Ответный удар

Дрефсаб быстро сообразил, что огонь по вертолету ведут Большие Уроды, вооруженные винтовками и пистолетами. Когда они подлетели к базе, огонь превратился в шквал.

— Обстрелять тосевитов, находящихся снаружи стены, недосягаемый господин? — спросил командир стрелков.

— Нет, — ответил Дрефсаб. — Те, что сумели пробраться внутрь, гораздо важнее. Если у нас ограниченный запас боеприпасов, мы должны использовать их в самый решающий момент.

И снова пилот передал приказ Дрефсаба своим товарищам на других вертолетах. Все три машины повисли над узким пространством внутри стен, которое еще удавалось удерживать самцам Расы. Ревели пулеметы, Дрефсаб почувствовал приступ дикого удовлетворения, почти сравнимого с ощущением, возникающим после приема имбиря, когда увидел, как падают Большие Уроды.

— Мы их заставим отступить! — крикнул он.

Еще одна дверь. На сей раз Егер решил, что вряд ли она подойдет в качестве укрытия. Он пнул ее ногой и закатился внутрь, держа оружие наготове. Никто в него не стрелял. Он подполз к окну, выходящему на север.

Снаружи бесновалась смерть. Егер ненавидел вертолеты ящеров еще с тех пор, когда воевал против них в своем танке. Их ракеты пробивали броню, словно бумагу. А пулеметы, установленные на борту, оказались весьма эффективными против пехоты.

Огонь велся не прицельно. Впрочем, в этом не было никакой необходимости. Егер понял еще во Франции, во время прошлой войны, что пулеметы выпускают такое количество пуль, что даже если тебя не зацепит первая, вторая или третья обязательно сразят наповал. Случись тебе оказаться на открытом пространстве — например, на пустынной улице — молись, чтобы вмешалось провидение, иначе тебе конец.

Казалось, из носов вертолетов вырываются языки пламени. Егер принялся палить по ближайшему, а затем, не теряя времени, откатился в сторону. Он не знал, удалось ли ему попасть в вертолет, однако, не сомневался, что ящеры засекли место, откуда он вел обстрел.

А в следующее мгновение получил подтверждение своим догадкам — пули вгрызались в стену, крошили камень, во все стороны полетели осколки разбитого стекла. Что-то впилось в ногу, потекла кровь. Не сильно. Егер осторожно переместил вес на раненую ногу. Ничего. Некоторое время он не сможет быстро бегать, но не более того. Егер направился на второй этаж здания, собираясь обстрелять вертолет оттуда. Кроме того, сверху легче попадать в ящеров у стены. Он все еще поднимался по лестнице, когда вертолеты прекратили стрелять: сначала один, потом второй. А за ними и третий.

Первым побуждением Егера было броситься вниз — насколько он мог в своем состоянии — и принять участие в победоносной атаке, которая уничтожит последних ящеров. Впрочем, он тут же понял, что эта мысль не слишком разумна. Ящерам хватит ума прекратить стрельбу, чтобы люди подумали, будто у них кончились боеприпасы.

Он все-таки поднялся на второй этаж. Вертолеты по-прежнему продолжали угрожающе висеть в воздухе, но они не стреляли. С земли по ним продолжали вести огонь люди Скорцени и Петровича. Егер к ним присоединился. На сей раз ящеры не отвечали.

— Может быть, у вас и в самом деле кончились боеприпасы, — прошептал Егер.

Но он все равно решил немного подождать, прежде чем спуститься вниз и выскочить на улицу. А вдруг они хитрят, и у них еще полно снарядов?

Дрефсаб с возмущением и злостью посмотрел на командира стрелков, когда пулемет смолк.

— Все? — спросил он.

— Не совсем, недосягаемый господин. Почти все, — ответил офицер. — Осталась всего пара сотен патронов. Что бы вы ни решили, как нам следует их использовать — если мы вообще будем их использовать — вы должны отдать приказ очень быстро. В боевом отсеке у нас уже есть один раненый самец, и мы не можем до бесконечности находиться под огнем противника. Одна пуля не может причинить нам серьезного урона, но ведь их много.

Мягко говоря! Обшивка вертолета содрогалась, раздавался такой грохот, что Дрефсаб чудом не оглох.

