раз страх оказался совершенно оправданным. Кайетта, не потерявшая ни капли своего обычного хладнокровия, тщетно пыталась успокоить малышку. Впрочем, и госпожа Каскабель вовсе не чувствовала уверенности в благополучном исходе битвы.
В самом деле, если осада продолжится, то ситуация станет катастрофической. Как гарнизон «Прекрасной Колесницы» отобьет приступ бесчисленной армии? А если волки перевернут фургон, то не грозит ли это неизбежной гибелью всем, кто нашел в нем убежище?
Сражение продолжалось уже полчаса, когда Киршев сообщил:
— Заряды кончаются!
Оставалось от силы двадцать патронов.
— Стреляйте только наверняка! — крикнул господин Каскабель.
[185] В Западной Сибири не было селения под названием Верники.
[186] Речь идет о горном кряже Тёльпосиз (старинное написание Тёль-Пос-Из) высотой 1617 м (до революции высота этой горы определялась в 1656 м) и сопке Нинчур-чахль (1190 м).