Страница 151 из 168
Он знал, что дома его ждет жена. Она всегда ждала, когда бы он ни возвращался. Ждала терпеливо, обычно с книгой в руках. Табаков не мог относиться к этому спокойно и всячески старался отучить ее от этого, но все его усилия были напрасными.
— Как ты не понимаешь, до чего это меня тревожит! — говорил он ей не раз. — Когда я задерживаюсь и знаю, что ты меня ждешь, то начинаю нервничать, становлюсь рассеянным… А это отражается на моей работе…
— Не могу! — беспомощно отвечала жена. — Хочу и не могу!
— Но ты должна привыкнуть. Это не на год и не на два… На всю жизнь. Надо привыкать.
— Не могу! — отвечала она. — Ты сам должен привыкнуть. Тогда ты будешь спокоен и это не будет мешать твоей работе.
И вышло так, что не она привыкла, а он сам свыкся с тем, чтобы его ждали каждый вечер и при этом дрожали за его жизнь. Ведь он имел дело не со стариками–пенсионерами или благовоспитанными девицами. Он боролся с преступниками. Работа была тяжелой, напряженной и нередко очень опасной. Иногда он даже радовался, что дома его ждет жена. Это говорило о том, что сердце ее не увяло и она любит его по–прежнему пламенно и нежно…
— Что новенького? — спросил он, закрывая за собой дверь.
— Наско что–то нездоров, — ответила жена.
Табаков тотчас пошел взглянуть на него. Мальчик спал, но щеки его были розовы. Он потрогал лоб — не особенно горячий.
— Температуру мерила?
— Нет, Наско разбил градусник…
— Завтра купишь новый. Если будет температура, то сейчас же вызовешь врача.
Когда жена принесла ему ужин, он протянул ей найденную на месте происшествия перламутровую пуговицу.
— Что скажешь? — спросил он с любопытством.
Жена взяла пуговицу.
— Очень хорошая!
Инспектор засмеялся.
— А ты не можешь купить таких?
— Завтра бы еще купила! Все твои рубашки были бы с такими пуговицами!
— А что, разве их не продают в галантерейных магазинах?
— О, таких нет! Это наверняка заграничные!
— Интересно! — проговорил он. — Дай–ка ее сюда. — Инспектор осторожно вложил пуговку в один из кармашков своего бумажника. — К сожалению, мне не придется носить рубашек с такими пуговицами! — усмехнулся он. — Это не образчик, а вещественное доказательство!
К концу ужина Табаков неожиданно сказал:
— Знаешь, начни–ка завтра укладывать чемоданы… Через несколько дней едем…
Жена бросила на него недоверчивый взгляд.
— Не верю…
— Должна верить!
— Просто не смею, — сказала она. — Так хорошо нам будет…
— Конечно, ведь сейчас на море лучше всего… Да и лежать на песке, когда у тебя чиста совесть, куда приятнее…
Теперь уже жена поверила. Она весело рассмеялась и поцеловала его в щеку.
На следующий день отряд сотрудников КАТа приступил к делу. Табаков не ушел с ним, а остался за своим письменным столом, чтобы осуществлять отсюда общее руководство. Сведения должны были поступать непрерывно — и ему следовало знакомиться с ними, оценивать их, отдавать распоряжения и, только когда будет открыта машина, с помощью которой совершено преступление, уйти отсюда, чтобы нанести последний решающий удар.
Первые сведения были очень обнадеживающими. «Москвичей» голубого цвета было зарегистрировано не так уж много — всего девятнадцать. Только два из них находились в разъезде: один принадлежал известному оперному певцу, другой — сотруднику столичной газеты «Отечественный фронт». О них можно было справиться у местных органов КАТа. Оставалось проверить остальные семнадцать, находившиеся в городе. Табаков распределил людей по группам и отдал распоряжение немедленно приступить к выполнению задания. Вид преступника, его возраст, броский кирпичный цвет его пиджака, игрушка за передним стеклом «Москвича», пишущая машинка — этих данных было вполне достаточно для поимки таинственного похитителя детей. Табаков теперь уже не сомневался в успехе.
