Страница 33 из 46
Саша упал на землю, вытащил из-за пояса пистолет, притаился.
Тени остановились почти рядом. Саша прижался к забору и ждал. Он не чувствовал особого страха, но уж лучше пусть немцы пройдут мимо. Не для того Саша пришел в город, чтобы поднять тут шум и, чего доброго, быть схваченным немцами. Кто тогда выполнит задание?..
Немцы постояли минуты две-три, перебросились какими-то словами и пошли дальше. Когда их шаги стихли, Саша облегченно вздохнул и встал.
Дойдя до углового дома с черепичной крышей, Саша некоторое время постоял около него, прислушался и постучал в среднее окно.
Никто не отвечал. Собака залаяла во дворе, но сразу же замолчала. Выждав несколько минут, Саша снова постучал: три раза, и через некоторое время — еще раз.
Сквозь щель в ставне он увидел, как в комнате кто-то чиркнул зажигалкой, и женский голос спросил:
— Кого надо?
Саша вплотную приблизил лицо к окну, ответил:
— Я от деда Иллариона. Должок за рыбу принес.
Зажигалка потухла, женщина немного помолчала, потом сказала:
— Дед Илларион никакой рыбы не продает, вы, наверно, ошиблись.
— Не ошибся. Пяток чебаков я брал у него и десяток окуней.
Зажигалка снова вспыхнула, и Саша услыхал, как щелкнул замок в двери. Прежде чем войти в дом, Саша опять прислушался и уже тогда переступил порог.
Немолодая худая женщина в халате протянула ему руку:
— Здравствуйте.
Саша ответил не сразу. Свет от зажигалки падал на красивое лицо женщины, и юноша уловил в строгих и в то же время нежных чертах что-то очень знакомое. Он не сомневался, что когда-то уже видел это лицо. Но когда, где — не мог припомнить.
— Думаете, наверно, что уже где-то встречались со мной? — просто спросила женщина.
— Да. Но никак не припомню. А знаю, что уже видел вас.
Женщина улыбнулась:
— Я работала в клинике зубным врачом.
— Фу ты! — облегченно вздохнул Саша. — Теперь вспомнил. Вы мне зуб в прошлом году выдернули. Спасибо вам...
— Пожалуйста, — засмеялась женщина.
Саша вошел в комнату и огляделся. Кроме женщины, здесь никого не было.
— А где же товарищ Ковалев? — шепотом опросил Саша. — Мне к нему.
— Он будет только завтра к вечеру. Если вы хотите что-нибудь передать — оставьте мне.
— Нет-нет, — заторопился Саша. — Я просто так. Поручение маленькое. До свиданья, я завтра зайду.
И он направился по второму адресу. Хотя его и постигла неудача, он не чувствовал особого огорчения. Наоборот, шел теперь увереннее, словно в доме, который только что оставил, нашел то, что давно искал. «Сколько же нас, таких! — с гордостью думал он. — Куда ни пойдешь — везде друзья. Даже вот она, эта женщина, не боится. А ведь хрупкая такая, худенькая. Попади она к немцам, что сделают с ней...»
Он прошел четыре квартала, свернул в узенький переулок и остановился около небольшого кирпичного домика с крыльцом на улицу. У окна темнел высокий тополь, слева блестела лужа у водоразборной колонки. Улицу эту Саша хорошо знал и не сомневался, что попал точно по адресу.
На его стук из дому вышла девушка и спросила:
— Вам кого?
— Ветеринара мне, — ответил Саша. — Корова сдыхает...
Девушка молча пропустила его впереди себя и в коридоре зажгла лампу.
— Проходите сюда, — сказала она, открывая дверь в комнату. — Фельдшер сейчас выйдет.
Саша сел на стул, огляделся. На диване лежала подушка, из-под одеяла выглядывал кусок простыни. Здесь, наверно, была постель девушки. Над диваном висел портрет какой-то женщины, но при тусклом свете маленькой лампы Саша не мог рассмотреть его. Он хотел встать и подойти ближе, но в это время дверь скрипнула, и в комнату вошел Христо Юрьевич Араки.
Саша оторопел. Он даже не встал, а широко открытыми глазами удивленно смотрел на грека. Ему сразу вспомнилась кофейня и сам Христо Юрьевич, деловито суетящийся у стойки.
