Страница 3 из 7
Переваливаясь, по-утиному, с ноги на ногу проковыляла бабка с плетёной корзиной в руке, покрытой сверху и крепко перевязанной цветастой тряпкой для того, чтобы не разлетелись по сторонам пискливые цыплята.
Разгорается день, и уже открыл свою неказистую будочку сапожник, готовый быстро сделать простой ремонт разваливающейся обуви. Прошёл наряд милиции, ведущий под руки малорослого носатого мужика, напоминающего внешним видом и причитаниями джинна из "Тысячи и одной ночи". Шум, суета. Подъезжают и отъезжают автобусы, толчея и бестолковость.
Мне подумалось, что автостанция, похожая на нашу городскую есть, наверное, в любом городе около рынка и она, как и наша, не меняется уже много лет подряд.
Наверняка именно отсюда уезжал с мамой в село из города Федюня. И его мама, конечно, гнала от себя какую-нибудь настырную цыганку в цветастых юбках, которая обещала за небольшую плату рассказать, что было и что будет, и чем сердце успокоится...
Я залюбовался яркой картинкой, которая так чётко представилась моему внутреннему взору, как если бы я сумел перенестись на несколько десятков лет назад.
– Здоров!-толкнул меня в плечо подошедший незаметно сзади Серёга. – Готов ехать? Чего ты сонный какой – то?
– Да ты знаешь, такая ностальгия по старинушке меня пробила! Я сейчас думаю, что Федюня отсюда в село с мамой уезжал, и, примерно вот это всё у него перед глазами и было.
– Ну? – не разделил со мной моё ностальгическое настроение мой толстокожий друг.
– Чо ну? Сколько лет назад это было, а так, похоже, ничего не поменялось...
Серёга покосился на меня подозрительно, постигая, не принимал ли я чего спиртного с вечера. Не определил и мотнул головой, показывая в сторону рынка.
– Разговорчики! На рынок за подарками для друзей мелкими перебежками!!! Марш!!!
Мы пошли в сторону рядов на которых продавали всякую сувенирную дребедень, а мне подумалось, что обязательно перед отъездом мама с Федюней тоже походили по толчее этого старого рынка, и, она наверняка купила маленькому Федюньке или пирожок, или леденец на палочке, которыми в ту пору часто торговали на рынке сельские бабки. Вот съел пирожок Федюнька, и поехал жить из города в село.
Федюня
Железную дорогу и все, что с ней связано, Фёдор обожал с тех пор, когда отец привел его, пятилетнего пацана, на городской железнодорожный вокзал.
Особая атмосфера четкой службы, форменная одежда железнодорожников, поразили и покорили мальчишку. Приятный аппетитный запах подливок из ресторанной кухни, шлейф свежести и одеколона из вокзальной парикмахерской, добавили яркости впечатлению ребенка, запомнились на всю жизнь. Но это было только начало сказки. Отец, крепко держа маленького Федю за руку, вывел его на перрон.
– Смотри, – загадочно, как настоящий волшебник, сказал отец.
Федя завертел головой, мол, чего смотри-то? Взглянул на отца, но тот только загадочно усмехнулся.
Через пять минут тяжёлое постукивание передалось от перрона в ноги и вскоре, во всем своем великолепии, отдуваясь, выдавая свое лихое:
Чху-чху-чху-чху-чх-х-ху-у-у-у! – к перрону подкатил паровоз. Он показался мальчишке громадным. С блестящими рычагами-шатунами, с большими, по внутреннему кругу выкрашенными красной краской, колесами и с красной же звездой на черном паровом котле, он был прекрасен!
Федя вытаращил глаза, любуясь этим великолепием, а паровоз бесконечно эффектно закончил сцену знакомства. Отдув от себя пышные белые "усы" и окончательно остановившись, задорно свистнул тоненько, очень чисто, пронзив чистым звуком перронную сутолоку, и окутал себя, Федю, отца, здание вокзала, белыми клубами пара, как будто бы приняв в объятия хороших друзей.
