Страница 104 из 147
…Враг развёл руками и, сказавши "оп!", превратился во фрау Бэрр. "Хватит? — спросил он. — Или ещё кого-нибудь изобразить?" — "Всё ясно, вы из цирка. Почём билетики, дяденька?" — "В партер-то дорого…"
В горле встал комок, и Ольга прижалась лбом к оконному стеклу, сглатывая слёзы. Чертовски круто… чертовски…
— Съедят вас, господа гимназисты, помяните моё слово, — сказал куратор. — Доходитесь вы по частным урокам. А уж если и дальше воровать будете…
— Отчего же "воровать", — сказал пират. — Во время войны это называется "реквизировать".
— Что вы сочиняете, Андрей. Какая война?
— Самая обыкновенная. Можно сказать, гражданская. Знаете, как в России была — белые, красные, а в общем-то все свои, русские! Хотя вы где-то правы: сэр Шелтон назвал бы это локальным конфликтом… Что молчите-то, господин учитель?
— Нет у вас больше локального конфликта, Андрей, — сказал Олег Витальевич. — Вы ведь слышали.
— Слышал, — согласился пират. — Очень мило… Буду теперь знать, как войны кончаются, — за рюмочкой коньяка в высоких инстанциях…
— Много вы знаете… о высоких инстанциях. Не так всё просто, сударь.
— Да я понимаю, — сказал Андрей. — Только вы ошибаетесь, господин учитель. Хрен там она кончилась…
Мужчины! Мужчины, которым нет ничего слаще войны и звенящих клинков! Мужчины, для которых растут за пределом миров маки с острыми, словно стилет, лепестками! А женщины будут плакать над мёртвыми любимыми, будут плакать на опустевшем сумрачном поле… Но ты же не опоздаешь, ведьма? Ты же сумеешь?..
— А почему вы сами нас не учите? — спросила Ольга. — Мы бы тогда никуда не ходили, где нас съедят. Вы же и будете виноваты, если съедят! А мне вот наплевать! Я всё равно буду ходить! По всем частным урокам! Назло буду ходить! Можете меня запирать теперь!
— Да не ревите вы, сударыня, — сказал куратор. — Без вас тошно…
Ну, тут уж ведьма заревела! Даже очень маленькие и глупые ведьмы реветь умеют шикарно — мало никому не покажется! Тем более если терять им совершенно нечего.
А терять было нечего.
"До свидания, дорогая"…
"Я согласна, господин наш враг. Я подпишу. Слово ведьмы!"
3
Когда ноябрьская ночь, зевая и потягиваясь, принялась гасить звёзды, в дверь мадам Окстри постучались — очень осторожно, костяшками пальцев. Мадам открыла сразу же и некоторое время молча смотрела на прислонившегося к косяку визитёра.
— Привет, дорогая, — сказал, наконец, визитёр. — Чайком не побалуете? Я вот и гостинцы захватил…
Визитёр вытащил из-за спины прикрытую салфеткой корзиночку.
— Верите, даже не заглянул, — печально сказал он. — Не мне ведь презентовали…
— Я едва глаза завела, — сказала мадам. — Скушайте это у себя, я позволяю.
— Ну-у, Кора… Отказывать голодному мужчине…
— В пять-то часов утра?
— А потолковать за рюмочкой в два часа ночи? — напомнил визитёр.
— Стало быть, квиты! — подытожила мадам. — Доброго рассвета вам!
— Так я ведь не упрёка ради! Напрашиваюсь, взываю к милосердию…
— Что я слышу! В вашем лексиконе новое слово? Мне, как лингвисту, весьма любопытно!
— Да полно, Кора…
— Заходите уже, — сказала мадам. — Милая моя подруженька…
Визитёр расплылся в улыбке и, скользнув в прихожую, приложился к ручке.
— Ах, душа моя! Клянусь, ни в одном мире не встречал женщины великолепнее вас! Вы ослепительны, Кора, и поверьте, это не дежурный комплимент! Не устаю завидовать Фариду! Кстати…
— Я одна, — сказала мадам, и гость облегчённо вздохнул.
— Конечно, я сильно ему проигрываю, — посетовал он, следуя за хозяйкой. — Но если бы вы дали мне хотя бы крошечный шанс!..
— Оставьте уже, — попросила мадам. — Расшаркиваться будете перед моей бывшей подругой — у вас же, помнится, роман был?
