Утраченный трон

Теперь пламя снова и снова волнами накатывало на них, с каждой волной забирая энергию. Сараспер смутно сознавал, что бредет, пошатываясь из стороны в сторону, медленно, бесцельно, словно пьяный, все его волосы стоят дыбом и колышутся в такт приливам волшебного огня…

Хоукрил с мрачным упорством карабкался сквозь языки пламени, которые, казалось, тянулись к нему и пожирали его лицо, руки и доспехи. Судя по запаху и красному, сморщенному от боли лицу латника, его доспехи раскалялись с каждой секундой. И все же Сараспер видел, что рука Хоукрила не дрожала, когда он решительно протянул ее и схватил гудящий, светящийся Камень Жизни. Из него вырывался мощный столб бесшумного огня и упирался в тело Эмбры, а с ее пальцев магическое пламя возвращалось обратно к земле — и к двум глупцам, которые брели у подножия холма.

Теперь они с Краером стояли лицом друг к другу, инстинктивно стараясь уравновесить потоки огня, струящегося между ними. С лица маленького человечка, как и с лица Хоукрила, капал пот, руки его тряслись. Сараспер с усилием глотнул, оторвал от него взгляд и снова посмотрел на Эмбру, висящую в небе над ними. Глаза ее были устремлены куда-то в пустоту, тело трепетало в пламени, которое она сама же создала. Боги, они все погибнут, если это будет продолжаться слишком долго…

Хоукрил теперь сползал обратно, вниз с холма, не смея повернуться к вершине спиной и крепко прижимая Дваер к груди. Языки пламени заплясали быстрее, они вытягивали из Сараспера и Краера все больше энергии, словно знали, что скоро лишатся подпитки от Камня.

Огонь лизнул глаза Сараспера и ослепил, потом снова отступил назад. Старик смутно сознавал, что упал на колени. По распростертому телу Эмбры пробегала дрожь, словно под порывами ветра; теперь волшебница парила на высоте нескольких футов от вершины холма. Краер, должно быть, еще раньше повалился на землю.

Со своего места дрожащий целитель видел, как Хоукрил медленно отступал назад, пока спина его не уперлась в собственный меч. Тогда латник сел, оперся спиной на стальной клинок, как на спинку стула, и откинул голову. Казалось, он целую вечность ловил ртом воздух, а затем сполз на землю и растянулся рядом с мечом.

Огонь отпрыгнул, словно его подрубили, и обрушился в бессильной ярости на Сараспера, пока тот не ослеп от белого пламени, которое не обжигало, но отнимало дыхание, силы, все…

Слева от него — листья, пышные, зеленые… В отдалении звучат птичьи крики. Справа от него — небо, высокое и безоблачное. Под ним — мягкая земля с влажным запахом опавших листьев, грибы и маленькие побеги, а где-то под спиной — несколько очень твердых корней или камешков.

Хоукрил застонал. Он ощущал внутри слабость и пустоту, словно кто-то разрезал его и вылил всю силу. Только с третьей попытки ему удалось приподняться на локте, задыхаясь так, будто он пробежал много миль, и осмотреться.

Поднимаясь, он уронил Камень; машинально подхватил его, не дав укатиться в сторону, но глаза его даже в этот момент искали только Эмбру.

Женщину, которую он полюбил, да помогут ему боги. Больше собственной шкуры, больше дружбы с Краером, больше всех красавиц Аглирты. Пусть ее язык жалит, как оса, пусть она без колебаний пускает в ход свои чары, чтобы управлять им… Во имя Троих — она прекрасна! Когда она на него смотрит…

Сейчас она смотрела в небо, ее невидящие глаза стали серыми, как тучи. Она лежала на спине, на гребне холма. Лежала совершенно неподвижно. Подгоняемый внезапным страхом, Хоукрил ухватил покрепче Камень и попытался взобраться на холм, не тратя времени даже на проклятия.

Но внезапно упал лицом вниз, мир вокруг него потемнел. Что с ним случилось?

Ее магия. Наверное, ее магия лишила его сил, так же как Краера и Сараспера. Они тоже лежали у подножия холма, неподвижные, как пара валунов, с мокрыми от пота лицами, широко раскрыв безжизненные глаза.

Хоукрил глотнул, стиснул зубы и пополз вверх по склону, неуклюже прижимая к себе Камень. Его руки, словно полые внутри, подламывались подобно цветочным стебелькам, он весь дрожал. Если она мертва…

Он заставил себя не думать об этом, а сосредоточиться на проклятой боли, которую доставляло ему каждое движение рук, тянущихся вперед и цепляющихся за землю…

Он добрался до нее, теперь он нависал над ней. Она лежала неподвижно и не дышала, а глаза ее были подобны двум сгоревшим свечам.

