Император Крисп

Армия двигалась вперед, а Фостий ехал назад. Поэтому до Ноэтия он добрался вдвое быстрее, чем при других обстоятельствах, а время для размышлений сократилось наполовину. Он-то прекрасно знал, как фанасиоты узнали, где имперская армия разместит резервные склады: он сам сказал об этом Дигену. Он вовсе не собирался ставить под удар предстоящую кампанию, но разве Крисп этому поверит?

Фостий ни секунды не сомневался, что Крисп про это узнает. Он не обладал отцовской проницательностью, но и не склонен был его недооценивать. Бездарю не просидеть более двадцати лет на видесском троне. И если Крисп решит что-то выяснить, то рано или поздно своего добьется. И когда он все узнает…

Какими окажутся последствия, Фостий не знал, но не сомневался, что они будут неприятными – для него. И выволочкой дело не обойдется – это слишком легкое наказание за провал военной кампании. За такие дела кладут голову на плаху, если только человек не наследник престола. Но если учесть склонность отца к справедливому правосудию, голова Фостия и в самом деле может оказаться на плахе.

Он задумался над тем, следует ли передавать Ноэтию приказ отца. Если он и в самом деле считает себя последователем Фанасия, то как он может предавать интересы своих собратьев по вере? Но если он хоть на грош заботится о собственной безопасности, то как он может не передать приказ? Гнев Криспа обрушится на него лавиной. К тому же, если у отца зародятся подозрения, то роль Фостия в уничтожении военных складов всплывет на свет с большей вероятностью.

Так что же делать? Думать уже некогда – вот уже видно знамя командира арьергарда, синее солнце на золотом фоне, и прямо под ним едет Ноэтий, крепкий офицер средних лет, похожий на многих других, служащих Криспу, – скорее невозмутимый, чем блистающий умом. Отдав Фостию честь, Ноэтий звонко крикнул:

– Чем могу служить, ваше младшее величество?

– Э-э… – протянул Фостий, потом еще раз; он так и не успел принять решение. Кончилось все тем, что ответил его рот, а не разум:

– Отец велит особенно внимательно присматриваться ко всем, кто уезжает из Наколеи – на тот случай, если путник окажется фанасиотским шпионом.

Фостий возненавидел себя, едва слова сорвались с его губ, но было уже поздно. Как оказалось, все его терзания были напрасными. Ноэтий вновь отдал честь, прижав к сердцу кулак, и сказал:

– Можете передать его императорскому величеству, что я уже обо всем позаботился. – Ноэтий подмигнул. – Передайте также Криспу, чтобы он не пытался учить старого лиса, как надо воровать кур.

– Я… передам оба сообщения, – пробормотал Фостий.

Вид у него был, наверное, немного ошарашенный, потому что Ноэтий, откинув голову, громко и по-мужски расхохотался.

Фостий терпеть не мог такого хохота.

– Вы сделаешь это, ваше младшее величество, – прогрохотал он. – Это, наверное, ваша первая кампания, да? Конечно, первая. Тогда вам повезло – вы научитесь кое-чему, чего во дворце не найдешь.

– Да, я это уже понял, – ответил Фостий и поехал обратно, к авангарду армии. Ехать ему предстояло гораздо дольше, потому что теперь он двигался в том же направлении, что и солдаты, и у него появилось время для размышлений, которое ему весьма пригодилось бы совсем недавно. Покинув дворец, он, несомненно, узнал кое-что новое, в том числе и то, что значит находиться в постоянном страхе. Вряд ли Ноэтий имел в виду именно это.

Обоз двигался в центре растянувшейся армейской колонны – самом безопасном на случай атаки месте. С мычанием волочили ноги быки и коровы. Громыхали и скрипели фургоны; от пронзительного и громкого визга несмазанных колесных осей у Фостия даже заломило зубы. В одних фургонах везли сухари, в других фураж для лошадей, стрелы, аккуратно связанные в пучки по двадцать штук, чтобы их было легко вставить в опустевшие колчаны, и металлические части и бревна для осадных машин – из них, под руководством военных инженеров, уже на месте изготовят и подгонят по размеру необходимые деревянные детали.

Вместе с обозом путешествовала и та часть армии, которая не принимала непосредственного участия в сражениях.

Жрецы-целители в синих рясах восседали на мулах, время от времени пуская их с шага на рысь, чтобы поспеть за длинноногими лошадьми. Немногочисленные купцы с дорогими товарами для офицеров, которым они были по карману, предпочитали ехать в колясках, а не в седле. Так же поступали и некоторые из женщин легкого поведения, которых притягивает любая армия, хотя остальные ехали верхом, не уступая апломбом любому мужчине.

Кое-кто из куртизанок одаривал Фостия профессиональной улыбкой.

Он к этому привык и ничуть не удивлялся. В конце концов он молод, занимает неплохое положение, едет не на кляче и богато одет. И раз уж женщина от отчаяния или по собственному желанию торгует своим телом, то вполне логично видит в нем клиента.

Однако покупать таких женщин… это не для него, а для братьев.

И тут одна из женщин не только помахала ему рукой, но еще и улыбнулась и выкрикнула его имя. Он уже собрался было проигнорировать ее, как и остальных, но что-то в ее внешности – наверное, необычное сочетание сливочно-белой кожи и жгуче-черных волос – показалось ему знакомым. Он пригляделся внимательнее, и… едва не наехал на придорожный валун. Фостий узнал Оливрию и сразу вспомнил ее обнаженную и распростертую на кровати в подземном помещении где-то под столицей.

Его лицо мгновенно вспыхнуло. Интересно, чего она от него ждет? Что он подъедет и спросит, как шли ее дела с тех пор, как она оделась? Возможно, и так – Оливрия все еще махала ему.

Фостий отвернулся и, глядя прямо перед собой, ударил лошадь пятками, пустив ее быстрым галопом и желая как можно быстрее оставить за спиной обоз и столичную шлюху.

Приближаясь к Криспу, он лихорадочно размышлял. Кстати, что вообще здесь делает Оливрия? Единственный ответ – шпионит для Дигена. И как оказалась здесь?

Ухитрилась пробраться на один из кораблей императорской армии? А если нет, то проделала весь путь по суше с такой скоростью, что потягаться с ней смогли бы разве что курьеры.

Фостия терзали сомнения. Нужно ли рассказать о ней отцу? Ведь она, несомненно, одна из тех личностей, что так встревожили Криспа. Но разве отец поверит, что Фостий может что-то о ней знать – ведь она наверняка фанасиотка? У него не имелось причины ее выдавать, он ничего бы от этого не выиграл для себя.

Крисп ехал во главе армии. Фостий приблизился и пересказал ему оба послания Ноэтия. Услышав второе, Крисп рассмеялся:

– Он воистину старый лис, клянусь благим богом. Однако я не справился бы со своими обязанностями, если бы не отдал ему этот приказ, – серьезно добавил он. – Это урок, который ты должен запомнить, сын: Автократор не имеет права полагаться на то, что все будет делаться само собой. Он обязан обеспечить это сам.

– Да, отец, – отозвался Фостий, надеясь, что голос его звучит по-деловому.

Он знал, что Крисп живет по собственным принципам.

Его отец подарил империи Видесс два десятилетия стабильного правления, но стал при этом раздражительным, вспыльчивым и подозрительным.

А заодно приобрел пугающее умение угадывать мысли Фостия.

– Ты, конечно, думаешь, что станешь делать все иначе, как только усядешься на трон. Тогда запомни, что я тебе скажу, парень: есть два пути – мой и Анфима.

И будет лучше, если ты взвалишь ношу правления на свои плечи, чем позволишь ей свалиться на империю.

– Ты уже говорил это, и не раз, – согласился Фостий, подразумевая, что слышал эти слова не меньше тысячи раз.

Уловив в его голосе смирение, Крисп вздохнул и обратил внимание на дорогу.

Фостий уже собрался было продолжить спор, но передумал. Он хотел выдвинуть другой вариант правления: небольшую группу доверенных советников, способную снять с Автократора достаточную часть ошеломляюще тяжкого административного груза.

Но не успев заговорить, он вспомнил своих фальшивых друзей и подхалимов, с которыми уже пришлось расстаться, потому что они стремились использовать его в собственных интересах. То, что советнику можно доверять, вовсе не означает, что он не станет продажным или корыстным.