Волны огня

— Ему пришлось. — Люсиана усмехнулась. — У меня ведь четыре сестры. — Она указала на дом, располагавшийся чуть дальше на той же улице. — Мистеру Спиросу и его жене пришлось отдать дом своей дочери, и теперь они живут вон в той маленькой пристройке.

— В Англии все иначе, — задумчиво проговорила Шани. — Здесь молодая пара начинает жизнь в собственном доме с хорошей мебелью, с землей, которая может прокормить их, а заканчивает ее в куда худших условиях... как ты только что выразилась — в сарае. В моей стране пара начинает свою жизнь с нуля, а заканчивает ее в большом и просторном доме со всеми удобствами. Это то, к чему они стремятся.

— В Англии хорошо, — с грустью согласилась Люсиана. — Вы влюбляетесь, правда? Я смотрела по телевизору ваши фильмы, и мне кажется, влюбляться — это очень хорошо. Вы ведь сами выбираете себе женихов, верно?

Уже собираясь согласиться, Шани вдруг остановилась, подумав о том, что сказала бы Люсиана, если бы узнала, как «просили» ее собственной руки и как ей пришлось выйти замуж за нелюбимого человека.

— Этот твой Антонакис... — по буквам проговорила она. — Какой он?

— Я ни разу его не видела.

— Ни разу не?.. — Шани поверить не могла в услышанное. Пусть здесь не признавались ухаживания перед свадьбой, но познакомиться-то молодые должны! Или, на худой конец, хотя бы увидеть друг друга издалека. — Ну а он видел тебя?

— Только однажды. Он заходил к своему другу, Яннису, который работает в нашем офисе. Я не заметила Антонакиса, потому что в офисе было много людей, но Антонакис заметил меня и спросил обо мне Янниса. Яннис рассказал ему, что я хорошая девушка, что с ребятами не гуляю. И тогда Антонакис попросил своих родителей сходить к моей матери.

— И ты счастлива при мысли, что выйдешь за него?

— Кажется... думаю, да. — Люсиана быстро опустила глаза на стоящее перед ними блюдо. — Вы совсем не едите, сестра Ривс.

— Ой, конечно, спасибо. — Шани взяла ломтик «фетты» и откусила. Она очень беспокоилась за эту девушку и немного неуверенно спросила: — Люсиана, ты абсолютно уверена, что счастлива?

Внезапное сомнение мелькнуло в черных глазах девушки, но тут же исчезло, уступив место выражению смирения. Она тихо ответила:

— Я счастлива, сестра Ривс.

— А что, если ты встретишь этого парня и он тебе не понравится?

— Я спрашивала о нем Янниса, и тот говорит, что он хороший и что очень любит своих сестер.

Шани решила, что пора сменить тему, потому что разговор этот действовал на нее угнетающе. Люсиана была так молода, так наивна... а что ее ждало в этом браке — неизвестно.

— Когда ты вернешься на работу, Люсиана?

— На следующей неделе. Я могла бы выйти уже на этой, но в пятницу я ходила в больницу, и доктор Гордон посоветовал мне подождать еще недельку. Мне это не нравится, потому что больничные у нас очень невелики. — Она посмотрела на Шани. — Да и оклад на работе у меня небольшой, так что, наверное, мне лучше выйти замуж и... — она замолчала, потому что через калитку в сад вошел пожилой мужчина.

— Yassoo!

— Yassoo, — хором ответили девушки. — Рада, что вы пришли, — сказала Люсиана. — Козы мистера Спироса опять у вас побывали. — Она встала. — Сестра Ривс, позвольте представить вам мистера Георга. Он охраняет поля.

Шани кивнула, пожимая руку старику.

— Жена мистера Георга выписалась из нашей больницы несколько недель назад.

— Конечно. Я забыла. Мистер Георг, хотите вина или лучше стаканчик оузы?[1]

— Лучше как обычно, Люсиана, — оузы. — Он опустился на стул, а Люсиана пошла в дом, вскоре она вернулась с напитком.

— Я плачу вам по десять шиллингов в год за то, чтобы животные моих соседей не топтали поля, — строго сказала она, передавая ему стакан. — К сожалению, свою работу вы не выполняете, мистер Георг.

— Но вы не говорили мне об этом раньше, так что я узнал только сегодня. Я немедленно пойду к мистеру Спиросу и скажу ему, чтобы он привязывал своих коз. — Он перевел глаза на Шани и пожал плечами. — Они ведь вроде и вреда особого не сделали.

— Дело не в этом. Они могли потоптать посевы, если бы я их вовремя не заметила. Я очень сердита на господина Спироса. — Она села. Выглядела она такой маленькой и хрупкой, что Шани с трудом верилось, что эта девочка могла по-настоящему на кого-нибудь рассердиться. — И надеюсь, вы сделаете ему хороший выговор.

— Он платит мне по десять шиллингов в год, так же как и вы!

— И именно поэтому, — последовал быстрый ответ, — он не был бы доволен, увидев моих коз на своей земле.

— Десять шиллингов в год не так уж и много, — запротестовал Георг. — За ту работу, что я выполняю...

Он запнулся, увидев выражение лица Люсианы.

— Не много?! Мистер Георг, нас здесь около двух тысяч, и все платят вам ту же сумму. Вам не следует жаловаться на бедность!

— Это здесь совершенно ни при чем. Вы платите мне всего десять шиллингов, а какую работу я за них выполняю. Я охраняю ваши поля...

— Нет, не охраняете. Вы забыли о козах мистера Спироса?

— Я охраняю ваши поля, — повторил Георг, игнорируя ее замечание. — Я поддерживаю мир во всей деревне...

— Мир? Дети семьи Мароула постоянно устраивают шум. Каждый день по дороге в школу Лоукис дерутся, а потом они дерутся по дороге домой. От этих криков моя мать скоро оглохнет!

— С семьей Мароула я поговорю.

— А еще вы не включили мне воду в прошедшую субботу, и я не полила вовремя апельсины.

Он поднял указательный палец:

— Вода у вас по средам и четвергам, на большее вы претендовать не можете. С чего вы взяли, что я должен включать воду каждый день?

— Просто я ведь вас просила дни поменять, потому что вода необходима мне именно по субботам.

— Да какая вам разница?

— Разница в том, что по субботам я дома и могу следить за поливом. А когда меня нет, вода убегает в траншеи.

— За поливом могла бы следить ваша мать. — Георг взял с подноса кусочек мяса и положил его в рот, бросив на Люсиану сердитый взгляд. — У нее ведь полно времени.

— У моей матери времени нет. Вы, мистер Георг, не хуже меня знаете, как тяжело работать в саду. Земля постоянно высыхает, она затвердевает так, что ее приходится рыхлить киркой.

Сей обмен любезностями со стороны казался настолько забавным, что Шани не удержалась от улыбки, но обе стороны были настолько поглощены своей дискуссией, что, казалось, и вовсе позабыли про нее.

Распорядок подачи воды был установлен много лет назад, и изменить его теперь абсолютно невозможно, утверждал Георг. Предок Люсианы купил права на орошение полей у предка нынешнего владельца ручья, и по документам Люсиана имеет право на двухчасовой полив по понедельникам и трехчасовой по средам, и, пока за все отвечает Георг, все останется по-прежнему.

— Но почему? Мистер Саффас не против поменяться со мной днями полива.

Георг решительно покачал головой:

— Правила, Люсиана. Мы должны соблюдать правила.

— Ну разве это не чушь? — Люсиана повернулась к Шани, расстроенно всплеснув руками.

— Я понимаю, что Саффас, может, и не против. Но мне также известно о нерушимости правил на острове. Вы не можете как-то решить проблему с траншеями?

— Речь ведь не только о них. Каждое дерево должно получать не меньше, но и не больше положенного. — Она покачала головой. — Нет, кто-то должен там находиться, чтобы направлять воду с одного дерева на другое, в противном случае она беспорядочно растекается по участку и пропадает впустую.

— А ты не можешь где-нибудь ее собирать? — встряла в их перепалку Шани, от души надеясь дать полезный совет.

— Может, — подхватил Георг. — Но только вне дома. Направлять воду в жилище не разрешается, и в договоре, этого нет.

— Это мне ясно, но что может помешать Люсиане хранить ее в бочках?

— Я не хочу хранить ее в бочках. Мне нужно, чтобы вода равномерно распределялась по моему участку. Когда я выйду замуж, мистер Георг, вам придется делать то, что вам скажет мой муж, или он перестанет вам платить, посмотрим, что вы тогда скажете.