Ответный удар

Ящеры вели по ней ответный огнь, они начинали стрелять, как только Людмила оказывалась в переделах досягаемости, иногда до того, как она успевала нажать на гашетку. Пора возвращаться, — сказала она себе. У ящеров гораздо больше передатчиков, чем в Красной армии, они, наверное, уже сообщили своим, что она летает над городом.

Людмила постаралась побыстрее выбраться из Калуги, ловко маневрируя между разрушенными домами и уходя из-под огня противника. В результате всего несколько пуль угодило в фюзеляж и крылья.

Она направилась на запад, чтобы ящеры подумали, будто база находится там. Кроме того, Людмила летела в сторону солнца, что заметно усложняло задачу стрелкам ящеров, которые продолжали вести по ней огонь. Вскоре она промчалась по сложной траектории над полуобгоревшими сливовыми деревьями и повернула на северо-восток, в сторону линии фронта. Ящеров почти ничто не отделяло от Москвы, и ей следовало сделать все, чтобы помешать их продвижению вперед.

К северу от Калуги глазам Людмилы предстало страшное зрелище. Впрочем, она уже начала привыкать к картинам отступления русской армии — разбитые танки и бронемашины, окопы, превращенные артиллерийским огнем в большие воронки, трупы в форме. Даже пролетая над полем боя на достаточной высоте, она задохнулась от тошнотворного запаха разложения.

Обломков техники, принадлежавшей ящерам, было значительно меньше. Уходя, они старались забирать все, что возможно. Впрочем, и потери они несли менее значительные. Такое положение дел сложилось с самого начала войны.

На востоке гремели артиллерийские взрывы. Орудия ящеров оказались дальнобойнее тех, что имелись на вооружении у Красной армии. Находясь на северных окраинах Калуги, они без проблем бомбили Москву. Людмила направилась к орудиям. Если удастся расстрелять орудийные расчеты, можно будет считать, что сегодняшний день прошел успешно.

Несмотря на то, что Красная армия отступала, она не прекратила сопротивления. Людмила услышала знакомый вой — примерно в километре от «кукурузника» раздавались взрывы.

— «Катюши»! — радостно вскричала она.

Ракетные установки являлись самым лучшим оружием русских. В отличие от традиционных артиллерийских орудий, они оказались более маневренными, а ракеты не только причиняли серьезный вред, но и наводили на врага ужас.

Ящеры как раз выбирались из своих укрытий, куда они попрятались во время залпа «Катюш», когда над ними пролетала Людмила. Она открыла пулеметный огонь, и они метнулись назад. Людмила надеялась, что кто-то из них оказался не слишком ловким, но посмотреть на результат ей было некогда — она умчалась прочь.

Возле артиллерийской позиции ящеров Людмила опустилась ниже уровня деревьев. На нескольких установках имелись шасси с противовоздушными пушками, установленными для защиты больших орудий. Если ей удастся заметить такую, нужно будет спасаться бегством. Прямое попадание снаряда мгновенно подожжет «кукурузник». Людмила заставила себя думать не о себе, а о том, что пострадает машина.

Она осторожно приблизилась к орудиям ящеров, не увидела никаких противовоздушных орудий, подлетела еще ближе.

— За Родину! — крикнула Людмила и нажала на гашетку.

Ящеры бросились врассыпную, словно тараканы, когда хозяин неожиданно зажигает на кухне свет. Только в отличие от тараканов, инопланетяне принялись отстреливаться. Вспышки напоминали маленьких светлячков, но Людмила понимала, что враг настроен серьезно и намерен с ней расправиться. Несколько пуль угодило в кукурузник, но маленький биплан по-прежнему уверенно держался в воздухе.

Людмила проверила, сколько осталось горючего. Чуть больше половины бака.

«Пора возвращаться», — с сожалением подумала она.

Уже давно у нее не было такого удачного дня. Однако она прекрасно знала, что испытывать удачу не стоит. Если она не остановится, то сама превратится в отличную мишень.

— Будет еще и завтра, — сказала она вслух и рассмеялась.

