Страница 7 из 50
«Все, этот год — последний! — решил он, следя, как связанные нерпы окружают лодку. — Хорошо, что здесь акул нет, была бы им пожива. Вообще-то, если разобраться, это конечно не охота. Бойня. На соболя капкан надо поставить, так чтобы он подвоха не заметил. А про лисицу и волка и говорить нечего — тут настоящим асом надо быть. Сохатого брать — хорошие собаки нужны и хорошие ноги — на лыжах бегать. Даже чтобы утку застрелить, и то умение требуется. А с этими нерпами — только палка да здоровье, чтоб этой палкой по их головам лупить. Нет, последний год охочусь!»
С моря наполз холодный пасмурный вечер. Подул легкий ветерок и невидимые льдинки заскрежетали о корпус лодки. Полупрозрачные тучи заволокли тусклую луну, и на воду посыпался мелкий снег. На далеком мысу зажегся маяк. У самого горизонта медленно двигались огоньки какого-то далекого корабля. Денис поднял брезентовую крышу лодки, достал из носового отсека небольшой примус и зажег его. Неяркий голубоватый огонек засветился в зеленоватых сумерках. Денис присел на корточки и приблизил ладони к трепещущему пламени.
«Хорошо, хоть с погодой повезло, не штормит, — подумал он, вглядываясь в огонь маяка, — но прилив меня вроде потихоньку тащит. Значит, якорь слабоват. Наутро прибьет куда-нибудь к берегу».
Зверобой, согревшись, заснул у уютно шипящего примуса и не слышал, как поднялся ровный ветер, как перетерлась якорная веревка и как мертвые нерпы, блестя под луной невидящими глазами, понесли лодку в открытое море…
МЕДВЕЖИЙ УГОЛ
В тени густых елей наст и днем не таял. Здесь огромные отпечатки были четкими, а не раскисшими, как на снегу соседнего болота. Сергей — плотный, похожий на цыгана брюнет, снял рюкзак, достал оттуда рулетку и измерил след передней лапы. Его ширина оказалась впечатляющей — целых 18 сантиметров. Сергей знал, что в этом секторе заповедника таких крупных зверей не водилось. Скорее всего, чужак забрел откуда-то с севера. Сергей подумал, что надо бы потропить «в пяту»[1], чтобы обнаружить, где же пришелец зимовал.
Пока Сергей, размышлял об этом, рядом с ним опустился черный как сажа тетерев-косач. Птица совершенно не боялась человека. Она его просто не замечала. И не мудрено: на ее голову был надет детский синий носочек. Специалист по медведям присмотрелся и обнаружил, что на носке был выткан забавный зверек — заокеанская родня отечественного Чебурашки. Под зверьком стояла надпись «Pokemon». А кроме того вдоль спины тетерева тянулся тонкий черный проводок антенны.
Сергей без удивления разглядывал это таежное чудо, так как ему точно было известно, кто тетерева поймал и надел на него хомутик с радиопередатчиком. Только вот носок с Покемоном был явно внеплановым. Сергей начал красться к птице, чтобы, поймав ее, освободить от трикотажного изделия. Однако косач был ослеплен не полностью, а все-таки видел через ткань. Птица, заметив движение Сергея, отлетела в сторону и стала лапой энергично чесать голову. Тетерев с видимым усилием стащил с головы носок, шарахнулся от человека, оглушительно захлопал крыльями, взвился свечой вверх и улетел через болото к далекому березняку.
Сергей поднял носок, положил его в карман, чтобы потом возвратить владельцу, и пошел на восток, к избушке.
Сергей миновал ельник и оказался на ра́де — верховом болоте, поросшем редким низкорослым сосняком. На просторе солнце пригревало, и поэтому отовсюду из-под таявшего снега лезли кустики ерника. На этом болоте располагался самый большой тетеревиный ток.
Здесь и работал Дима. У него была страда — шло весеннее мечение птиц.
Зная это, Сергей подходил к раде тихо, чтобы не помешать товарищу. Но оказалось, что его предосторожности были излишними: тетерева токовали только ранним утром, и птицы, которые не попались в ловушки Димы, благополучно разлетелись. А те, которые попались, лежали на теплой куртке орнитолога со связанными и вытянутыми ногами (в таком положении тетерева лежали спокойно, как домашние куры). Кроме того, смирения им добавляли и детские носочки, натянутые на их головы.
Дима — сухопарый, взлохмаченный, но одетый в новенький камуфляжный костюм относительно молодой человек, сидя на корточках, прикреплял радиопередатчик к очередному тетереву. Услышав шаги Сергея, он испуганно вскочил, выхватил из кармана ракетницу, направил ствол на медвежатника, но потом опустил оружие (если ракетницу можно назвать оружием) и облегченно вздохнул.
— Привет, — сказал он Сергею. — Это я машинально. Все равно патронов нет — все расстрелял. А я, часом, думал, что это «хозяин». Я его сегодня видел.
— Где? Когда? — заволновался Сергей.
— Да здесь недалеко. На Заячьей чисти[2]. Потом расскажу. А сейчас помоги — у меня еще пять птиц осталось. — И Дима показал на куртку, где рядком лежали пленники: три косача и две тетерки.
Сергей снял рюкзак и стал помогать Диме. Тот взвешивал птиц, промерял их, кольцевал, крепил на спине каждой при помощи пластикового хомутика радиопередатчик, а затем передавал Сергею, который освобождал тетеревиные ноги от пут, снимал с головы носок и отпускал пленника.
— Смотри, как резво, — сказал Сергей, глядя вслед улетающему тетереву. — Словно и без груза.
— А для них 20 граммов — не груз, — отвечал Дима. — Методика давно на западе отработана. Там все рассчитали. Двадцать грамм для тетерева, сорок грамм — для глухаря. Такой вес они практически не замечают.
— А батарейки насколько хватает?
— Гарантия — на 14 месяцев. Но у меня один петух почти два года сигналы подавал. Может, и дольше сигналил бы, но, слава богу, его куница съела.
— Почему «слава богу»? Ведь, как-никак, полевой материал шел.
— Конечно, шел. Только этот петух в такой корбе[3] у Сычёва озера жил, что пока туда доберешься, его запеленгуешь, поднимешь его, чтобы посмотреть, где он кормится, все проклянешь. Так что когда я нашел его останки с работающим передатчиком, выпил за его душу 100 грамм. И сегодня выпьем. Как придем в избу — так и выпьем.
— За удачное кольцевание?
— Это само собой. Но главное — за второе рождение, за спасение живота.
И пока они шли к избе (так высокопарно лесники и другие работники заповедника называли избушки-кордоны), Дима рассказал, что он пережил сегодня утром.
«Хозяина» на чисти он заметил еще издали. Но сначала он увидел лосиху, которая рысью, громко чавкая копытами по уже оттаявшему болоту, с разбегу бухнулась в недавно вскрывшийся ручей, пересекла его и скрылась в ельнике. А буквально через минуту после этого, по ее следам, легким для такой махины галопом пробежал, вернее, пролетел огромный темно-бурый, почти черный медведь. Дима, на таком расстоянии чувствовавший себя в безопасности, посмотрел на зверя в бинокль, отметив, как красиво колышется длинная шерсть на его плечах, а из-под лап взлетают вверх снопы брызг, когда тот попадал в оттаявшие мочажины.
Зверь тем временем достиг ручья и замешкался. Он походил по одному берегу, потом перебрался на другой берег, затем снова вернулся. Судя по всему, медведь потерял след. Тут Дима, наконец, осознал, что, во-первых, хищник после зимы голодный, во-вторых, что он лосиху не поймал, и, в-третьих, что сам Дима является единственным свидетелем лосино-медвежьих разборок. Уразумев это, орнитолог стал, пятясь, покидать болото, так некстати оказавшееся охотничьими угодьями косолапого. Дима старался уходить быстро, но бесшумно. Последнее ему не удалось, так как зверь поднял голову, прислушиваясь, и, наверное, приняв хлюпанье Диминых сапог за звуки, издаваемые копытами желанной лосихи, тем же легким аллюром радостно припустился в сторону специалиста по тетеревиным. Тот остановился и достал из рюкзака ракетницу — чисто психологическое оружие, потом, подумав, еще один патрон (он же — последний) и фальшфейер.
1
Тропить в пяту ― идти по следу против хода зверя (прим. автора).
2
Чисть (сев.) ― обширное верховое безлесное болото (прим. автора).
3
Корба (сев.) ― чащоба (прим. автора).