Страница 19 из 20
– Ваша милость, может… не сворачивать на станцию-то? – беспокойно подал голос возчик, когда в сумерках потянуло печным дымком, навозом и уличным сортиром. – Как бы не свели лошадок…
– Но надо ведь разузнать, что здесь на самом деле происходит. Да не трясись ты! Разберемся.
– Ваша милость, я ж человек простой, невоенный…
– Да и так ясно, что ты мне не помощник, парень. Вожжи крепче держи – вот и вся твоя забота. О! Вроде брякнуло что-то?
– Дык… – возчик привстал, всматриваясь. – Кажись, драгуны во дворе. Нет, ваша милость, вы как знаете, а…
– Погоди, – Грэйн высунулась и сдвинула шапку на затылок, чтобы не мешала. – Сбруя файристянская. Сворачивай к воротам. Свои это.
– Да разве ж теперича поймешь, кто тут свой, а кто… Эх! – Янамарец горестно махнул рукой, но перечить не стал.
Эрна Кэдвен, не дожидаясь, пока парень заведет упряжку во двор, выпрыгнула из саней и, хмыкнув на какой-то незнакомый черно-желтый лоскут, криво прибитый к притолоке, ввалилась в двери.
– Эй, смотритель! Доброго вечера, господа! Смотритель! Заснул, что ли?
Ответом ей был кашель и смачное харканье. И пока ролфийка морщила нос и щурилась с непривычки в прокуренном общем зале, из сизых клубов табачного дыма показался солдат. То есть капрал. По форме судя – из тех драгун, чьи лошади мерзли на дворе. И вид у него был, на строгий взгляд капитана эрн-Кэдвен, расхлябанный донельзя. Мундир измят и расстегнут до пупа, бриджи замызганы, а про сапоги и говорить нечего – слезы, а не сапоги. Да и черная щетина файристянского вояку не украшала. Все это да полуоторванная капральская нашивка, да к тому еще перегар…
– Дезертиры? – осведомилась Грэйн и чихнула, несколько подпортив впечатление. – Портянки курите, что ли?
– Баба, – констатировал драгун. – Одна.
– Кажись, ролфийка, Тарр! Ты б остерегся! – подали голос откуда-то из-за вонючей пелены.
– Один хрен, – кавалерист трубно сморкнулся в пальцы и вытер их об штанину. – Баба, она и у ролфей баба. Эй, волчиха, гони монету за проезд!
– Грабите? – усмехнулась ролфи, щелкнув курком так, чтоб услышали.
– Реквизируем, – уточнил драгун и оглянулся на товарищей. – В интересах, мать ее так, революции. Возьмите-ка ее на мушку, братва. Чо-то борзая слишком!
– Волчихи, они такие, – отозвался какой-то знаток.
«Ага, вот и третий!» – прикинула соотношение сил Грэйн и осталась довольна. Трое – это терпимо, тем более что заводила у них этот сопливый. С него и начать не грех.
– Ты прими в сторонку, капрал, а то…
Но этот добрый совет запоздал. Эрна сорвалась с места, в два прыжка ушла из опасной зоны и укрылась за круглой печкой-«канаварркой». И уже оттуда прострелила любителю приставать к проезжим ногу. Левую. Право же, на таком расстоянии промазал бы только слепой.
– Следующему говнюку отстрелю яйца. Фальцетом у меня запоете! Усекли, с-скоты?! – гавкнула ролфийка из-за печки, перекрывая грозным «комендантским» рыком вопли и мат. – Ну?!
На несколько мгновений пала тишина. Даже подстреленный драгун перестал реветь быком, сорвавшись на поскуливание.
– Я ж говорил – волчихи, они бабы злые. К ним свой подход нужон, – вздохнул с почти философским глубокомыслием еще небитый соратник неудачливого капрала и просительно окликнул Грэйн. – Извиняйте, ваша милость! Ошибочка вышла!
– Для тебя – «ваше благородие», скотина ты немытая, – уже беззлобно уточнила эрна Кэдвен.
– Виноват, вашбродь, – послушно поддакнул файристянин. – Дозволите раненого перевязать?
