Земля Без Короля

Трое мужчин озабоченно переглянулись. После недолгой паузы Краер взял Эмбру за руку и негромко сказал:

— Ты, может быть, думаешь, что убийцы разъезжают в доспехах, увешанные с ног до головы оружием, а лица у них испещрены шрамами, по которым их можно безошибочно отличить от добропорядочных людей? Госпожа, если бы ты знала, насколько легко — просто до прискорбия легко — убить человека. Достаточно один раз бросить нож, один раз точно ударить кулаком… Даже правильно разбить бокал.

Эмбра вздохнула.

— Я так надеялась забыть обо всем этом хотя бы на несколько дней. Я хочу проверить этот Камень, понять, как он действует, а потом отдать его Сарасперу.

— Э-э-э, — замявшись, протянул целитель, — возможно, сейчас это не слишком хорошая мысль. Ты так хорошо научилась им пользоваться и…

Краер пристально взглянул на него.

— Бог заставил тебя совершить это путешествие, а теперь ты, значит, говоришь, что «это не слишком хорошая мысль»? Ты что, любишь спорить с богами, или же, может быть, тебя сейчас особенно манит к себе могила?

Даже сквозь краснощекую волшебную личину было видно, что Сараспер испытывает мучительную неловкость.

— Я… я не верю в то, что смогу справиться с таким могуществом, вот и все.

На его плечо опустилась тяжеленная ручища латника.

— Никому из нас не нравится то, что жизнь нам все время подсовывает. Но, жалуйся не жалуйся Троим, нас, похоже, никто не хочет слушать. Если тебе не нравится происходящее, так дело просто-напросто в том, что слишком уж много гадостей навалилось со всех сторон.

— Друзья, — слабым голосом проговорил целитель, — я просто… просто устал от всего гораздо сильнее, чем мог ожидать. Я слишком долго скрывался, прятался и терпел. Дайте мне хоть немного времени.

Квартирмейстер хлопнул его по руке.

— Ну, это как раз довольно просто. Лично я предпочел бы передать дело спасения Дарсара от гибели кому-нибудь другому. Или, может, лучше отложить его на месяц-другой, а теперь отправиться куда-нибудь, где хлебают пиво из глиняных кружек и где вряд ли найдется могущественный маг, стремящийся предать меня мучительной смерти только ради того, чтобы заполучить какой-то булыжник.

Когда они уже спускались с крыши по рассохшейся скрипучей лестнице, Сараспер кивнул.

— Вероятно, будет лучше всего, если мы забьемся в какую-нибудь глубокую нору и постараемся при помощи магии как следует осмотреть всю страну, прежде чем отправимся на поиски другого Дваера.

— Я согласна, — откликнулась Эмбра. — Я была бы просто счастлива, если бы мы оказались где-нибудь подальше от Аглирты, а то тут уж слишком много солдат и волшебников, которые мечутся, словно разъяренные пчелы вокруг разбитого улья.

Она не сказала больше ни слова, пока они не разместились в своем номере, где стояла огромная бадья, полная горячей воды, чтобы как следует помыться, и множество бутылок с холодным вином. Там девушка спокойно стянула сапоги, скинула одежду вместе со своим волшебным обличьем, подняла с пола бутыль с вином и спросила:

— Ну, чего вы все ждете?

Трое мужчин сочли за лучшее промолчать. Но ни от одного из них не укрылось, что Эмбра, даже раздевшись догола, продолжала крепко сжимать в руке Камень Жизни.

— Ну? — Барон Иткламмерт Кардасса откинулся на своем резном троне и с чуть заметной неприветливой улыбкой на устах окинул взглядом своих советников. — Я жду. Есть хоть у одного из вас какие-нибудь новые блестящие расчеты, указывающие на местонахождение Дваериндима?

Баретос и Убунтер смущенно поежились под пристальным холодным взглядом барона. Все баронство Кардасса гудело от слухов насчет грандиозного сражения волшебников в диких лесах. Больше того, жрецы Троих по всей Долине объявили во всеуслышание с алтарей, что один из Камней, составляющих Дваериндим, найден и пробужден к жизни.

