Страница 21 из 74
Делаю паузу. Все молчат, желая услышать продолжение.
– Признаться, я уже хорошо нагрузился, ну и ляпнул. Товарищ полковник, а вы что тут делаете? Полетели лучше с нами!
Все уже посмеиваются, и я окончательно добиваю их:
– Как ветром сдуло! Даже фамилий не спросил!
Теперь уже звучит не смех, а дружный хохот. И, нарушая его, звучит голос радиста:
– Товарищ старший лейтенант, вас!
Полкач короток и деловит. Сообщает, что утром подойдут подкрепления, и просит пока ничего не предпринимать. Словно я ни с того, ни с сего вдруг решу брать кишлак штурмом!
– Чей хоть он? – задаю вполне уместный вопрос.
Полкач сопит, и лишь затем извещает:
– Местные говорят – не их. Подробности узнаешь завтра. Удачи!
После чего отключается. Вот и понимай, как хочешь. Все равно, если бы на территории России вдруг нашлось село, населенное непонятно кем. Ни паспортов, ни прописки, ни обозначения на карте. Одно слово: цивилизация!
Но прежде чем огорошить подчиненных, я еще досказываю окончание отпуска:
– Вот. Потом, уже ночью, вдруг до меня дошло: чем я лучше того полковника, когда торчу в Ташкенте да пьянствую? В общем, утром дал я солдату рубль, он кого-то вычеркнул из списка пассажиров, а меня вписал.
– Дурак! – комментирует Тенсино.
– Каков есть! – парирую я без злобы. А затем без перехода вываливаю новости.
Реакция офицеров предсказуема. Звучат недоуменные восклицания, да мат.
– Давайте лучше спать, – предлагаю я. – Все равно ни хрена непонятно. А завтра, между прочим, тяжелый день. Сказано, что все объяснят.
– Но как такое может быть, Андрей? – все же спрашивает замполлитра. – Тут же развитое общество, и вдруг…
– Откуда я знаю? Все темнят, на что-то намекают, – и машу рукой, после чего действительно лезу в спальник.
Дневной переход порядком измотал всех, потому один за другим офицеры следуют моему примеру.
Лежу, курю последнюю на сегодня сигарету, а в голове вертятся одни и те же вопросы, на которые я все равно не могу ответить. И лишь на самой грани сна вдруг возникает Даша. Я вроде бы мысленно пытаюсь спросить ее о чем-то крайне важном, а дальше плавно соскальзываю в сон без сновидений…
Разумеется, подкрепление приходит отнюдь не с рассветом. Подъехать к кишлаку вплотную комбат не решается, или просто не находит удобной дороги. Броня просто довозит бойцов как можно ближе, и дальше они следуют своим ходом. Путь поддержки намного меньше, чем наш, но все равно километров шесть им приходится прошагать по весьма пересеченной местности.
Полкач расщедрился, и прислал обе роты нашего батальона. Плюс – нашу же минометную батарею. А раз все подразделения батальона в сборе, то как обойтись без комбата?
Хазаев, крепкий мужик с торчащими в стороны усами, вытирает с лица выступивший пот и с ходу заявляет:
– Ну, показывай, Зверюга, что ты здесь накопал?
За его спиной маячит Сугадаев, наш полковой переводчик, а так как переводит он только с фарси, то поневоле начинаю задумываться, командование что, считает, мол, в кишлаке кроме духов никого нет?
– Вот, – мы подползаем к нашему наблюдательному пункту. Подполковник долго смотрит в бинокль, прикидывает возможные подходы, явно намечает действия, и лишь потом машет мне рукой.
Совещание проводим неподалеку.
– В общем так, – начинает Хазаев. – По информации местных, никаких селений в данном районе нет и быть не должно.
Это – специально для меня, темного. Остальные уже наверняка в курсе последних известий. Или – заблуждений. Поселений нет, но тогда что мы видим своими глазами? Наведенную галлюцинацию?
– Однако! – комбат многозначительно приподнимает палец и смотрит на меня так, будто я должен немедленно вытянуть руку и благоговейно ожидать разрешения оттарабанить верный ответ. Прямо, не комбат, а мудрый учитель.
Тянуть руку я не спешу, ответа явно не ведаю, и тогда подполковник продолжает сам:
– В последние годы, или же десятилетия наметилась тенденция. Жители менее развитых стран тайком пробираются на пустующие земли, селятся на них, занимаются хозяйством. Наши новые союзники гуманно смотрят на подобное нарушение сквозь пальцы. Лишь бы самовольные поселенцы не стремились проникнуть в города, где сосредоточено все население страны, соблюдали законы, не безобразничали, не нападали бы, ну и все прочее.
Непонятно, сам-то комбат понимает, что он говорит, или просто барабанит заученную вводную? Нет, мужик он умный, но все произносимое кажется абсурдом.
– Товарищ подполковник, тут шо, есть другие страны? – Тенсино старательно изображает одесский акцент.
– Выходит, есть, – Хазаев смотрит на артиллериста с укоризной, но почему-то не одергивает.
– В каких они отношениях? – это уже я.
– К делу не относится, – отрезает комбат.
Видно, сам понятия не имеет. В общем, сплошные потемки разума и торжество незнаек.
– Наша задача, – подполковник чуточку повышает голос, и мы невольно подтягиваемся. – Прочесать кишлак, найти в нем духов, если они есть, если нет – постараться узнать, не видели ли их тут? Само собой, поиск оружия. Но, товарищи офицеры, раз местные селян без нужды не трогают, нам надлежит поступать точно так же.
Он смотрит на нашего грека. Все мы люди, и порою у корректировщика в бою съезжает крыша. Но это отдельная история.
– Первыми огня стараться не открывать, по возможности вести себя дружелюбно. Понятно?
– Вторым огонь иногда открывать некому, – невольно срывается у меня.
Ротные понимающе кивают. Даже начштаба батальона Цешко, полноватый, красный от жары и перехода, поддерживает общее движение, и лишь затем спохватывается и смотрит на комбата.
– Товарищ подполковник, какова вероятность э… мирного исхода? – уточняет Пермяков.
– Увидим, – отрубает комбат. – Значит так, Зверюга у нас отдохнул, потому пойдет в обход. Выйдешь лесом на другую окраину селения. Кто попадется – препровождать в кишлак, но вежливо, без мордобития.
– Если не пойдут, тогда что?
– Ну… – тянет майор. – Но все равно постарайтесь убедить. Пермяков, ты двигаешься отсюда.
– Там слева есть ложбинка, по ней аккурат можно выйти к окраине. Мы разведали, – сообщаю я.
Делать-то особо было нечего, и лучше подготовиться к любому исходу, чем потом импровизировать на ходу.
– Отлично! – Хазаев смотрит на меня с одобрением. – Горсткин, тогда это твой путь. Минометчики остаются здесь вместе с Тенсино. В случае чего, поддержите огнем.
Вообще-то, путь через ложбинку я берег для своей роты, но с начальством не поспоришь. Мне достается самая длинная дорога. Хотя, она все же лучше самой короткой. Идти по открытому полю и ждать выстрелов – удовольствие еще то.
Роли расписаны, остается ждать третьего звонка и начала представления. Да еще гадать, каким будет спектакль.
Я коротко объясняю бойцам задачи, и мы выходим первыми. Сомневаюсь, понял ли хоть кто-нибудь и что-нибудь о политическом устройстве этого мира. Теперь любая философия автоматически отступает на второй, или десятый план.
– Я с вами, – тронувшуюся с места роту догоняет комсорг.
Как ни странно, с винчестером в руках, хотя и с калашом за спиной. Ох, не наигрался он еще в индейцев!
– Идем, коли не шутишь.
Замполиты всех мастей – люди бесполезные, однако и вреда от некоторых из них нет. Хочет прогуляться – его дело.
Рота быстрым шагом движется среди камней, держась под прикрытием скалистого гребня от возможных взглядов поселян. Затем мы углубляемся в лес, старательно делаем крюк между деревьев и кустов, и достигаем исходных позиций. Времени на все уходит побольше двух часов, зато прочие наверняка успели отдохнуть.
Докладываю по рации, получаю приказ и машу рукой:
– Пошли. Держать соседей на расстоянии видимости. Первыми огня не открывать. По одиночке не ходить! У местных ничего не отнимать. Иначе головы поотрываю и в другое место вставлю! Делить с ними здесь нечего, а наживать себе врагов – себе дороже. И улыбочку, улыбку! Вас снимает журнал «Советский воин».