— Районы возле стен слишком сильно застроены, там мы не сможем сесть, чтобы забрать на борт тех самцов, что еще живы, — сказал он.

Он вопросительно кашлянул, хотя не сомневался, что совершенно прав. А вдруг пилот скажет, что он ошибается?

Но пилот не стал с ним спорить.

— Мы смогли бы разместить там фюзеляж, недосягаемый господин, но винты… — он не договорил, но Дрефсаб без проблем понял, что он имеет в виду. Пилот продолжал: — Однако у нас достаточно горючего, чтобы вернуться в Италию, на территорию, которую Раса полностью контролирует. — В его голосе появилась надежда.

— Нет, — не терпящим возражений тоном ответил Дрефсаб.

Затем достал из мешочка на поясе маленький флакончик с имбирем и положил на язык живительный порошок. Пилот и стрелок смотрели на него широко раскрытыми глазами. Ему было все равно. Адмирал Атвар знал о его пристрастии к тосевитскому зелью, так что мнение низших офицеров его не волновало.

— Мы не будем спасаться бегством.

— Но, недосягаемый господин… — Пилот замолчал, возможно, сработала многолетняя привычка подчиняться старшему по званию, а, может быть, не знал, против чего возразить в первую очередь — тактики Дрефсаба, или флакона с имбирем, который тот продолжал держать в левой руке.

Уверенность и хитрость, дарованные имбирем, наполнили все существо Дрефсаба.

— Большие Уроды вряд ли ввели в крепость много своих самцов, — сказал он. — Если мы приземлимся у них за спиной, там, где поднялись в воздух, они окажутся между двумя огнями — совсем как наши солдаты, когда тосевиты пошли в наступление.

Теперь у пилота появились конкретные возражения:

— Но, недосягаемый господин, у нас всего двадцать три дееспособных самца. Я не знаю, как обстоят дела на других вертолетах. Возможно, там есть раненые.

— Тридцать, — холодно поправил его Дрефсаб. — Пилоты и командиры стрелков имеют оружие, я тоже. Если нам удастся изгнать Больших Уродов из крепости, мы сможем продержаться до тех пор, пока не прибудет подкрепление.

Пилот по-прежнему не сводил с него своих глазных бугорков. Дрефсаб демонстративно отвернулся, словно вызывая его на очередной протест. Чтобы немного смягчить презрение, которое он испытывал к своим подчиненным, он высыпал на язык еще одну дозу чудесного имбиря, который наполнил его невыносимым желанием что-нибудь делать и уверенностью, что если он проявит отвагу, все будет хорошо.

— Курс на посадочную площадку, — приказал он.

— Будет исполнено, недосягаемый господин, — жалобно проговорил пилот и передал приказ остальным вертолетам.

Когда вертолеты начали удаляться, Егер решил, что они спасаются бегством. Но хотя шум моторов стал тише, он не смолк совсем.

— Куда они собрались? — шепотом спросил он у самого себя.

Он не мог поверить в то, что они просто поднимутся в воздух и улетят — после того отчаянного обстрела, которому они подвергли позиции людей. Егер попытался представить себя на месте командира ящеров — Скорцени говорил, что его зовут Дрефсаб. В Советском Союзе такая тактика много раз помогала ему добиться успеха. Если ты в состоянии понять, что нужно сделать твоему противнику, ты в силах ему помешать.

Хорошо, предположим, Дрефсаб не дурак. Скорее всего, этот ящер достаточно умен — он прекрасно показал себя в Безансоне (Егер мимолетно подумал о своих товарищах; новости из Франции и Германии приходили далеко не радужные), а затем получил задание вытеснить хорватов из Германии.

В таком случае, как он себя поведет? Большие вертолеты ящеров перевозят не только боеприпасы, но еще и солдат. Что стал бы делать Скорцени, если бы мог расставить своих людей на наиболее удобных позициях? Ответ напрашивался сам собой — высадил бы их в тылу врага. Здесь, в Сплите, он так и поступил.

Следующий вопрос таков: сообразит ли это Скорцени? Лучше бы сообразил.

Егер не мог с ним связаться ни по радио, ни по полевому телефону. Но Скорцени совсем не глуп. Он обязательно разгадает планы врага… убеждал себя Егер.