Саша не раз думал об отношениях между Юрой и его отцом. О том, что это Христо Юрьевич устроил на шхуну и своего сына, и Сашу, и Нину, Саша знал. Юрка как-то об этом проговорился. Но Саша был уверен — греку ничего не известно об их делах на шхуне. «Христо Юрьевич, — думал Саша, — делец, хапуга, сына он послал на судно только для того, чтобы тот снабжал его рыбой». Саша видел на столиках в кофейне объедки жареных лещей, судаков... Откуда рыба? Конечно, со шхуны. Грек все продает, все. Он и сына своего продал Штиммеру, да только сын пошел не по той дороге...
Несколько раз Саша пытался завести разговор с Юрой на эту тему, но тот или отмалчивался, или начинал кричать: «Какое мне дело до всего до этого? Ты мне друг или моему отцу?» «Ты все-таки называешь его отцом?» — спрашивал Саша. «А сам-то ты не работаешь на немецкой шхуне? — еще больше злился Юра. — Не для немцев ловишь рыбу? Это только мы знаем, что делаем, а для людей все мы просто немецкие холуи. Холуи, понял?! О нас все так и говорят». «Но зато мы сами о себе так не скажем, — спокойно возражал Саша. — Да и когда придет время, люди узнают, что мы были не холуями и не предателями... А твой отец... Юре, конечно, нечего было сказать, и он, дрожа от злости, кричал: «Иди ты к черту! К черту иди!»
Однажды их спор услыхал Шорохов. Он вызвал к себе Сашу и строго сказал: «Ты веришь Юре? Веришь? Так запомни раз и навсегда: не смей попрекать его отцом. Не смей. Кончится война, и люди сами разберутся, кто был прав и кто виноват. И ни один человек не уйдет от наказания, если он виноват перед народом. Понял?»
Да, Саша тогда, кажется, все понял. Шкипер, конечно, прав: никто не уйдет от возмездия. В том числе и отец Юры, Христо Араки, хотя сын его и настоящий человек.
И вот теперь Христо Юрьевич протягивает Саше руку. Может, Саша ошибся адресом? Или напутал комиссар?
— Ты ко мне, Саша? — спросил Христо Юрьевич.
— Нет... Я... Закурить бы мне...
— Ты разве куришь? Не знал я этого...
Христо Юрьевич открыл, ящик и достал оттуда пачку сигарет.
— Немецкие, — проговорил Саша.
— Немецкие, — спокойно подтвердил Христо Юрьевич.
Больше, кажется, и говорить не о чем. Но Саша решил на всякий случай проверить:
— Я от деда Иллариона, — прикуривая, тихо сказал он. — Должок за рыбу принес...
Он посмотрел на грека и подумал: «Сейчас Христо Юрьевич скажет, что никакого деда Иллариона не знает и не знал. И тогда я просто встану и пойду, и плевать мне, что будет думать этот немецкий прихвостень. Пойду и окажу Ивану Глыбе: комиссар попутал адрес...»
— Дед Илларион никакой рыбы не продает, Саша. Ты, наверно, ошибся, — спокойно сказал Христо Юрьевич.
Саша поперхнулся, закашлялся:
— Что вы сказали?
— Я говорю, что дед Илларион никакой рыбы не продает. Ты, наверно, ошибся, — повторил Христо Юрьевич.
Нет, он, Саша, не ошибся. Ни на вот столечко. Грек правильно ответил.
— Пять чебаков я брал у него и десяток окуней.
Христо Юрьевич наклонился к Саше, спросил:
— Ты от Краева?
Саша молча кивнул.
— Как Юра? Где он?
— Там, — Саша махнул в сторону моря. — Так, значит, и вы, Христо Юрьевич? А как же кофейня? Штиммер? А я всегда думал... Как же так, Христо Юрьевич? Как это все получилось?..
— Так нужно было, Саша. Но ты мне расскажи о Юре. Все расскажи. Здоров он?
— Ранен Юра, Христо Юрьевич.
Саша увидел, как смуглое лицо грека сразу побледнело и веки над глазами часто-часто задрожали.
— Не опасно, Христо Юрьевич, — поспешил успокоить его Саша. — Уже поправляется.
Саша чувствовал себя так, точно гора свалилась с его плеч. И ничуть не удивлялся, что ему так легко. Теперь Юрка станет ему еще дороже и ближе. Он и раньше любил своего друга, но сознание, что его отец — чужой человек, притупляло хорошее чувство. Саше было больно, будто Христо Юрьевич — его родной отец...
— Ты правду говоришь, Саша, что Юра поправляется? — В глазах у Христо Юрьевича продолжала оставаться тревога, и он смотрел на Сашу выжидающе. Ты ничего от меня не скрываешь?
— Нет, ничего.