Страница 21 из 108
— Было бы наслаждением, если бы хоть на донышке осталось…
— Такой никогда не остается. Ну–ка возьмите бутылку, хоть подержите, будете знать, что пили…
— Хоть что–нибудь осталось на столе?
— Немного осталось, но до следующего раза. А сейчас одевайтесь: вас вызывает штурмбанфюрер. И не забудьте умыться холодной водой. Обязательно холодной — приводит в чувство.
«Эсмеральда» сжалась, притихла под одеялом, словно уменьшилась.
— Понимаете, я вчера не могла, — она повела рукой по комнате, виновато глядя на Майера. — Те двое чуть ли не силой удерживали…
— А что вас волнует?
— Вчера вечером я вроде видела, будто к соседке заходил какой–то военный.
— Ну и что из того? — спросил Майер. Он снял перчатки и стоял, небрежно похлопывая ими по столу.
— Обо всем, что происходит в доме соседей, я должна немедленно докладывать.
— А вы не доложили… Ясно. Одевайтесь! Я жду вас в машине.
В тот день у Хейниша была беседа с еще не отрезвевшей «Эсмеральдой», он вынужден был даже дать ей пощечину, но, разумеется, исключительно по служебным соображениям — надо же было как–то вернуть ей память. Но, даже несмотря на такие решительные служебные меры, память «Эсмеральды» за пределами уже рассказанного Майеру явно хромала. Тогда разъяренный штурмбанфюрер вызвал Кеслера и приказал немедленно арестовать и привезти к нему хозяйку Дома, где поселилась Кристина Бергер.
— Вы предполагаете…
— Я не предполагаю, я приказываю! — Хейниш сломал карандаш.
На этот раз Кеслер, несмотря на свою упитанность (давала себя знать тяга к пиву), действовал как метеор — управился за считанные минуты. Но было не До благодарности — в кабинете его уже ожидали кроме самого господина штурмбанфюрера новый сотрудник СД, который прибыл несколько дней назад и еще не успел со всеми познакомиться. В комнате находилась и переводчица Кристина Бергер. Хейниш пригласил Кристину специально. Во — первых, хотел понаблюдать за ней во время допроса. Во — вторых, желал проверить точность ее перевода — новый сотрудник прекрасно владел русским языком, но еще не имел возможности проявить свои знания.
— Простите, фрейлейн, — Хениш не спускал с Кристины глаз, — пришлось побеспокоить вашу хозяйку.
— Вижу, — лаконично ответила она. Вела себя, как и всегда, спокойно, по — служебному сдержанно, не проявляя никаких ненужных эмоций. — Что натворила эта старая ведьма?
— Сейчас узнаете! Переводите! Скажите, — обратился он к Варваре Ивановне, — кто из мужчин посещал вас в последнее время?
— Что вы говорите, господин? — возмутилась старая женщина, — Я не в том возрасте, который интересует мужчин.
Кристина старательно перевела слово в слово.
— Я не о том, — хмуро подчеркнул Хейниш, — Скажем так: кто из мужчин посещает ваш дом?
— Теперь никто, если не считать господ офицеров, которые сопровождают вот ее, — она указала на Кристину, — Ее и спрашивайте, кто за ней увивается.
— Вы очень дерзки! Отвечайте: кто вчера приходил?
— Вчера? Но я никого не видела…
— Вы не откровенны, — недовольно заметил Хейниш.
— А с чего бы это мне врать?
— Будьте умницей. Учтите, нам все известно, я это докажу. Вчера поздно вечером, где–то к ночи, к вашему дому подошла машина. Из нее вышли фрейлейн Бергер и офицер Мюллер. В каком часу это произошло?
— А откуда мне знать, если я уже давно спала? Все местные жители рано ложатся. Но я слышала и узнала свою квартирантку по голосу, — Варвара Ивановна почему–то упрямо избегала называть Кристину по имени, она и сама не могла бы объяснить себе, почему именно. — Потом мотор снова заработал, и машина поехала, а я опять заснула.
— Но сколько времени было?
— Было темно, теперь рано темнеет. Может, уже одиннадцать было, может, нет…
— А куда же делся офицер?
— Какой офицер?
— Тот, который в дом заходил.
— Я уже говорила, господин, никто не заходил. Только вот она, хотя кто–то ее привез на машине. Было темно, и я давно лежала в постели.
— А к вам лично так–таки никто и не зашел?