Она не станет ждать завтрашнего дня, чтобы сделать еще один вылет: снова заправится, погрузит на борт бомбы и новый запас боеприпасов и поднимется в воздух. Тебя используют столько, сколько возможно. А потом находят кого-то еще — если могут.

«А что будет, если больше никого не останется?» — подумала Людмила.

И ответила сама себе: значит, мы проиграли. Какой бы безнадежной не казалась ситуация, до поражения еще не дошло. Когда в 1941 году немцы наступали на Москву, им пришлось столкнуться с суровой зимой и свежими войсками, прибывшими из Сибири. Сейчас начало лета, и свежих войск у русских не осталось.

— Следовательно, ветеранам, вроде меня, придется тащить на себе груз войны еще некоторое время, — сказала она, а потом добавила: — Если останутся ветераны, вроде меня.

Был еще Георг Шульц, но этот не в счет; потому что он вступил в войну на другой стороне. Полковник Карпов на фронте с первого дня войны, но он, скорее, управленец, чем солдат. Людмилу это вполне устраивало; Карпов прекрасно справлялся с руководством военно-воздушной базой, учитывая тот факт, что русские несли потери и терпели одно поражение за другим.

«Интересно, что сейчас делает Гейнрих Егер?» — подумала она.

Он тоже на фронте с первых дней, и тоже начинал на чужой стороне. Воспоминания о том недолгом времени, что они провели вместе, зимой в Германии, постепенно стирались, казались какими-то нереальными. Что она станет делать, если снова его увидит? Людмила покачала головой. Во-первых, это маловероятно. Во-вторых, откуда ей знать?

На земле какой-то человек в форме Красной армии помахал шапкой, когда Людмила пролетала мимо. Она вернулась на территорию, которую удерживали советские войска. Калуга, захваченная ящерами, наступающими на Москву, осталась далеко позади. Они сосредоточили огромные силы на решении данной задачи и направили на интересующий их участок огромные резервы оружия и солдат. Людмила отчаянно надеялась на то, что база все еще остается в целости и сохранности.

У-2 подпрыгнул в воздухе, словно от удара противовоздушного орудия, но в следующее мгновение снова выправился и полетел ровнее. Людмила выругалась. Неужели в нее снова стреляют свои? Она бросила взгляд на приборную доску. Все в порядке, хотя некоторые показания она прочитала с трудом, потому что на приборы падала тень от ее головы и плеч.

И тут она сообразила, что летит в сторону солнца.

Когда она сделала резкий разворот, странная тень начала исчезать. Людмила оглянулась, пытаясь понять, откуда она взялась. Сначала летчица подумала, что ящеры сбросили бомбу, а взрывная волна тряхнула ее маленький «кукурузник» так, что она решила, будто в нее угодил снаряд.

Однако в этом случае она вряд ли успела бы заметить тень. Людмила повернула голову, опережая движение своего самолетика, чтобы понять, что же все-таки происходит.

Поскольку сначала она посмотрела вниз, ничего особенного ей заметить не удалось. Затем она подняла глаза и почувствовала себя полной идиоткой. Огненный шар, который бросил тень на ее приборную доску, уже практически исчез, а в воздухе носились обломки и поднималась туча пыли.

— Боже мой! — прошептала она.

На востоке, примерно в двадцати пяти километрах, или даже больше, повисла огромная туча. Она поднялась в воздух, сияя самыми разными оттенками розового, желтого и оранжевого цветов. Форма тучи напомнила Людмиле осенние довоенные дни, когда она со своими родными ходила в лес недалеко от Киева собирать грибы.

— Боже мой, — снова повторила Людмила, когда поняла, что это, скорее всего, одна из бомб ящеров, тех, что сравняли с землей Берлин и Вашингтон.

Она застонала. Неужели любимая Родина обречена? Неужели ее ждет такая же страшная судьба?

Туча продолжала расти. Пять тысяч метров? Шесть? Восемь? Людмила не знала, какова ее высота. Она просто наблюдала, продолжая управлять своим маленьким У-2 чисто автоматически, думая о другом. Постепенно к ней вернулась способность здраво рассуждать, и она поняла, что бомба взорвалась не так, чтобы расчистить ящерам дорогу на Москву, а позади их позиций, где она могла причинить им наибольший урон.