Страница 70 из 79
— Так она не погибла в том пожаре?
— Нет. Я так думала до тех пор, пока год назад ко мне не пришел Амар и не рассказал, что она использует свою связь с тварью для того, чтобы отыскать всех нас. Она услышала, что одна из нас снова получила силу для перехода в сферы. Только она не знала, кто именно.
Матушка улыбается, но это страдальческая улыбка.
Мои слезы разом высыхают. Во мне вспыхивает гнев, похожий на некое новое здание, сверкающее и манящее, на место, где мне хотелось бы жить вечно.
— Отлично. Ты сделала то, что должна была сделать. Ты рассказала мне всю правду, — произношу я, почти выплевывая последнее слово. — Так почему бы тебе не уйти и не оставить меня в покое?
— Судьба моей души полностью в твоих руках, — мягко говорит матушка тем самым голосом, которым некогда пела мне колыбельные и говорила, что я самая чудесная на свете, хотя я и не была такой. — Это твой выбор.
— Но что я могу для тебя сделать?
— Простить меня.
Рыдания, которые я до сих пор умудрялась сдерживать, вырываются наконец наружу.
— Ты хочешь, чтобы я тебя простила?
— Для меня это единственный способ обрести покой.
— А как насчет меня? Как ты думаешь, я когда-нибудь смогу обрести покой, зная то, что я теперь знаю?
Ее пальцы касаются моей щеки. Я отшатываюсь.
— Мне очень жаль, Джемма. Но мы не можем всегда жить в чистом свете. Ты должна принять то, что как бы ни казалось тебе светло вокруг, всегда остается место для тьмы. И в тебе самой тоже.
Я не нахожусь, что сказать в ответ на это. Я никогда не задавалась подобными вопросами, и я никогда не чувствовала себя более одинокой, чем в этот момент. Мне хочется причинить матушке боль.
— Ты ошибалась насчет рун. Мы уже дважды пользовались их магией, и ничего не случилось!
Ее глаза вспыхивают.
— Вы… что? Я же говорила тебе, не делай этого! Это небезопасно, Джемма!
— Откуда мне знать, что это не очередная ложь? Почему я должна верить тому, что ты говоришь?
Она прижимает ладонь ко рту, шагает взад-вперед. Потом наконец говорит:
— Значит, сферы на какое-то время оставались без охраны. И тварь Цирцеи могла побывать здесь и совратить кого-то. Джемма, как ты могла?!.
— Я вправе задать тебе тот же самый вопрос, — бросаю я, направляясь прочь.
— Куда ты идешь?
— Возвращаюсь обратно, — отвечаю я.
— Джемма… Джемма!
Я выхожу из сада. И тут меня пугает охотница. Я не слышала, как она подкралась ко мне сзади, держа в руках лук и стрелу.
— Олень совсем близко. Не поохотишься со мной?
— Как-нибудь в другой раз, — бормочу я; мои губы еще дрожат от плача.
Охотница наклоняется и, сорвав несколько ягод, бросает одну в рот. А другие подносит к моему лицу; ягоды покачиваются на тоненькой веточке, как подвеска.
— Хочешь ягод?
Она прекрасно знает, что мне нельзя есть здешние фрукты. Так почему же она предлагает их мне?
— Нет, спасибо, — отвечаю я, немного ускоряя шаг.
Но она, как будто я и не трогалась с места, снова оказывается передо мной, все так же держа ягоды в протянутой руке.
— Ты уверена? Они очень вкусные.
У меня шевелятся волосы на затылке. Что-то тут не так…
— Извини, но мне нужно идти, — говорю я.
Но когда я поспешно шагаю по бархатной зеленой траве вдоль реки, я слышу за спиной тонкий скрежещущий голос:
— Наконец-то… наконец-то…
В темноте спальни над моей кроватью нависает Энн.
— Джемма! Ты проснулась?
Я не открываю глаз, надеясь, что она не заметит моих слез.
Фелисити и Пиппа трясут меня до тех пор, пока я наконец не поворачиваюсь к ним лицом.
— Идем же! — шепчет Фелисити. — Пещера ждет нас, леди волшебница!
— Я плохо себя чувствую.
Я снова отворачиваюсь и смотрю на тонкую трещину в штукатурке стены.
— Послушай, не будь ты такой врединой! — говорит Пиппа, толкая меня ногой.
