Крушение иллюзий

Неужели это полицейские? Неужели они уничтожили полицейских? О чем тогда докладывала группа по реконструкции? Неужели перепутали?

Обменявшись условными сигналами на пальцах, они ввалились в раскрытые настежь ворота, из которых выехала машина.

Еще хлеще! «Форд Икскершн», стоит, занимая половину немаленького двора! Пресвятой Бог! Такие машины есть только у частных охранников, их больше не выпускают, но для Ирака и Афганистана, для частных охранных структур они подходят как нельзя лучше.

Окна закрыты. Там внутри продолжает гореть свет, дверь тоже закрыта.

Майор достал пистолет, показал афганцам пальцами — иду первым. Те согласно кивнули, пристроились за ним.

Пинок по двери ногой, это надо уметь, ты сам должен стоять не перед дверью, чтобы принять пули и осколки растяжки, если таковая там имеется, а за стенкой, а бить ногой надо примерно так, как лягает назад лошадь. Взрыва нет, пуль нет, быстро внутрь. Пистолет в руках, красная точка лазерного прицела скользит по стенам, по полу.

— Дреш! Фаери мекунам! [21]

Любой афганец знает эту команду и знает, что при ее подаче надо падать на землю и лежать во избежание более крупных неприятностей.

Самое плохое — в афганском доме нет дверей, но есть что-то вроде занавесок, через которые не видно, что происходит в соседней комнате, но выстрелить или бросить гранату они вполне даже позволяют.

Следующая комната. В куче какого-то тряпья, в углу — женщины, дети, много детей, — здесь в каждом богатом доме несколько женщин и много детей.

Майор отступил в комнату, афганцы прорвались в нее, взяли кучу-малу на прицел. Ненависть в глазах — и с той, и с другой стороны. Каждый американский солдат знал, что здесь нет ни женщин, ни детей, а есть рабы Аллаха, каждому из которых может вздуматься срочно встретиться со своим господином. В третьем году, еще в самом начале, погиб американский спецназовец Натаниэль Чэпмен, его убил двенадцатилетний пацан, к которому тот повернулся спиной, не видя в нем опасности. Вот и тут… из этой куча-мала может в любой момент выкатиться граната. Им наплевать… нынешнюю скотскую жизнь они с радостью променяют на рай, в который гарантированно попадает каждый шахид.

Интересно только — на хрена будут нужны двенадцатилетнему пацану семьдесят две девственницы? Или все же найдет применение?

Лестница на второй этаж в доме была деревянной, что лишний раз подчеркивало его зажиточность. Майор тщательно осмотрел ее, потом с зеркальцем в одной руке и пистолетом в другой начал подниматься наверх.

Осторожно просунул зеркальце, повел, осматриваясь, — никого.

Наверху были две большие комнаты, видимо, мужские. Вообще дом был редким для Афганистана, афганцы почти никогда не строят больше чем в один этаж, даже в самых богатых домах можно встретить земляные полы. Ни в одной из комнат никого нет, одна пуста, с мебелью и даже телевизором. Вторая — большой стол, на столе ноутбук, современный, в исполнении «Heavy Duty», для тяжелой работы, то есть противоударный и водоустойчивый, но не армейского исполнения, гражданский. На черном экране — бесконечное звездное небо, летящие навстречу звезды. Майор не рискнул трогать ноутбук — может быть заминирован. Чуть в стороне на столе какие-то бумаги, он мельком глянул — и выругался. Карты! Штабные карты, твою мать, со схемами прикрытия, с минными полями! Ублюдки, в бога душу, даже если он сейчас перебил американцев, — он сделал это совершенно правильно. Это не что иное, как сделка с мусликами! Кто-то решил сдать им карты прикрытия объектов по всей провинции.