Идгард и Сина
В провинциальных городах люди спать ложатся рано, и ночная жизнь, как в развратных столицах, там отсутствует напрочь. Вечерние домашние посиделки за карточным столом не в счет. Ну разве что предводитель дворянства задаст бал в честь очередного праздника. Тем паче повод есть – визит их высочеств – наследника престола и его сестры. И если уж они отказываются от бала, то пусть будет званый ужин. Для тихого Керуша – событие выдающееся, можно сказать, историческое. Когда еще высокие гости удостоят своим посещением? То-то же!
Здравниц произнесли без счету, и с каждым новым оратором они становились все более льстивыми, нетрезвыми и запутанными. Вплоть до поименования его высочества Идгарда – законным властителем Файриста. Ликерные вина, они в больших количествах коварны и развязывают иные языки почище самой жестокой пытки. Опасаясь, как бы наутро некоторые болтуны с перепугу в петлю не полезли, хозяин объявил танцы.
Пришлось княжне Сине отплясывать и за себя, и за брата, который вел многомудрые беседы с цветом местного общества. Все как полагается – о погоде, видах на урожай и технических новинках. Сина же чудом избежала обсуждений столичной моды с местными дамами, выбрав из двух зол меньшее – танцы.
Словом, княжьи детки едва дождались окончания праздника в свою честь. И уже разбрелись по апартаментам, чтобы зарыться в пышные перины, но вкусить радостей заслуженного отдыха им не довелось.
Княжна в чем была – в бальном наряде с полуразобранной прической – примчалась к брату. В руке она сжимала печатный листок.
– Ты… ты видел это?!
Перед Идгардом на столе лежал точно такой же продукт янамарской типографии. Заглавие жирным шрифтом – «Декларация Свободы» – само по себе притягивало взгляд.
– Мы, представители народа янамарского, собравшись в Комитет Общественного Благоденствия, призывая всех сущих богов в свидетели честности наших намерений, от имени и по уполномочию доброго народа, торжественно заявляем, что земля Янамари является свободной и независимой. Также освобождается от всякой зависимости по отношению к файристянскому трону. Земли янамарские объявляются Народной Республикой, – с выражением прочитал вслух майор Бэсс, который находился тут же – в спальне наследника. – И первой стоит подпись вашего брата, милорд.
– Я не слепой, я все вижу.
Княжич сгорбился над злополучной прокламацией и подпирал обеими руками тяжелую-претяжелую голову.
– Этого следовало ожидать, – прошипел майор. – В Янамари давно зрел мятеж, но князь не обращал внимания на мои докладные записки… Если, конечно, они доходили до него.
Волею Аластара офицер по особым поручениям находился теперь при каждом файристянском полку, и в его обязанности входило изучать общественные настроения как среди военных, так и среди гражданских лиц, и сообщать о крамоле и вероятных заговорах. Чем майор Бэсс и занимался в меру сил и умений.
– Я уже отправил гонца в Амалер, и в скором времени ваш батюшка…
– Очень хорошо, – отрезал Идгард.
– Мы могли бы выступить прямо сейчас…
– Без приказа?
Сина присела на уголок стула и затихла, словно мышка. Она поверить не могла, что Рамман все же осмелился восстать против отца. Кто? Рамман? Само здравомыслие и хладнокровие! Не может быть! Или все же терпение у янамарцев во главе с графом исчерпалось до дна?
– Эта бумажонка вполне может оказаться синтафской провокацией.
Голос у Идгарда не дрогнул.
– Сначала надо проверить, а потом уже карать.
– Вы так говорите, потому что граф Янамари – ваш брат.
– Да. Старший брат, заметьте. Человек, вырастивший меня.
Княжна прикрыла глаза ладонью, как бы в изнеможении, а на деле, чтобы не видеть, как ее брат превращается в Аластара. Пусть на несколько мгновений, но наблюдать это невыносимо. Эсково бешенство, оно ледяное, бесстрастное, пронизывающее и завораживающее жертву до онемения.
«Меллинтан, мать наша Простившая, помни, что он одержим не Властью, а Законом. Идгард – не Аластар и никогда не станет им. Никогда!» – беззвучно молила Сина богиню.
А когда позволила векам разомкнуться, то в комнате остались они одни. Майор Бэсс выпорхнул прочь.
– Что скажешь, разумная сестра моя?
– А нужно что-то говорить? – княжна осторожно пожала плечами.
Меньше всего, по ее мнению, Идгард нуждался в чьих-то советах или подсказках. Рано или поздно ему пришлось бы решать, с кем он. Все к тому шло. Так почему бы не сейчас?