Я молчу, по-прежнему таращась в стену.
— Да что с ней такое случилось? — фыркает Пиппа.
— А я ведь ей говорила, что не надо есть ту печенку, — заявляет Энн.
— Ладно, — немного погодя вздыхает Фелисити. — Надеюсь, ты скоро поправишься. Но не жди, что ты так легко от нас отделаешься завтра ночью.
Однако я не собиралась снова входить в сферы. Ни завтра. Ни когда-либо еще. Дверь спальни закрылась, последние следы света угасли, и трещина в стене превратилась в ничто…
ГЛАВА 33
Мистер Бамбл оказался совсем не таким простаком, как нам бы того хотелось. Он немедленно отправился к Кроссам и рассказал им обо всем. Семейство Кросс пришло в ужас от того, что они потеряли власть над той единственной вещью, которая всегда была в их полном распоряжении, — над своей дочерью. Над гарантией их материального обеспечения. Они заверили мистера Бамбла, что это всего лишь юношеское безрассудство, глупая выходка девушки, слишком взволнованной из-за предстоящей свадьбы. В конце концов, разве может быть такая прелестная девушка, как Пиппа, быть чем-то иным, кроме истинного воплощения крепкого здоровья? Мистер Бамбл принял их объяснения целиком и полностью, потому что они были родителями и здравомыслящими людьми, а мы — всего лишь глупыми девчонками. Однако вся эта история отозвалась и в школе Спенс. Нас четверых вызвали в кабинет миссис Найтуинг, и мы, сидя под укоряющими взглядами павлиньих хвостов, были вынуждены выслушать выговор и порицания, и лишь беспомощно наблюдать, как обрываются одна за другой нити нашей свободы.
На следующий день родители должны забрать Пиппу из школы, и ей предстояло в конце недели выйти замуж за мистера Бамбла. Начались поспешные приготовления к свадьбе. Следовало восстановить порядок. Успокоить раненую гордость. И кого при этом могло интересовать счастье всей жизни какой-то девчонки? Ведь самое главное в такой момент — соблюсти приличия, не опозориться в глазах света.
Пиппа смотрит на собственные колени, не поднимая глаз, кусая губы, совершенно убитая, пока миссис Найтуинг прилагает все силы, чтобы успокоить ее родителей и жениха. Потом миссис Найтуинг дергает за шнур, тянущийся до самой кухни, где висит колокольчик, — и несколько мгновений спустя появляется Бригид, пыхтящая и сопящая после быстрого подъема по лестнице.
— Бригид, пожалуйста, проводи мистера Кросса и мистера Бамбла в библиотеку и предложи им нашего лучшего портвейна.
Это умиротворяет мужчин. Они самодовольно улыбаются, расправляя плечи.
— Я очень надеюсь, что вы примете и мои извинения, и мои заверения в том, что больше не случится ничего подобного и хотя бы отчасти столь же неприятного.
Мистер Кросс отмахивается.
— Да ничего же серьезного не случилось, к счастью.
Мистер Бамбл шевелит усами.
— Я разумный человек. Но вам следует держать этих девушек в гораздо большей строгости, так сказать, в железной узде. Их нельзя предоставлять самим себе. Им это только во вред.
Я закрываю глаза и представляю, как мистер Бамбл летит вниз по лестнице головой вперед — и ломает себе шею до того, как успеет хотя бы пригубить портвейн. Величайшая ирония момента состоит в том, что Пиппа сказала ему чистую правду. А теперь нам всем грозит наказание за это.
— Вы совершенно правы. Я последую вашему совету в самом прямом смысле, мистер Бамбл, — заявляет миссис Найтуинг, как бы сдаваясь на милость победителя.
На самом деле она просто старается успокоить его, но мистер Бамбл слишком полон самомнения, чтобы это понять.
Мужчины уходят следом за Бригид. Миссис Кросс встает и принимается поправлять перчатки, натягивая их потуже на руки, разглаживая морщинки.
— Идем, Пиппа. Мы должны сегодня снять с тебя мерки для свадебного платья. Думаю, мы выберем для него королевский атлас.
Губы Пиппы дрожат, и она тихо, отчаянно стонет:
— Прошу вас, матушка! Не заставляйте меня выходить за него!
Губы миссис Кросс сжимаются в уродливую тонкую линию, и с них срывается самое настоящее шипение: