Страница 94 из 98
Малый оазис Шерн выгорел полностью. Кажется, именно оттуда пошел огонь. Стражи кагана Ордэ уже добрались до превратившегося в кладбище поселения и прислали первых вестников. Они просили мага, ибо старшему казалось, что не просто от неосторожности полыхнул на половину пустыни смертоносный костер. Писали о гигантской оплавленной воронке на месте дома местного главы, о высушенных до дна колодцах и пепле, покрывающем земли и пески оазиса слоем по колено.
И даже если расползающиеся слухи изрядно преувеличивали размеры беды, даже если истинна была всего лишь часть историй, разнесшихся по поселению… Что-то страшное и непонятное произошло там, в Шерне. Что-то, с чем долго будут разбираться волшебники и знахари со всей пустыни.
Будь у Нирины возможность, она бы обязательно задержалась и дождалась результатов – хотя бы тех, что привезут стражи. Но, увы, у нее другая задача.
Вон она, дремлет на скамье, завернувшись в палетту, прижимаясь боком к мужчине, сосредоточенно перебирающему самодельные четы. И чего такого особенного в этих скользких бусинах, отчего на узком бледном лице мастера Слова воцарилось такое спокойное, даже благостное выражение? Несмотря на горячий, разъедающий глаза ветер.
Утро не принесло облегчения. Ветер и солнце безжалостно выдували остатки влаги из почвы, засыпали пеплом каналы и гоняли обгорелые клочья перекати-поля по выжженным квадратикам полей и рощ. Но постепенно выгоревшую траву сменила живая, а под копытами лошадей вновь зазолотились пески. Да и дорога ожила.
Вот только ветер все усиливался. Медленно, но неуклонно он догонял караван, пригибая к земле зеленеющие деревья, хлеща по траве и швыряя то навстречу, то в спину комья пустынных колючек.
И так день за днем, с утра до глубокой ночи. Да и ночью тоже, просто сознание, утомленное долгими переходами и вечерними бдениями, погружалось в блаженную тьму, едва голова касалась подушки, и бренное тело не ощущало содроганий полога, трепещущего под порывами пустынного суховея.
Оазис Сагир встретил караван гамом приграничного торгового городка, которым, по сути, и являлся. Пережив короткий досмотр от сурового вида грубоватых воинов в кожаных, обшитых железными пластинками доспехах, Нирина направила фургон под сень огромных цветущих деревьев. Мимоходом привстав, сорвала с ветки ярко-оранжевый плод. Вот причуда природы: эти деревья сразу и цвели и плодоносили. Перекинув в руки мальчишки кожистый шар, посоветовала:
– Попробуй, только шкурку очисть.
И хмуро воззрилась вперед. Мечты о прохладном озере и спокойном ночном отдыхе затмили все проблемы. Так она, пожалуй, еще никогда не уставала. Смахнув с бровей пот, женщина сдернула платок, едва первый ряд приграничных деревьев прикрыл фургон от ветра. Раздраженно рыкнула на Кенри, одного из стражей, желавшего что-то сказать ей, потом извинилась и получила в ответ понимающую улыбку, дико смотрящуюся на покрытом едва ли не черной пыльной коркой лице, и пожелание хорошего отдыха.
Дорога расширилась, по обочинам появились дома, сложенные из местного белого с сине-серыми прожилками камня. Низкие кусты скрывали основания в густо-зеленой тени, усыпанные алыми цветочками лозы обвивали стены. Люди выглядели… довольными жизнью, и это… злило? Караван выехал на площадь, мощенную щебнем. По левую руку начинались торговые ряды, справа раскинулся, блестя разноцветными стеклами веранды, дом местного управителя. За ним рядами выстроились серые длинные бараки. Разнообразные повозки, выстроившись в линию, образовывали еще один городок, в загонах флегматично жевали что-то сизые каркаралы, кто-то тянул с водопоя полдюжины гнедых, сияющих золотыми гривами на солнце тяжеловозов.
