Страница 40 из 98
— Это комната сразу за вестибюлем, где, э-э-э…
— Где погребены мои убитые воины, — мягким тоном закончил за него Фаерод Серебряное Древо. — Давайте двинемся дальше.
Маркоун нервно откашлялся.
— Если вы позволите, господин, я попробую провести магический глаз через вон ту открытую дверь. В другие проходы мы заглянем только в том случае, если этот путь окажется свободным.
Барон вяло махнул рукой, выражая согласие, и в тот же миг по залу плавно прошла призрачная фигура воина в высоком шлеме и скрылась в сплошной каменной стене.
— А это…
— В Доме Безмолвия много привидений, — спокойно заметил барон. — Насколько я помню, вы собирались проникнуть в эту дверь…
— Да-да, конечно, — поспешно откликнулся Маркоун, крепко стиснул зубы, чтобы справиться с напавшим на него приступом нервной болтовни, и повел волшебный глаз дальше.
За дверью оказался недлинный коридор с несколькими поворотами, заканчивавшийся в другом большом зале, своды которого опирались на массивную колонну в центре. Неподалеку от колонны стоял длинный стол, а рядом с ним — большой трон, казавшийся сильно изрубленным чем-то острым и тяжелым.
Пока они разглядывали зал, часть стены вдруг отошла в сторону, и из открывшегося проема вышел человек с короткой, аккуратно подстриженной бородкой на приятном лице, с каштановыми волосами, облаченный в кожаную одежду наподобие той, какую носят бродяги или барды. Он был ни молод, ни стар, а по спокойной и уверенной манере держаться можно было с одного взгляда понять, что ему никогда не приходилось никому прислуживать.
— Вы знаете его? — спросил барон. — Я прежде не видел этого лица.
— Нет, господин, — честно ответил Маркоун, глядя, как незнакомец подходит к другой стене, совершенно целой с виду, и протягивает руку, отыскивая какой-то определенный камень.
— Ведите глаз вслед за ним, — резко бросил барон. — Не тяните, подведите поближе, чтобы было видно, как он открывает стену!
— Конечно, господин, — ответил волшебник и осторожно добавил: — Стоит ему повернуться, как он увидит наш глаз.
— Значит, увидит, — безмятежно откликнулся барон.
Они не мигая следили, как неизвестный открыл потайную дверь, шагнул в разверзнувшееся за стеной пространство — Маркоун велел глазу подняться повыше, и тот висел прямо над головой человека — и закрыл за собой дверь. Похоже, не замечая слежки, человек прошагал по темному, узкому проходу, взбежал по короткой, в несколько ступенек лестнице и вошел в помещение, где виднелась в воздухе какая-то серая завеса, похожая на дым.
— Силовая завеса, к тому же из самых мощных, — без колебаний определил Маркоун.
Человек уверенно прошел через волшебную преграду, причем не было видно, чтобы он прибегнул для этого к какой-нибудь магии. Он не вспыхнул, как зажженный факел, в него не ударила молния, а когда он вытянул вперед руку, в которой оказался рябой серо-коричневый каменный шар, руку не оторвало от тела. Вообще ничего не случилось.
Маркоун скорее почувствовал, нежели увидел, как барон наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть происходящее.
Бородатый незнакомец подержал камень в руке, словно взвешивал его — казалось, он что-то обдумывал, — а потом резко повернулся и с неприятной улыбкой взглянул на барона и мага.
— Он заметил…
Камень в руке незнакомца ярко вспыхнул, и из овального волшебного зеркала с ревом ударил сноп огня, который совершенно определенно был нацелен на создателя магического глаза.
Барон резко дернулся, опрокинув кресло и смахнув со стола чуть ли не все, что на нем было, и с неожиданной прытью укрылся под столом, а младший из его придворных волшебников громко завопил и тоже попытался увернуться, но тщетно. Его волосы вспыхнули факелом, зашипела тлеющая плоть, один глаз вдруг лопнул, забрызгав все вокруг, и Маркоун рухнул, громко завывая от нестерпимой боли.
Сидя под столом, барон услышал звук катящейся прямо у него над головой бутылки. Он спокойно повернулся и, когда она свалилась, ловко поймал ее.
