Наследство от Данаи

— Почему тогда ваша фамилия Диляков?

— Точнее Бар-Диляков, то есть сын диляка. Было такое племя среди ассирийцев, причем автохтонное, родное для Междуречья. Моя фамилия в русском написании Диляков. — Так вы — ассириец! — воскликнула удивленная Марина. — Это древнейшая народность, сохранившая свою национальность. Ассирийцы дали миру евреев, дали людям Таргум, из которого взяла начало Библия, а со временем и Каббала. Ой, это же потомки легендарных шумеров! Я сейчас умру от восторга! А ваша мама тоже была ассирийкой?

— Да! Только, в отличие от отца, родилась здесь и поэтому знала местный язык, имела здешнее гражданство. Вообще, считала себя русской. Подчеркну, что люди разделены на национальности по языковому принципу. А русским языком мы все хорошо владели и владеем, он для нас — родной, мы им пользуемся в повседневье, мы живем здесь, значит, мы и есть русские, только ассирийского происхождения.

— А жена? Где вы родились? Как могло случиться, что представители такой экзотической национальности появились в нашем захолустье?

— Стой, стой, не все сразу. Не такое уж здесь и захолустье. Это сейчас так считают, а когда-то... Знаете что, дети, давайте по очереди. Я тебе, Марина, дал материал о прозвищах? Или этого еще имело?

— Теперь мне все время будет мало! Я еще хотела бы сделать очерк о распространенных фамилиях, именно фамилиях, и тоже проанализировать, откуда они пошли. Почему кое-кому достаточно было только фамилии, а кто-то получал еще и прозвище, народное имя?

— О, это целая теория. Я, конечно, не Академия наук, — развел руками Павел Дмитриевич. — Но относительно прозвищ скажу, что ты можешь начать свое исследование прямо от Евангелия. Ведь первые прозвища пошли от Иисуса. Сначала он увидел рыбака Симона и призвал его, сказав: «Ты, Симон, сын Ионин, ты наречешься Кифа (Петр), что значит камень». Поняла, как образовалось имя твоего отца? — подчеркнул рассказчик. — Дальше мытаря Левия, сына Алфеева, Иисус нарек Матием. Затем его брата Иуду назвал Левием, что значит «человек мужественного сердца», называл он его также и Фадеем — «храбрым». Апостола Фому называл Дидим. Прозвища возникали как объективная необходимость. Так было всегда. Вот, например, приехали в Дивгород три родных брата, которые основали здесь довольно разветвленный и крепкий род, и все носили одно имя — Федор. Так батюшка назвал.

— Хоть что-нибудь расскажите! Я хочу провести параллели между официальной фамилией человека и народным именем. Конечно, где есть интереснейшие примеры, где есть личности, а не вообще. Ведь после семнадцатого года шло интенсивное изменение имен, фамилий, лавинообразно возникали псевдонимы. Почему? Как? Кто? Кому это было нужно?

— Не газируй, остановись, — вмешался Василий. — Давай, выбери одну фамилию, пусть дядя Павел тебе о ней расскажет. И на сегодня с тебя хватит. А то до меня очередь никогда не дойдет. Развела болтовню!

— Это не болтовня! — возмутилась Марина.

— А я? А мне о ящике когда? Ты только о себе беспокоишься.

— Сделаем, как ты предложил, — помирил детей Павел Дмитриевич. — Тебе, Василий, придется еще и под вечер прийти, сейчас уже жарко становится.

— Мне тоже интересно! И я хочу, — закричала девушка.

— Вот прицепилась на мою голову! — вздохнул мальчишка.

— И ты, если Василий возьмет тебя с собой. Кстати, вы в какой класс ходите? А то я с вами, как со взрослыми, а вы, может, дети еще.

Слушатели прыснули смехом.

— Она, — Василий показал на девушку, — пойдет в девятый, а я — в одиннадцатый.

— Солидный возраст. — Павел Дмитриевич обратился к девушке: — Марина, у тебя было время выбрать фамилию.

— Тищенко! Половина поселка носит эту фамилию. Откуда она взялась?

— Расскажу со слов своей мамы, так как это было давно. Вы знаете, что когда-то в Дивгороде происходили знаменитейшие ярмарки. На них не только шла торговля — сюда со всех концов съезжались помещики, землевладельцы для заключения хозяйственных соглашений, договоров о найме рабочей силы и тому подобное. Поэтому здесь был развит бизнес услуг, а также развлекательный бизнес. Деньги крутились немалые. Это привлекало внимание всяких аферистов, искателей приключений, рискового люда.

Прибыл сюда как-то прохиндей с Казани, называвший себя «Умный Мойшик». Сначала все думали, что Умный — это фамилия, а Мойшик — имя. Думали так и удивлялись. Ведь известно, что у евреев не было унаследованных фамилий. Вместо этого они пользовались сочетаниями имени и места рождения, или имени и ремесла, которым занимались, и к этому прибавляли имя отца. А здесь — Умный!

Умный Мойшик не имел больших капиталов, поэтому занялся копеечным делом — выпекал пирожки и продавал их на базаре. Прибыли ему хватало, чтобы заплатить за жилье — тесную комнату в задрипаной избушке на краю села — и за ежедневную аренду, сроком на один час, одной конфорки и одной сковородки на хозяйской кухне. А оборотный капитал снова шел на то, чтобы каждое утро запускать в работу новые пирожки в количестве двести или, может, триста штук. Даже приблизительные прикидки показывали, что одеться и прокормиться этим нельзя было.

Итак, начал Умный Мойшик искать себе невесту, причем присматривался к имущим людям. Найти более-менее подходящую партию можно было, в поселке были зажиточные семьи, где пересиживали девки на выданье. Но он перебирал, так как непременно хотел получить приданое размером, как он подчеркивал, в «тысчонку»! Вот и стали его называть Тыщонкой.

Поиски невесты с «тысчонкой» получили огласку: одни порывались помочь Тыщонке в его выборе, другие старались высватать что-то путное лишь с виду, кто-то заботился, чтобы заманить хорошего жениха для перезрелых девиц. Конечно, когда есть спрос, то есть и предложение. Нашлась-таки некрасивая, но богатая девушка. Мойшик посватался, получил согласие и, в конце концов, дело дошло до официальной части. Тогда и выяснилось, что у счастливого жениха нет документов и что он величал себя Умным ради шутки.

Деталей я не знаю, но, рассказывают, что когда он обратился в управу исправить документы, то долго колебался, какую фамилия выбрать. Даже подумывал взять фамилию невесты, но она была неблагозвучной — Жидик. Еврею Мойшику такого только и не хватало.

— Давай, Тыщонка, мы тебя так и запишем, только на наш казацкий манер — Тищенко, — предложили ему, и он согласился.

Вот так казанский жид Мойшик стал украинцем Тищенко.

— А на ком он женился и кто из его потомков живет в Дивгороде сейчас?

— Своих родственников Мойшик не имел, а родня со стороны жены была немалой. Правда, в основном они жили на Ямовскому хуторе, там жили Жидики еще и до недавнего времени. Одного из них я немного знал. Это был мальчик довольно одаренный: имел музыкальный талант, занимался поэзией. Очень нравилась ему моя Низа, они долго дружили, переписывались. Лет с пять поддерживали дружеские отношения, а потом Низа вышла замуж за своего соученика Сергея Критт. А в Дивгороде, очевидно, все Тищенки — потомки Мойшика, да и не только в Дивгороде — разъехались во все концы страны. Такая миграция населения была. Что вы? В общем, все казацкие фамилии имеют именно народную основу. Но это отдельный разговор.

— Ой, сегодня еще столько прозвищ упоминалось, — закапризничала Марина, увидев, что Павел Дмитриевич встал и взялся за стул. — Заборнивский, Коха, Невмейко, Посмехайлинки, Ухтики, Зулейка, я уж не говорю о Халдее, — лукаво повела она глазом на хозяина.

— Хватит! Отдыхаем до вечера. Кстати, как вы относитесь к арбузам?

— О! — прозвучало дуэтом.

— Вот и договорились. Будут арбузы!

— И дыни, — прибавила Евгения Елисеевна, которая тихо сидела за спиной у рассказчика и теперь в конце концов перевела дыхание, влюблено теплея к нему взглядом.

15

Известно, что долги надо отдавать. Даже, если кто-то сам напросился дать тебе в долг. Но последнее сказано ради завершения мысли, так как, конечно, Павел Дмитриевич ни к кому не набивался со своими рассказами. Наоборот, в последнее время у него появилось видимо-невидимо работы. Дети шли сплошной чередой. Наверное, — в отчаянии думал он, — сработал какой-либо психологический фактор, и среди учеников возникла на него мода. В отчаянии — потому что к ним приехала на короткий отдых дочь Низа, с которой он мог говорить часами и не наговориться. А наговориться хотелось. Темы для разговора у них находились сами собой и незаметно перебегали от предмета к предмету, с одного на другое. С нею он любил вспоминать свою молодость, ее детство, что почти совпадало. И теперь, когда Низа вернулась с поездки к однокласснице, ему хотелось побыть около нее, поговорить или хотя бы вместе помолчать. Он хотел, чтобы ему не мешали.