— Почему же? Мало кого носит нечистая сила. Приперлось одно чучело…
— Вот и хорошо! — обрадовался Хейниш, — Значит, кто–то приходил?
— Ну да…
— И заходил в дом?
— Даже не спрашивая вломился…
— Кто же он?
— Известно кто — ваш солдат. Требовал молока, масла… Наелся и пошел… Он приходил раньше, не в эту ночь…
— Много болтаешь! — загремел Хейниш.
— Так вы ж сами спрашиваете.
— Вот что, договоримся так: отвечаешь на два вопроса, — он развел пальцы, — только на два, и идешь себе домой.
— Какие еще вопросы?
— Скажи, солдат, который приходил к тебе, был переодетый партизан или советский разведчик? Кто этот бандит?
— Да ваш собственный бандит, немецкий…
— Что? — взбеленился Хейниш, — Сейчас я с тобой, русская ведьма, по — другому поговорю!
Варвара Ивановна неожиданно почувствовала неимоверную слабость во всем теле. Резкая боль в груди, там, где бьется сердце, обпекла огнем, как током. Стиснула, словно железными клещами, и не давала дышать. Она ощутила, что вот — вот упадет, и собрала по капле последние силы, чтобы не упасть, чтобы выстоять перед этим выродком до конца.
— Хитришь, матка! — Хейниш вытащил пистолет, — Вот видишь? Хочешь пулю в лоб? Отвечай быстро! С кем ты встречалась перед приездом фрейлейн? Ну!
— Но «нукай», еще не запряг…
— Кого прятала в доме?
— В доме — я да мыши, и они сами прячутся…
— Ты что, издеваешься над нами? — и Хейниш точным коротким жестом ударил Варвару Ивановну, словно рубанул, рукояткой в лицо.
Варвара Ивановна охнула, схватилась за сердце, за свое больное сердце, как и тогда, когда увидела Мюллера. Она скользнула уже последним, бессознательным взглядом по Кристине и медленно опустилась на пол…
— Фрейлейн Кристина, плесните на эту ведьму водой!
Но когда Кристина наклонилась над Варварой Ивановной с графином и стаканом, она увидела, что все уже бесполезно, жизнь ушла из сердца этой мужественной жинщины.
— Ну, так что там старуха? — спросил Хейниш, — Пришла в себя?
— Она умерла, — глухо ответила Кристина, едва сдерживая слезы.
— Черт бы ее взял! — в сердцах выругался штурмбанфюрер. — От какого–то одного, исключительно служебного жеста! Фрейлейн Бергер, вы свободны — это зрелище не для вас. А вы, Майер, прикажите убрать труп… Кеслер, что будем делать дальше?
— Проклятая старуха, — пробубнил ожиревший гауптман, — всю игру испортила… Придется потянуть ниточку с другого конца. Эксперты пришли к выводу, что Зазроев из винтовки не стрелял, а пуля выпущена из пистолета системы «вальтер».
— Ваши предложения?
— А что, если все–таки фрейлейн Бергер… — осторожно начал Кеслер, впившись глазками в отечное лицо Хейниша, чтобы не пропустить и самой незначительной его реакции. Он хорошо знал, как ревниво относится штурмбанфюрер к своим протеже и как следит за их образцовым выполнением обязанностей. А фрейлейн Бергер вызвала его особое внимание. Тот факт, что штурмбанфюрер подарил переводчице «Майн кампф» великого фюрера, для Кеслера не был секретом. Кинуть тень подозрения на Кристину — значит, в какой–то степени замахнуться на авторитет самого Хейниша. Ведь он собственноручно готовил документацию на зачисление фрейлейн Бергер в СД. И все же Кеслер решился высказать свою мысль: — Интересы Великогермании…
— Короче, какие у вас доказательства? — раздраженно остановил его штурмбанфюрер.
— Исходя из общеизвестного влечения Мюллера к красивым женщинам, невозможно предположить, чтобы он не переступил порог квартиры Бергер. А если это так, то он мог вполне встретить там неизвестного, который, как явствует из донесения «Эсмеральды», вроде бы появился несколько раньше. А тогда, — бодро закончил Кеслер, — стычка между) двумя петухами неминуема!
— Вы что, все это мелете сознательно, Кеслер? — удивленно поднял брови Хейниш.
— А почему бы и нет? Бергер — девушка привлекательная, тут как раз фронтовые страсти, молодецкий запал… А фрейлейн Бергер молчит по понятной причине — не хочет испортить свою целомудренную репутацию…