— Сколько мы уже идем? — вздохнул Краер, увидев, как нечто скелетообразное мелькнуло в глубине пещеры, которую они пересекали.
Под ногами то и дело попадались кости, очень похожие на человеческие, а на неровном каменном полу тут и там виднелись лужи с чернильно-темной водой. Банда Четырех старалась огибать эти лужи.
— Чуть не целый день, — хором ответили Сараспер и Хоукрил.
Широкоплечий латник дернулся, уклонившись от стаи в сотню или две летучих мышей, которые, громко хлопая крыльями, метнулись прямо ему в лицо, бросил взгляд на Эмбру и нахмурился.
Он ощущал себя больным и — он долго подыскивал слово — пустым после того, как при помощи Сараспера перелил девушке изрядную долю своей жизненной энергии, и все равно она шла как будто во сне: бледная, вялая и тихая. Неужели какое-то темное волшебство съедало волшебницу изнутри, потому что они оторвали ее от замка, к которому она была прикована магическими узами? Или, как отпрыск Серебряного Древа, она была обречена пасть жертвой проклятия, наложенного на древний особняк, через который они прошли? Или на нее обрушилась какая-то еще напасть?
Хоукрил снова нахмурился и вгляделся в темноту справа от дорожки, по которой они шли. Оттуда доносились негромкие звуки, издаваемые разными тварями, старавшимися не попадаться на глаза путникам. Он предпочитал врагов, сходившихся с ним лицом к лицу, с оружием, зубами или когтями — с которыми он мог бы вступить в яростный бой, — а не этих скрытных, выскакивающих исподтишка неведомых волшебных созданий. Неужели Трое не могут испепелить всех колдунов — тогда Аглирта наконец заживет счастливо!
Он снова взглянул на владычицу Серебряного Древа. Ну ладно, всех волшебников, кроме одного. Вернее, одной.
И все же нет… Кто знает, в какого грозного тирана она может превратиться, если останется единственной обладательницей колдовской силы? Латник опять нахмурился и зашагал дальше. На душе у него было тягостно.
— Что это за вонь? — вдруг спросила Эмбра.
После долгого молчания ее голос звучал хрипло и не очень внятно.
— Сточные воды, — коротко ответил Краер. — Видимо, мы уже под Аделном.
— Еда! — громко воскликнул Хоукрил, и у всех четверых сразу забурчало в животах.
Путники рассмеялись.
Сараспер негромко заметил:
— Госпожа, нам будет необходима маскировка: не сейчас, но прежде, чем мы выйдем на поверхность и попадемся кому-нибудь на глаза.
— И когда мы выйдем на свет, — добавил Краер, — всем нужно будет заслонять мешок, который тащит Ястреб. Никто не должен видеть эти книги. К тому же, думаю, у нас нет лишнего золота.
— Да спасут нас Трое! — неожиданно воскликнула Эмбра, скорчив гримасу шутливого испуга. — Он думает!
Мужчины изумленно уставились на нее, а потом дружно расхохотались. Смех стал еще громче, когда Хоукрил осторожно прикоснулся пальцем к плечу Эмбры и строго сказал:
— Госпожа, если вы собираетесь идти с нами, то осмелюсь попросить вас не воровать мои драгоценности.
Эмбра устало улыбнулась ему, а потом выпалила:
— О, ради Рогатой Владычицы, отведите меня хоть куда-нибудь, где можно было бы увидеть небо, выпить вина и чего-нибудь поесть!
— В вашу башню в замке Серебряного Древа? — с невинным видом предложил Краер и тут же выяснил, что у волшебницы еще осталось достаточно силы, чтобы наградить его увесистым тумаком.
Почва под ногами стала заметно более влажной, а вонь усилилась. Теперь ни один человек, обладающий хоть ничтожным обонянием, не усомнился бы в том, что в подземелье просачиваются воды из городских нужников.
Краер поднял руку, призывая всех задержаться.
— Похоже, что впереди проход сужается, — сказал он. — Неподалеку должна быть какая-нибудь промоина или лаз, прорытый вручную. Госпожа, если вам для того, чтобы заниматься волшебством, нужно место, то лучше всего сделать это здесь.
— И кем бы вы хотели стать? — не скрывая иронии, спросила Эмбра, стиснув в ладони свое блюдце.