Сразу же после полудня начали поступать первые сведения. Инспектор внимательно изучал их, задавал сотрудникам вопросы.
— Вы уверены, что владелец никому не давал своей машины?
— Уверен, товарищ инспектор. В это время его машина находилась в Охотничьем парке… У нас верные доказательства…
— Хорошо, продолжайте!
Из всех девятнадцати машин только у двух висели впереди украшения, но владельцам обоих этих «Москвичей» удалось убедительно доказать свое алиби. Табаков, хотя и заставил сотрудников произвести в отношении их дополнительную проверку, в глубине души чувствовал, что это не даст желанного результата. Только четыре владельца голубых «Москвичей» имели свои пишущие машинки, но ни одна из них не была марки «гермес бэби». Ни у кого из девятнадцати человек не было «гермес бэби» и на работе. Из этих девятнадцати пиджак кирпичного цвета имелся только у одного, но он оказался совсем молодым человеком, высоким блондином с добродушным лицом, по профессии адвокат, писавшим интересные статьи по гражданскому праву. Только пятеро из владельцев были старше сорока лет, только трое из них были с проседью, только один был высок и худ. По распоряжению инспектора им занялись две группы работников, которые должны были произвести тщательное расследование. Но и здесь они натолкнулись на безусловное алиби: в течение всего дня его машина стояла во дворе одного дома отдыха в пригороде Банки — налицо были неопровержимые доказательства.
С приближением вечера инспектор стал мало–помалу отчаиваться. Чем дальше, тем становилось очевиднее, что ни один из девятнадцати владельцев голубых «Москвичей» не был преступником, которого они искали. Оставалось лишь выяснить в отношении последних шести, не давали ли они кому–нибудь своих машин во временное пользование.
В шесть часов инспектор распорядился вызвать к нему Анания Христова, молодого инженера–химика, давшего ему самые точные сведения о цвете разыскиваемого «Москвича». Инженер не замедлил явиться и, войдя к инспектору, без стеснения опустился в кресло.
— Вы видели машины? — спросил его инспектор. — Цвет тот же?
— Да, тот же! Тот же, но… — И молодой человек умолк.
— Но что? — нетерпеливо спросил инспектор.
— Мне кажется, что тот был несколько чище, яснее… Но я в этом не совсем уверен. Просто машина могла быть лучше вымыта.
Инспектор нервно встал.
— Может, она перекрашена! — сказал он. — И это возможно.
Когда молодой человек ушел, он позвонил в КАТ. Подполковник уже ушел, и Табакова связали с дежурным офицером.
— Здравствуйте! — сказал инспектор. — У меня к вам всего один вопрос… Когда владелец перекрашивает свою машину, обязан ли он уведомлять об этом КАТ?
— Нет, не обязан! — последовал ответ.
— Значит, такие изменения не контролируются?
— Только раз в год, — сказал дежурный офицер, — при заполнении анкеты для техосмотра…
Инспектор положил трубку. Цвет машины был зарегистрирован в начале года, а сейчас уже июль. У владельца «Москвича» времени было предостаточно, чтобы перекрасить его даже несколько раз. Не на ложном ли он пути, разыскивая машину по цвету? Это, разумеется, самый легкий путь, но далеко не самый обещающий. Ведь возможно, что при заполнении анкеты собственник «Москвича» умышленно скрыл его истинный цвет… Раз за основу данных о машине берется заявление ее владельца, то, естественно, можно ожидать всяких несоответствий, всяких сюрпризов…
К семи часам окончились все расследования. Результат был категорическим: ни одна из проверенных машин не замешана в преступлении. Участковый уполномоченный, дожидавшийся в кабинете инспектора окончательного результата, приуныл.
— Тут что–то не то! — сказал он. — Не совершено ли преступление с помощью легковой машины, номер которой выдан в провинции?
— И это вполне возможно! — мрачно отозвался инспектор. В этот вечер настроение у него действительно было скверное.
До последнего момента Табаков верил, что к исходу дня он приблизится вплотную к конечной цели своих поисков, однако сейчас в руках у него были лишь те же данные, что и вчера вечером, когда он с таким старанием подготовил всю эту операцию. Что же ему предпринять? К сожалению, выход был только один…