Фёдор уходил домой восторженно-обалдевший, счастливый бесконечно, и в то же время молчаливый, не желающий выплеснуть переполняющие его эмоции. В одной руке он сжимал вафельную трубочку с кремом, в другой переводные картинки. И трубочка и картинки были большой редкостью, и купить это ребёнку на ту пору было дороговатой роскошью. Ещё очень долго дома Федя вспоминал красавец паровоз, вокзал, железную дорогу. Он сидел притихший, не замечая того, как отец, подмигивая матери, кивал незаметно на сына.
Когда Феде исполнилось шесть лет, мама закончила институт. По распределению ей нужно было ехать в село. А отец... Отец в село не поехал.
Поэтому маленький Федя очень тосковал об отце, о городской жизни, и часто, как сказку вспоминал знакомство с железнодорожным вокзалом.
Мама была ценным специалистом, быстро стала уважаемым человеком. Поселили её с сыном почти в центре села в хорошем большом доме.
Её закружила работа, и только по вечерам они встречались вместе за одним столом, дружно уплетали горячую отварную картошку с салом, луком и чесноком, с ещё тёплым, из печи, хлебом. И казалось, что вот так, хорошо и спокойно пойдет жизнь в порядке и благополучии на долгие годы.
Мама на работе, Федя собирался только на следующий год пойти в школу, а пока отчаянно скучал.
Он помнил крошечную станцию, на которой вышли они с мамой, когда приехали в село, и засобирался пойти посмотреть на любимый паровоз, свисток которого раздавался каждый день ближе к полудню с одной и той же стороны села, там, где проходило железнодорожное полотно.
Сказано – сделано. Что невозможно для мальчишки в шесть лет? И Федя пошёл.
Шёл, не торопясь, по селу, читал названия улиц и редкие вывески. "Улица Грушёвая", "Сельпо", "парикмахерская", "улица Энгельса", "Почта", "Сельмаг". Глядел в окна домов, в которых для украшения были поставлены на утепляющую вату то новогодние стеклянные игрушки, то сшитые из старых открыток изящные "вазы", а то и просто плошки, наполненные солью, для впитывания влаги из воздуха, находящегося между рамами. На одной из улиц Федя долго любовался вывеской, на которой были красиво нарисованы сыр, колбаса и бутылка лимонада. На другой улице он, потянувшись, сорвал несколько спелых черешен с веточки дерева, перевисающей через невысокий забор. И вдруг – "улица Железнодорожная"! Федя обрадовался как встрече со старым другом. Железнодорожная! Значит, где-то здесь можно найти и саму железную дорогу!
Он заспешил, заторопился, пошёл быстрее, уже не рассматривая ни таблички с названиями улиц, ни вывески, ни "выставки" в окошках.
Завернул за угол следующего дома и увидел насыпь, с положенными на неё шпалами и рельсами, маленьким полосатым столбиком около них и светящимся светофором вдали.
Подойдя поближе, Федя присел около шпал и стал рассматривать вблизи рельсы, громадные болты, которыми они были скреплены, толстые деревянные, остро пахнувшие чем-то будоражащим шпалы.
Насмотревшись, он поглядел вправо, влево и увидел неподалёку то самое место, куда привёз их с мамой недавно поезд.
Маленькое деревянное здание, полосатые шлагбаумы по обе стороны рельсов, да вот, пожалуй, и всё.
Федя подошёл к станции, присел на лавочку, стал ждать паровоз и... задремал.
Он проснулся от страшного шума, испугавшись спросонья, подскочил на месте. Мимо мчался состав, перевозящий солдат и армейское оборудование.
Мелькали, пролетая, вагоны, платформы, с укреплённой на них военной техникой, открытые теплушки, трепетали на ветру маленькие красные флажки.
В уши врывался грохот, рёв, отрывки песен. В лицо бил сгущённый плотный поток воздуха, прерывающий дыхание. От всего этого, от такой мощи и скорости становилось страшно, весело и хотелось петь и кричать от восторга.
И вдруг, внезапно, всё оборвалось и стихло. Состав пронёсся мимо, и только удаляющееся постукивание по рельсам подтверждало, что поезд был.
Федя пришёл в себя, оглянулся по сторонам. Увидел железнодорожника с красным и жёлтым флажками в специальном кожаном чехле и такого же, как и он сам, маленького мальчишку в громадной пилотке, криво сидящей на стриженой голове.