Ярость

Я выстрелил в нее, она упала; между этими двумя событиями неописуемый момент тишины, вечность. И мы все сделали шаг назад, наблюдая за катящимся шариком, который, дрожа и подпрыгивая, отмеряет круг за кругом. Он то отрывается от поверхности и летит по воздуху, то опускается и продолжает свой путь: начало и конец, красное и черное, четное и нечетное. Я считал, что момент между выстрелом и падением канул в небытие. Я был в этом уверен. Но иногда, в темноте, мне кажется, что он все еще продолжается, что колесо рулетки еще крутится. И я мечтаю о полном покое.

Похоже ли это на ощущения самоубийц, прыгающих с высотных зданий? Я уверен, они находятся в здравом уме. Вероятно, поэтому они кричат во время падения.

Глава 11

Если бы кто-нибудь из них выкрикнул что-нибудь мелодраматическое в тот момент, что-нибудь типа «о, Боже, он собирается нас всех убить!», это было бы вполне естественно. Они были заперты как овцы, и кто-нибудь агрессивный, вроде Дика Кина, мог бы ударить меня по голове учебником алгебры, таким образом освободив заложников и получив награду «За спасение жителей города».

Но никто не сказал ни слова. Они сидели в звенящей тишине и смотрели выжидательно, как если бы я собирался объявить им, как можно попасть в пласервилльский летний кинотеатр этой ночью.

Я закрыл дверь комнаты, пересек класс и сел за большой учительский стол. Моим ногам было неудобно. Я мог упасть в любой момент. Мне пришлось отодвинуть ноги миссис Андервуд, чтобы втиснуть колени в нишу между тумбами письменного стола. Я положил пистолет на классный журнал, закрыл учебник алгебры и положил его на стопку других книг. В этот момент тишину нарушил высокий пронзительный визг Ирмы Бейтц. Он был похож на предсмертный крик индюка, которому отрезают голову в канун Дня Благодарения. Но было слишком поздно. Каждый уже успел взвесить все за и против. Никто не откликнулся на ее визг, и она замолчала, как бы пристыженная тем, что нарушила тишину во время школьных занятий. Кто-то откашлялся. Кто-то за дверью многозначительно хмыкнул. И Джон «Пиг Пэн» свалился со стула на пол в глубоком обмороке.

Все смотрели на меня ошарашенно.

В холле послышались шаги, и незнакомый голос спросил, не взорвалось ли что-нибудь в химической лаборатории. Кто-то ответил, что не знает. Пронзительно завыла пожарная сирена. Половина ребят в классе автоматически встала.

– Все в порядке, – сказал я. – Это просто мой шкафчик. Я поджег его. Садитесь.

Все сели. Я посмотрел на Сандру Кросс. Она сидела в третьем ряду за четвертой партой и выглядела совершенно спокойной.

На лужайке выстроились шеренги студентов; я мог наблюдать за ними в окно. Белка уже скрылась.

Внезапно дверь распахнулась, я поднял оружие. Мистер Вэнс просунул в нее голову.

– Пожарная тревога, – сказал он. – Каждый… А где миссис Андервуд?

– Убирайся, – рявкнул я.

Он уставился на меня. Это был очень жирный мужик, его волосы были коротко подстрижены. Они выглядели так, как будто какой-то садовник обкорнал их секатором.

– Что? Что Вы сказали?

– Проваливай.

Я выстрелил в него и промахнулся. Пуля попала в верхний косяк двери. Полетели щепки.

– Боже, – с ужасом прошептал кто-то в дальнем углу класса.

Мистер Вэнс не понял, что случилось. Мне кажется, что никто из присутствующих не понял. Все это напоминало мне статью, которую я недавно прочитал в газете, о последнем большом землетрясении в Калифорнии. В ней рассказывалось о женщине, которая бродила из комнаты в комнату в то время, когда ее дом разваливался на куски, умоляя своего мужа не включать вентилятор.

Мистер Вэнс решил вернуться к началу разговора.

– В здании пожар. Пожалуйста…

– У Чарли есть оружие, мистер Вэнс, – сказал Майк Гэвин таким тоном, как будто говорил о погоде. – Я думаю, Вам лучше…

Вторая пуля попала мистеру Вэнсу в горло. Его тело обмякло. Складки жира заколыхались как волны от брошенного в воду камня. Он вывалился в холл, сжимая руками горло.