— Госпожа, — прошептал он, осторожно кладя Камень ей на грудь. — О, детка, оживи!

Он мягко поднял ее руку и положил ее пальцы на Камень, потом проделал то же самое с другой рукой. Он понятия не имел, что будет делать, если ничего не произойдет.

Крохотная белая искорка холодного пламени проскочила вокруг Дваера, казалось, она вылетела из груди, на которой он лежал. Горло девушки дрогнуло, а грудь медленно, очень медленно начала подниматься и опускаться. Хвала Троим!

Он держал ее ладони на Камне, и странное ощущение колючих мурашек поднималось по его рукам.

— О, девочка, вернись ко мне, — простонал он.

Темные глаза распахнулись и посмотрели прямо в его глаза. Потом прекрасные глаза Эмбры налились слезами, ее ладони прижались к его рукам, ее тело вдруг содрогнулось, словно от боли, а потом она ахнула:

— Ястреб!

Ее глаза притянули его. Губы Хоукрила прижались к ее рту, прежде чем он успел сообразить, что делает. Их губы слились воедино. Ее язык нежно ласкал его рот, она застонала под ним. Застонала, а потом шевельнулась в нетерпении…

Ей не терпелось сбросить его прочь. Сердце Хоукрила упало, когда ее тонкие руки оттолкнули его. Он сел; мир вокруг неожиданно помрачнел. Да, латник был раздавлен.

— Позже, — шепнула леди Эмбра, глядя в его опечаленное лицо, и стряхнула его руки. — Здесь мы в опасности!

— Почему? — спросил он, дико оглядываясь вокруг и ища взглядом свой торчащий из земли меч.

— Помоги мне, — попросила она, в спешке цепляясь за него пальцами, твердыми, как когти, пока не оказалась стоящей на ногах, пошатываясь, прижимаясь низом живота к его голове и вцепившись в его плечи, чтобы не упасть. — Отведи меня к Сарасперу, — простонала она, стараясь встряхнуть латника.

С таким же успехом она могла быть ветерком, пытающимся сдвинуть с места валун. Все же через секунду гигант с трудом встал на ноги — и покачнулся.

Горло Эмбры сжалось от страха и за него, и за себя: что, если он упадет на нее и придавит, кто придет ей на помощь? Что спасет их всех?

Сильные руки обхватили ее за плечи, обняли, и знакомый низкий голос, который она ощущала, а не только слышала, так как их тела были прижаты друг к другу, пророкотал:

— Держись за меня, детка, поспешим!

И мир закружился, как безумный, а потом ее легонько опустили рядом с распростертым телом старого целителя. Волшебница поспешно опустилась на колени. Камень Жизни запульсировал, когда она прикоснулась им к морщинистой, покрытой старческими пятнами руке.

Заросшая седой щетиной челюсть Сараспера безвольно отвисла, он казался мертвым. Дваер вспыхнул почти гневно, когда прикоснулся к телу старика, и Эмбра почувствовала, что сейчас заплачет. Они отдали ради нее свои жизни, эти три доверчивых человека, первые трое людей, которым она посмела довериться!

Всего трое. Некоторым за всю жизнь не удается приобрести так много достойных доверия друзей, но их отряд не так велик, чтобы она могла позволить себе потерять хоть одного из них. Мрачные предчувствия охватили ее, но через несколько мгновений целитель застонал, рывком поднял слабую руку, чтобы отмахнуться от окружающего мира, и пробормотал:

— Боги, что это я пил?

Эмбра с Хоукрилом обменялись изумленными взглядами и тут же разразились безудержным хохотом, сгибаясь пополам и икая, и не могли остановиться, пока из глаз не потекли слезы.

— Не нахожу это очень уж смешным, — проворчал Сараспер таким тоном, что они захохотали с новой силой.

Прошло какое-то время, прежде чем Эмбра склонилась над скрюченным телом квартирмейстера и внезапно перестала смеяться, охваченная дурным предчувствием. Боги, он выглядит таким тщедушным! Могло ли такое тело, какой бы насмешливый дух в нем ни обитал, пережить подобную утечку энергии? Краер кашлянул в ту секунду, когда Камень прикоснулся к нему, сморщился, а потом сообщил окружающему миру: