Страница 25 из 34
– Не надо «Тушканчика» ломать, – попросила Ива жалостно. – Он такой хорошенький…
– Да ерунда. Вернер не сможет испортить корабль, даже если ты его будешь всем флотом упрашивать, – заметил Боровский, поднимаясь. – Воспитание не то.
– Ха–ха, – Фокс значительно поднял указательный палец. – А кто реактор катапультировал на «Декарде»?
– Байки, – помотал головой старпом. – Фольклор. На «Декарде» полетело охлаждение, и реактор пошел вразнос. Был жуткий пожар, началась паника. Коммандер Фуш тогда погиб, настоящий был драйвер…
– Убили Фуша, ты хочешь сказать.
– Майк, перестань нести околесицу.
– Это вы о чем? – спросила Ива, безуспешно пытаясь разглядеть свое отражение в антибликовом стекле монитора.
– Да так, ерунда. Майк старые легенды вспоминает.
– А ты не слышала? – удивился Фокс.
– Про что?
– Про мятеж на десантнике «Рик Декард».
– Майк! – прикрикнул на Фокса старпом.
– Да что такое, Жан–Поль? Почему это Кенди не может знать таких вещей? Она уже в курсе, зачем мальчикам нужны девочки.
– Вот пусть на этом ее образование и закончится, – приказал Боровский. – А ты, бом–бар–дир, для начала убери свой огонек. До хануки далеко, отсюда не видать.
– Может, я еще и ботинки надену? – предложил Фокс, кривя лицо, но сигару изо рта вынул и аккуратно загасил о стену. Боровский тяжело задышал и выпятил челюсть. Фокс со вздохом взял с пульта одну из уцелевших салфеток и протер стену.
– Отлично, – сказал Боровский. – А теперь марш за ботинками. По обувании – доложить.
– Ай–ай, сэр! Разрешите воздержаться от криков восхищения?
– Бегом!!! – заорал Боровский, и Фокса будто ветром сдуло. Старпом заложил руки за спину и прошелся по рубке. Он ждал вопроса, и тот последовал.
– Действительно был мятеж? – спросила Ива, по–прежнему сидя к Боровскому спиной.
Старпом шумно втянул в себя воздух и снова прошагал от стены к стене.
– Значит, был, – кивнула Ива. – Интересно. Лет семь–восемь назад, да? Я ведь про «Декард» почти ничего не знаю.
– Да тебе и не надо знать, – пробормотал Боровский. – Зачем тебе эта помойка? На флоте и так достаточно грязи.
– А кто–то говорил, что я символ группы F, – вспомнила Ива.
– Группа F чиста, как стеклышко. Как белое платье невесты. Как ты, Кенди.
– С чего ты взял, что я такая чистенькая?
– А мне плевать, – заявил Боровский агрессивно. – Я видел, как ты выводила «Энтерпрайз» из пике. Тебе по инструкции положено было прыгать в аварийный модуль и отстреливаться. А ты рулила, как никогда. Ты – астронавт, понимаешь?
– Ничего ты не видел. Ты в обмороке лежал.
– Это официальная версия. На самом деле у меня сердце прихватило. Только смотри, никому не рассказывай, а то старика Боровского вниз спишут. Усекла?
– А то. Не переживай. Я – могила.
– Да нет! Ты мораль прочувствовала? Вторая марсианская кампания вся прошла под этим знаком – тотальный глубокий обморок. Ничего не знаю, ничего не вижу, по существу дела ничего доложить не могу, господин следователь, оставьте меня в покое. А на самом деле по всему флоту творился чудовищный бардак. Во–первых, корабли были изношены. Во–вторых, никто уже воевать не хотел. Тебе самой–то что, нравилось, как наш героический десант Ред–Сити расчехвостил? Даже Задница и тот сказал – зря воюем. Марсиане скорее в куполах своих задохнутся, чем на Землю поедут.
– Не знаю. – Ива опустила голову и посмотрела на свои босые ноги. – Я как–то не задумывалась даже…
– А были люди, которые задумывались. Слышала про капитана Риза?
– Конечно! Он сейчас на «Горбовски». Отчаянный мужик.
– Этот отчаянный мужик спалил выхлопом то ли два, то ли три собственных десантных бота. Не лучшая форма протеста, но…
– Быть не может! – Ива так обалдела, что даже забыла про свой облезший педикюр, который еще за секунду до признания Боровского волновал ее больше всего на свете.
– Может, Кенди, еще как может. Риза, конечно, судили. А теперь он капитан судна, которое идет на запланированный подвиг. Вероятность успешного возвращения «Горбовски» оценивают в девяносто процентов, но я так полагаю – врут. И все обитаемые планеты шлют капитану Ризу восторженные послания. Детям рассказывают, какой он герой. А о том, что Риз сделал над марсианской поверхностью, не знает почти никто. А кто знает, тот молчит. Я молчу, например. Хотя мне безумно интересно, на каких условиях Риза оставили в живых.
– Быть не может… – повторила Ива упавшим голосом.
– Кругом парадоксы, – вздохнул Боровский. – А что касается «Декарда»… Ладно, сказавши «а», скажу и «бэ». Впрочем… Извини, Кенди, это, разумеется, не мое дело, но я лучше уточню. У тебя с Вернером что, любовь?
Ива густо покраснела и отвернулась.
– Понял, – кивнул Боровский. – Вот ты его и спроси. Он как раз за «Декард» получил Сердце. Тебе он, наверное, расскажет, как там все на самом деле обернулось. Вообще, Эндрю удивительный человек. У него фантастический талант попадать в истории. Так что, Кенди, я повторяю – беда уже здесь. Если в твоем экипаже Вернер, жди неприятностей. Ты извини, я, собственно, ничего плохого о нем сказать не хочу. И вообще это не мое дело. Но…
– Ты–то его откуда знаешь? – спросила Ива, не поднимая глаз.
– Да его все знают, – усмехнулся Боровский. – Русских астронавтов всего двое. Как же их не знать? Ну ладно. Ты, Кенди, подходи в библиотеку минут через десять, ОК? Сможешь рулить? Отошла чуток?
– Все нормально.
Боровский кивнул и пошел к выходу из рубки.
– Жан–Поль! – позвала Ива.
– Что? – обернулся старпом.
– Я хотела… В общем, ты очень хороший, Жан–Поль.
– А я знаю, – сказал Боровский пренебрежительно, но все–таки немного смутился. – Мне жена говорила.
Ива рассмеялась. Боровский заговорщически подмигнул ей и вышел. Старпом был очень рад, что утряс все неприятности и на вверенном ему судне воцарился относительный порядок. Хотя бы временно.
* * *
Бэттлшип «Люк Скайуокер» не отличался новизной конструкции и был к тому же под конец первой марсианской кампании уже совсем изношен. И когда полицейским срочно понадобилось судно такого класса на усиление, именно «Скайуокер», пыхтя и разваливаясь, погреб с ними к Поясу долбать пиратскую базу. Как раз старой галоше должно было хватить ресурса на один такой поход.
Полицейская мелюзга отцепилась от неповоротливых мегадестроеров и нырнула в Пояс, а «Скайуокер» покинул конвой и ушел затыкать место возможного прорыва, откуда должны были, по идее, выскакивать недобитые пиратские корабли. Занял позицию и через несколько часов пропал. С бэттлшипа вдруг перестала идти телеметрия. Предположить, что такой мощный корабль уничтожен, никому и в голову не пришло. Тем более что пираты действительно бросились наутек, только вот через совсем другой проход. Операция уже шла вовсю, в Поясе и вокруг него творились форменные гонки на выживание, и посылать на место разбираться было некого.
А бэттлшип молчал, как будто ему все антенны поотрывали.
Поубивав кого надо, а некоторых даже арестовав, полицейские отправили к «Скайуокеру» дестроер, посадив на него для пущего спокойствия ремонтную бригаду. А командир полицейского крыла уселся составлять в штаб группы F язвительную депешу. Мол, знали бы – не просили бы, и каким местом думал тот, кто отправил на серьезное дело этакий летучий хлам. Но тут командир дестроера обалдело доложил, что терпящего бедствие судна не наблюдает. Для начала ему приказали не орать на всю Солнечную, а поискать обломки. Потом всполошились, сообразили, что дело худо, выстроились в поисковый ордер и двинулись прочесывать окрестности. Но бэттлшип словно в Пояс нырнул. Чего, разумеется, быть не могло ввиду солидных размеров и недостаточной маневренности корабля.
Полицейский командир был тот еще драйвер, на поиске и спасении заслужил ордена, и когда в Адмиралтейство переслали его покаянный рапорт, там стрелку переводить и не подумали. А тут же сообразили, что к чему, и виноватого нашли своего. Засудили начальника штаба группы F за потерю бдительности. И думать было нечего – «Скайуокер» дезертировал. За каким хреном это понадобилось экипажу, тоже догадались. «Скайуокер» не раз ходил к Венере, где его командир вполне мог снюхаться с местными. А боевые корабли нейтральная Венера давно потихоньку копила. Тоже бунтовать готовилась.