Трое людей, глядевших друг на друга через огромный стол барона Кардассы, знали кое-что еще: два отряда, составленных из лучших воинов баронства, отправились туда, где, по словам Баретоса и Убунтера, должен был находиться Камень, понесли большие расходы, чтобы найти в тех местах и нанять волшебников. Они долго и тщательно искали — и не нашли ни малейшего признака того, что Камень хоть когда-нибудь там находился.

Два советника быстро взглянули друг на друга, не сочли, судя по всему, увиденное достойным внимания и поспешно отвели взоры. Баретос уставился на свое собственное отражение в отполированной до зеркального блеска столешнице, а Убунтер перевел взгляд на ближайшее к нему изображение вороны с огненными крыльями — на стенах зала были во множестве развешаны изображения герба Кардассы. Ни один, ни другой не решались поднять глаза на выстроившихся вдоль стен придворных стражников в сверкающих доспехах.

— Я уверен, что вам, моим приближенным и доверенным советникам, известно, — продолжал барон очень любезным, но от этого еще более ледяным тоном, — что недавно я нанял нового придворного волшебника. Вы, возможно, подозревали и то, что он по моему приказу внимательно следил за происходящим. По большей части он наблюдал за волшебниками, участвовавшими в поисках, и часто делал это очень подолгу. Он не увидел ничего — да, ничего! — из чего можно было бы заключить, что кто-то из них нашел Камень и скрыл это. Больше того, ни тот ни другой с тех нор никуда не уходили из своих жилищ, в том числе и в те места, о которых вы с такой уверенностью мне рассказывали, и не предпринимали своих собственных поисков.

Барон Кардасса негромко побарабанил пальцами по столу, взял кубок с вином и продолжил все тем же ровным тоном:

— Все это обошлось казне Кардассы в шестьдесят с лишним… если быть точным, то в шестьдесят две тысячи триста двенадцать золотых телверов. Есть ли у двоих моих самых доверенных и знающих советников хоть какие-то мысли о том, каким образом они смогут возместить эти потери до следующей весны? Если к тому времени сумма не будет возмещена полностью, эти никчемные людишки будут проданы работорговцам с далекого юга, чтобы получить назад хотя бы несколько монет.

Убунтер и Баретос снова переглянулись, но, как и в первый раз, не нашли утешения в облике друг друга и одинаковом испуге, написанном на лицах, и подавленно прижались к спинкам кресел.

Иткламмерт Кардасса сделал небольшой глоток, поставил кубок на стол и величественно произнес:

— Идите и подумайте!

После этого он сделал чуть заметное движение рукой. Двое стражников отлепились от стены, грубо вздернули стариков на ноги и выволокли их из баронского тронного зала.

Небольшой стеклянный шар медленно вылетел из коробки, повис в воздухе и, негромко зазвенев, начал плавно вращаться вокруг своей оси. Ингрил улыбнулся. Прекрасная вещь, которой никогда не касались ничьи руки, кроме его собственных…

Когда в глубине шара послушно появилась сцена, разворачивавшаяся в той самой комнате, которую он искал, — свечи, несколько тел, шевелившихся в огромной постели, — Повелитель Заклинаний завел негромкое песнопение.

В шаре промелькнул кнут, раздался громкий рыдающий вопль. Он попал как раз вовремя. О да! Сегодня он наслаждался этим зрелищем в последний раз.

Снова свистнул кнут, послышался долгий надрывный вопль. Затем до слуха Ингрила Амбелтера донеслись многоголосые слезные мольбы, и он наклонился вперед, чтобы лучше видеть, как будет действовать его волшебство.

Прежде всего оно должно было сказаться на Саринте: именно она сейчас рыдала под ударами баронской плети. Руки у нее не были связаны, она отчаянно цеплялась за мягкие шкуры, покрывавшие постель. При каждом ударе ее пальцы сжимались и непроизвольно подтягивали к себе меховое одеяло. Фаерод Серебряное Древо гневался на нее, на вкус, оставшийся во рту после выпитого вина, на своих живых и погибших магов, на свою непокорную дочь, но больше всего на то, что стонавшая под ударами его плети женщина так и не желала сломиться и начать униженные мольбы.