— Отчего же — "был"? — удивился гость. — Мои чувства к госпоже Элис суть секрет полишинеля!
— Особенно после того, как вы добились для неё патента на работу в этом городе! — язвительно сказала мадам. — Вот только я полагала…
— Вы ошибались, — сказал гость.
— Возможно. Надеюсь, с ней всё в порядке?
Гость поставил на стол корзиночку и, приподняв салфетку, повёл носом.
— Божественно! — с чувством сказал он. — Оцените мою выдержку, дорогая, — ведь половину ночи мы с этими чудными гостинцами провели вместе…
— Вы не ответили, — напомнила мадам.
— Ках ме! Уж не по этому ли поводу вы нынче ночью глаз не сомкнули? Разумеется, я не сделал ничего плохого нашей всеобщей любимице! Признаюсь, как на духу: мы слегка разругались. Но вы же знаете, милые бранятся — только тешатся… Так что к концу недели можете её навестить.
— Всенепременно, — сказала мадам.
— Лизаньке меня опасаться не с чего. Другое дело — мои зловредные коллеги! Или вы с Олегом просто на огонёк в её салончик забежали? Пальчиком погрозить? Воображаю!.. — Гость извлёк из корзинки крошечный бутерброд и огляделся. — Почему вы всё время моё любимое кресло от стола убираете, Кора?
— Потому что ему там не место! Не таскайте же вы его, умоляю! Сколько можно говорить!
— Ну я отодвину потом…
— Верю птичкам и зверькам…
— Ох, как я устал! — сказал гость, усевшись и вытянув ноги. — Кора. Покормите меня. Олег довёл вашего покорного слугу до полного истощения!
— Как я его понимаю! — фыркнула мадам.
— В том числе, желудочного. Выпили чуть не литр, безо всякой закуски! — пожаловался гость. — Это в компании-то вашей корзиночки… Но господина Стрепетова и Лизанькин коньяк не взял!
— Что вы говорите!
— Чуть ли не сатисфакции требовал, представляете?! Грозил попечительской коллегией! Словом, ужас, ужас…
— Не нажить бы вам, сударь, больших и ужасных неприятностей…
— Уж вы скажете! Это он горячку порол… Мы, собственно, договорились, — сообщил гость, с вожделением следя за появляющимися блюдами.
— Неужто?
— Да-да, клянусь вам, мы пришли к мирному соглашению. А можно сразу чай?.. Наши дети больше не станут бегать по левым урокам. И ни-ка-ких приключений за пределами гимназии. Я пообещал.
— А в пределах? — осведомилась мадам.
— М-м… Бесподобно вы готовите, дорогая! Как вы сказали? Нет-нет, душа моя! Ежели по мелочам… Столковавшись с директором гимназии…
— Ваши отношения с господином директором давным-давно никого не удивляют, — заметила мадам, намазывая гостю тостик. — Но вы, любезный мой коллега…
— Оу! — ухмыльнулся гость. — Нас подозревают в нестандартной ориентации?!
— …на сей раз и по мелочам перебираете, — закончила мадам. — Олег ещё молод, с ним можно поладить. Но договоритесь ли вы с Фаридом?
— Полагаете, нет? — задумчиво спросил гость. — Мне вот казалось именно что наоборот… Я бываю так убедителен, Кора!
— Уверена, сударь! — сказала мадам. — И учтите, терпение господина Демурова имеет границы. Весьма чётко очерченные.
— Увы мне, — вздохнул гость. — Сидеть мне в мышеловке, битому и несытому… Между прочим, касаемо Олега вы заблуждаетесь, мадам. Эт-то нужно было видеть!.. Я просто в изумлении, поверьте. Но какую идею он мне подарил! То бишь, я о сатисфакции.
— О боги, — сказала мадам. — Видимо, ваша беседа удалась на славу!..
— К чему вы? — удивился гость. — А! Что за странная мысль, Кора! Стал бы я выяснять таким образом отношения с коллегой! Я вот ему даже коньяк принёс…
— А с кем же вы собрались их выяснять? — удивилась мадам. — Не хотите же вы…
— Хочу, — признался гость.
Признание это заставило мадам выронить из рук ножик и уставиться на гостя во все глаза.
— Да вы с ума сошли, сударь, — сказала она, обретя дар речи. — Вы понимаете, что будет, если в попечительскую коллегию обратится Фарид?
— Не обратится, — уверил гость, подвигая к себе пепельницу. — Позволите закурить, мадам?