Страница 2 из 201
Ее рука сжала мое предплечье…
— Люси, нам с братиком чаю и не торопись…
Люси многозначительно улыбнулась и вышла.
Сестра, быстро подбежав, закрыла дверь на ключ.
— Она что‑то знает?
— Какое это имеет значение для нас? — фыркнула сестра. Она легкими движениями развязала шнуровку на груди, и платье упало вниз к ее ногам. Сестра осталась только в чулках с подвязками…
Она, не дав полюбоваться собой, бросилась в мои объятия.
Поцелуй ошеломил, как в первый раз — вкус вина на губах придал особый аромат. Мы пили дыхание друг друга, ритм крови стучал в ушах.
Поцелуй закончился на постели, куда в ворох одежды я рухнул на спину. Божественный аромат девичьей кожи и духов теперь окружал меня со всех сторон.
Мы лежали рядом, умиротворенные и спокойные — почти дремали. Маленькие золотистые волоски на ее животе блестели под солнцем.
— Я люблю тебя! — сказали мы одновременно и, смеясь, слились в поцелуе. Близнецы все делают одновременно и вместе — такова наша судьба.
Потом Люси принесла чай и мы, уже приведя в порядок мой костюм для гостей, пили терпкий напиток без сахара, наблюдая за суетой во дворе.
Золотое солнце сверкало в наших янтарных глазах.
Глава 2
После обеда, прошедшего в спешке, все было готово к приему гостей, но вот самих гостей-то как раз и не наблюдалось. Отец на обеде вел себя весьма странно. Таким оживленным и веселым я не видел его много лет.
Он говорил, быстро жестикулируя, давал нам наставления по приему гостей и о планах на завтра, его янтарные глаза светились каким-то внутренним огнем. Мы с сестрой терялись в догадках.
В тесной парадной одежде мы стояли вдвоем на башне и следили за дорогой, что петляла от ворот замка, спускалась вниз и убегала за лесистые холмы предгорий.
— Отец явно чего‑то ждет от этого визита?
— Почему он нам не сказал?
— Может быть, все под вопросом и может не получиться — то, как он запланировал?
— Мне этот дурацкий воротник врезался в шею!
— А мне просто осточертела эта сетка!
Волосы сестры — вся пышная копна волос была забрана в серебристую сетку, в ушах покачивались серьги с изумрудами. Изумрудное платье очень шло к ее золотым волосам. Шнуровка платья сделало ее талию длинной и тонкой, а корсет приподнял груди. В вырез платья груди Сью приподнялись соблазнительными округлостями.
— В этом платье твои груди кажутся больше, чем есть на самом деле.
— Это сомнительный комплимент, ты не находишь?
— Ни желает ли отец нас сосватать?
— Тебя или меня?
— Скорее тебя, ласка!
— А может тебя — хомячок?
— И вовсе не хомячок!
— Тогда не надувай щеки!
— Я просто злюсь, когда не понимаю чего ждать!
Я обнял сестру за талию. Люси позади нас сделала вид, что смотрит в сторону.
— Я тебя обожаю — я приду вечером? — прошептал в нежное ушко.
— Еще чего! Хорошего понемногу! — отрезала сестрица — но ее лицо сказало мне о другом — о том, что она совсем не против и будет ждать вечер с нетерпением.
Стяг с золотым драконом над нашими головами гулко хлопнул. Мы вздрогнули.
— По–моему я их ощущаю, а ты?
Я снял руку с талии сестры — с нею мои чувства притуплялись.
Сосредоточился — вдали не менее чем в двух часах пути от замка ощущалось присутствие чужих разумов и среди них что‑то тяжелое и мрачное ворочалось клубами ядовитого зеленого дыма.
— С ними маг?
— Да, я тоже ощутила его… Он очень силен…
— Но отец ничего не сказал….
— Может, он поможет маме?
Мы замерли — а вдруг есть надежда на возвращение и исцеление мамы?
Когда мы спустились во двор, уже через ворота влетел на жеребце посланный заранее за ближайшие холмы стражник Шварц.
— Мой лорд, герцог и свита въехали в долину!