Ирма Бейтц опять завизжала, но вновь ее никто не поддержал. Если бы визжала Кэрол Гренджер, у которой была куча воздыхателей, то все вышло бы иначе. Но кто хотел петь дуэтом с бедной старой Ирмой Бейтц. У нее даже не было парня. Тем не менее, все с ужасом уставились на мистера Вэнса, который дергался в конвульсиях.

– Тед, – обратился я к Теду Джонсу, который сидел ближе всех к двери. – Закрой ее и запри.

– Ты соображаешь, что ты делаешь? – спросил Тед. Он смотрел на меня с отвращением.

– Я еще не знаю всех деталей, – ответил я. – Все-таки захлопни дверь и закрой ее на ключ, о'кей?

Внизу кто-то орал: «Это в шкафу! Это в… Эй, кто-то напал на Пита Вэнса! Принесите воды!..»

Тед Джонс встал, прикрыл дверь и замкнул ее на ключ. Это был высокий парень, одетый в полинявшие джинсы и гимнастерку с оттопыривающимися карманами. Он выглядел великолепно. Я всегда восхищался Тедом, хотя не был вхож в круг, в котором он вращался. Отец подарил ему «Мустанг» последней модели, и он даже не платил за парковку. Он стригся несколько старомодно, и я держу пари, что именно такое лицо стоит перед глазами Ирмы Бейтц, когда она ночью лезет в холодильник за огурцом. С всеамериканским именем типа Тед Джонс он не мог не добиться успеха. Его отец был вице-президентом пласервилльского банка и треста.

– А теперь что? – спросил Харман Джексон. Он был совершенно сбит с толку.

– Хм. – Я снова опустил пистолет на классный журнал. – Пусть кто-нибудь попытается поднять Пиг Пэна. Он запачкает рубашку. Вернее, сделает ее еще более грязной.

Сара Пастерн истерически захохотала и зажала рот руками. Джордж Янек, сосед Пиг Пэна, наклонился над ним и начал хлопать по щекам. Пиг Пэн застонал, открыл глаза, закатил их и сказал: «Он убивает Книжных Баб». Послышалось несколько истерических смешков. Они рассыпались по классу как попкорн. Миссис Андервуд всегда носила с собой два клетчатых пластиковых портфеля. Ее также называли «Двуствольная Сью».

Пиг Пэн тряхнул головой, снова закатил глаза и зарыдал.

Кто-то постучал в дверь, повернул ручку и завопил:

«Эй? Эй, вы там!» Кажется, это был мистер Джонсон, который только что распинался о Гессианцах. Я поднял пистолет и выстрелил в дверь. Пуля проделала аккуратное маленькое отверстие на уровне человеческой головы. Мистер Джонсон бросился наутек, словно сметающая все на своем пути субмарина. Класс, за исключением Теда, наблюдал за происходящим с явным интересом, как за перипетиями приключенческого кинофильма.

– У кого-то из них есть ружье! – крикнул мистер Джонсон.

За дверью послышались неясные звуки. Мне показалось, что Джонсон удалился на четвереньках. Сирена пожарной тревоги продолжала надрываться. 

– А что теперь? – опять поинтересовался Харман Джексон.

Это был невысокого роста парень с постоянной гнусной ухмылкой на лице. Но сейчас он выглядел совершенно беспомощным.

Мне не хотелось раздумывать над ответом, поэтому я пропустил его реплику мимо ушей. Снаружи толпились ученики, разговаривая и показывая пальцами на окна нашей комнаты. Спустя некоторое время несколько учителей-мужчин начали заталкивать их в спортзал, находящийся в боковой пристройке. Истерически завыла городская сирена на здании муниципалитета.

– Это похоже на конец света, – мягко сказала Сандра Кросс.

Я ничего не ответил.

Глава 12

Никто не произнес ни слова до тех пор, пока к школе не подъехали пять машин. Ребята смотрели на меня, а я на них. Они могли удрать, но почему-то этого не сделали. Почему они не удрали, Чарли? Что ты сделал с ними? Если я начну объяснять, то скажу примерно следующее. Вы забыли, что значит быть ребенком, жить рядом с насилием, с банальным мордобоем в гимнастическом зале, уличными скандалами в Левистоне, драками и убийствами в кинофильмах. Большинство из вас видело в кинотеатре фильм о том, как маленькую девочку вырвало гороховым супом прямо на священника. Старые книжные бабы не идут с этим ни в какое сравнение.

Конец ознакомительного фрагмента.