Дальше лежал, видимо, брошенный второпях автомат Калашникова, точно такой, какой используют частные охранные структуры в Афганистане, болгарский, с передней рукояткой, фонарем и коллиматорным прицелом, закрепленным «по-скаутски». Майор машинально взял автомат, повесил себе за спину — что-то подсказывало ему, что хозяин его уже не востребует, а в центре лишним не будет. На полу у входа в эту комнату стояли ботинки, в Афганистане принято разуваться, входя в чужой дом. Он злорадно усмехнулся, представив себе, как начался бой, а все в этот момент были необутыми…

Майор вышел на улицу, прислушался — вертолет уже летел, звук его винтов был хорошо слышен на фоне ночной тишины…

Это оказался тот же самый МН-47, который высаживал их, он бросил пару инфракрасных маяков прямо на дорогу, и вертолет плюхнулся прямо на них, поднимая тучи пыли и мелких камней, пилот не собирался глушить двигатели.

Афганцы по приказу майора Джереми собрали трофеи, документы, какие можно было собрать. Трупы в вертолет они тащить не собирались — завтра приедет команда по реконструкции, она и решит, как быть с трупами, с автомобилями, со всем прочим. Обычно, если какое-то имущество оставалось бесхозным, его отдавали афганцам из ближайшего кишлака, если только это не оружие и не военное снаряжение.

Навстречу майору с коротким автоматом выпрыгнул член экипажа, выпускающий, присмотрелся — и узнал, шагнул вперед, протянул руку.

— Рад вас видеть, сэр! — крикнул он привычно громко, перекрикивая турбины.

Это был техник-сержант Лиу.

— Я тоже, — крикнул в ответ майор. — Прогуляемся?

— А что случилось?

— Я подстрелил двоих парней в полуклике отсюда! Надо посмотреть, они что-то тащили! Ты меня подстрахуешь?!

Техник-сержант задумался на мгновение — по инструкции он не должен был отходить от вертолета ни на шаг, если он совершил посадку в красной, не контролируемой официальными властями территории. Но и своему надо помочь.

— Я сейчас!

Техник-сержант зашел обратно в вертолет, через минуту вышел, показал ОК. Идем…

Вместе, под прикрытием бортстрелка-пулеметчика с Миниганом — майору Джереми было не по себе, когда он представлял, что эта адская мясорубка нацелена прямо ему в спину, — они спустились туда, где лежали те двое, которых он подстрелил из снайперской винтовки. Они так и лежали — один на животе, второй пытался укрыться за ним. Рядом была большая, из плотной негорючей черной ткани сумка…

Майор включил фонарик, осветил лицо того, который пытался спрятаться от пуль за трупом своего напарника. Понял, что бесполезно, как раз в голову пуля и попала. Головы почти нет. Осторожно перевернул того, кого подстрелил первым, — в Афганистане тела лучше сдвигать с места «кошкой», под ним может быть граната, муслики из последних сил выдергивают кольцо, чтобы забрать напоследок хоть одного неверного с собой. Но тут все произошло на его глазах, и вряд ли бы эти стали минировать сами себя.

Так и есть — американец! Средних лет, с бородой — но точно американец, борода рыжая, типично кавказское [22]лицо. И разгрузка на нем такая же, как носят наемники и частные охранники — гарды. И оружие — тот же болгарский «АК» с обвесом.

— Сэр! Вы только гляньте!

Техник-сержант сидел на корточках у большой сумки, он открыл «молнию», и сумка распахнулась. Майор подошел, посветил фонарем — в сумке были деньги. Обандероленные пачки с долларами.

— Сэр, я хочу знать, какого черта у нас здесь происходит.

Непосредственный начальник майора Джереми, полковник Уолтер Форсайт, офицер штаба миротворческих сил, отвечающих за реализацию программы «обучи и вооружи», по которой сейчас несколько сотен американских военных советников пытались создать в Афганистане из разношерстной толпы, которая знала всех своих предков до десятого колена, но не знала, в каком государстве они живут, нечто, напоминающее армию, недовольно скривился.

— Не кричите, майор. Если даже вы сейчас являетесь «привлеченным специалистом», правила субординации распространяются и на вас.

— Сэр, я не хочу кричать, — майор взял на полтона ниже, — просто и молчать я тоже не собираюсь. Мы убили нескольких американских граждан, которые, в свою очередь, находились там, где они не должны были находиться, и делали то, что они не должны были делать. То, что там происходило, слишком сильно смахивает на акт измены, чтобы об этом просто так забыть. Вот я и хочу знать, черт побери. Что?! Происходит?!