Отец молча кивнул. Конюхи подвели нам лошадей, отцу его любимого рыжего жеребца Тома, мне моего серого в яблоках Малыша, а Сью ее смирную кобылку Роз, и мы выехали за ворота. На ходу я украдкой угостил Малыша сухариком и вытер обслюнявленную перчатку о его гриву.
Мы встретили герцога Бронкасл там, где начиналась долина Холлилох — у водопада напротив широкого галечного брода — отсюда река Холли начинала бег через долину к морю, за много миль к западу.
— Лорд отец, не многовато ли у них людей в свите для простого визита вежливости?
Отец улыбнулся. Его красиво очерченные губы дрогнули в насмешке — он не боялся никого из людей и в любом количестве.
— Герцог трусит… — шепнул он.
Впереди ехали на белых конях десять знаменосцев со стягами различных владений герцога. Следом, подбоченясь, десять трубачей.
Как по команде они раздались в стороны — знаменосцы направо, трубачи налево.
На белом жеребце вперед выехал грузный мужчина, в голубом берете с перьями и толстой золотой цепью на груди — символом власти — регент королевства герцог Бронкасл.
За ним следовала пышно одетая свита, отряд телохранителей, блестя нагрудниками и стальными шлемами и поднимая клубы пыли. Ржали кони, звякало железо, над толпой придворных звучал неумолчный гомон, как гудение пчел в улье, монотонный и не разборчивый.
Мы смотрели во все глаза из‑за спины отца на это шествие.
Знаменосцы наклонили знамена, трубачи затрубили.
Герцог выехал вперед и небрежно махнул перчаткой. Рев труб прекратился.
— Дорогой мой друг, я рад приветствовать вас в моих владениях! — сказал отец, и его ровный гулкий голос заставил всех замолкнуть. По–моему, даже лошади замолкли…
Герцог побледнел, но не более того, и приблизился к нам.
— Лорд Холлилоха, я прошу нас извинить за столь внезапный визит, но я исполнил то, о чем писал в письме!
Герцог, не оборачиваясь, махнул рукой. Из толпы придворных выдвинулся всадник на черном коне. Фиолетовый плащ без крупинки пыли закрывал его полностью с головы до пят.
— Магистр Брокен… — представился он, снимая с головы капюшон.
— Это он! — шепнула сестра.
Я кивнул — это был маг.
Бледное лицо пятидесятилетнего мужчины, обильная седина покрывала его ровную бородку, а крючковатый нос был воинственно направлен в нашу сторону как таран боевой галеры. Он был коротко стрижен, как бывалый военный, более привыкший к стальному шлему, нежели к берету или капюшону.
— Рад приветствовать магистра Брокена в моих владениях! — отец протянул руку. Магистр пожал ее, не снимая черных замшевых перчаток.
Отец и герцог ехали впереди — стремя в стремя. Следом магистр Броккен.
Наша свита смешалась со свитой герцога, и мы двинулись к нашему замку. Телохранители герцога остались у водопада и начали разбивать лагерь для ночевки.
Генрих — старший сын герцога — миловидный брюнет лет двадцати, обменялся со мной рукопожатием и поцеловал сестре руку.
До самого замка мы вели с ним пустую вежливую беседу о погоде здесь в горах и у них на равнине, о лошадях и событиях за корнфланским проливом.
Генриху меня представили еще год назад, когда отец ездил в Корнхолл по своим делам и взял меня с собой, сестра же его видела первый раз и в нашу беседу практически не вмешивалась. Прочая свита держалась позади. Там опять хихикали, болтали, гомонили и, конечно, перемывали нам — провинциалам косточки.
Во дворе замка, заполненном всадниками, началась суматоха. Коней повели в конюшню, гостей по их комнатам.
Мы с сестрой отправились к себе для очередной смены платья — уже к праздничному ужину.
Мы молча дошли до дверей, ведущих в нашу башню.
За дверью сестра прижалась ко мне.
— Они оборотни!
— Кто?
— И герцог, и его сын! Разве ты не почувствовал их ауру?
— Ты меня не разыгрываешь?
— Глупец! — разозлилась сестра — чему тебя учил отец!
— Ну, если они оборотни — отец это сразу понял и он их не боится… Они кто?
— Волколаки!
— А отец — дракон!
Мы замолчали — последний раз отец обращался в дракона так давно, что это событие почти истерлось из памяти.