Поставив серый от пыли фургон последним в цветастом ряду, Нирина бросила пассажирам, оглядывающимся с тщательно скрываемым интересом:
– Внимательнее, – и принялась за рутину.
Быстрее сделаешь – быстрее отдохнешь! Быстрее отдохнешь – скорее уедешь! В конце концов, Сагир – всего лишь первая треть пути! Распрячь лошадей, отвести на водопой, поставить в стойло, задать обильного корму, поймать местного мальчишку, вертящегося рядом, и, держа за космы, пугая того злобным прищуром и соблазняя обещанием пары монет, приказать присматривать за животными. Потом, отмахнувшись от знакомого дельца и вежливо отклонив приглашение Релата заглянуть к нему буквально на искру, метнуться с кипой пергаментов к Управителю делами границ.
Рассевшегося в чуть пыльном, заставленном конторками кабинете полного круглолицего чиновника в алом с золотым шитьем наряде, оказалось, очень легко подвигнуть на нервную, перепуганную активность. Чуть-чуть напора, кипа красочных документов, серьезный взгляд – и спустя несколько слов человек, никогда не занимавшийся ничем труднее оттисков официальных печатей, безропотно ставит оные в три подорожные.
Полюбовавшись на расплывчатый силуэт синего каркарала на фоне резного листа Дарующего жизнь, Нирина заскочила в соседнюю комнату, где мягко намекнула пожилому седовласому господину, что его дознатчики плохо выполняют свою работу, и пригласила парочку на чай. Сегодня же. И побыстрее. Здесь пришлось добавить пару золотых: таможня каганатов во все времена славилась продажностью. Перебирая нагревшийся на солнце металл, почтенный глава Дел торговых покивал и, поддернув длинные потертые рукава, спрятал монетки.
Улыбнувшись, женщина неспешно вышла из длинного серого здания и, потягиваясь, направилась к фургону. Навстречу ей уже спешили не столь расторопные торговцы из следующих в Индолу караванов. Пожалуй, сегодня им не повезет.
Обогнув дом управителя, наткнулась на Релата. Тот хмыкнул:
– Успешно прошло ваше общение с чиновной братией, шаери?
– Весьма, друг мой, весьма. И простите мою невежливость: выдалась не слишком легкая декада, – сожалеюще качнула головой женщина, – мое поведение…
– Объяснимо! – махнул рукой глава. – Но вечером мы вас ждем, причем не с пустыми руками.
– Как и велит традиция, – накинув капюшон палетты, Нирина коротко поклонилась.
К закату, словно по заказу, утих ветер, оставив на губах только намек на горечь. Зубчатые язычки огня аккуратно лизали бока водруженного на распорки котла. Помешивая ароматный взвар длинной поварешкой, а другой медленно вливая из глиняного кувшина густую, тянущуюся темно-зеленую жидкость, караванщица сама себе неожиданно напомнила древнего алхимика-экспериментатора.
Кусок неба, залитый алыми и лиловыми отблесками, отражался в темной жидкости, играющей яркими искрами. Ароматный дымок тонкой струйкой поднимался к кронам деревьев. Сигизийский узвар на темном вине приманивал гостей, как аланийская лилия – пчел. С пиалами наготове вокруг крутились двое стражей, да и дознатные чины, закончившие осматривать подполье, спрятав руки в рукавах, судя по блестящим взглядам, желали получить по порции.
Прощальный костер явно удастся. Хотя главная задача – угостить пустынника и его далеко не почтенное семейство питьем, приготовленным по старинному, но немного измененному рецепту, секрет которого тщательно хранится в недрах торгового дома Вирин. А уж способы изменений, в результате которых полезный напиток превращался в медленно действующий яд – не смертельный, просто парализующий… и противоядия… Это была главная родовая тайна.
И именно им Нирина сейчас собиралась угостить всех сидящих у костра.
– Прошу, – последний раз взболтнув поварешкой ставшую светло-зеленой жидкость в котелке, предложила она.
Густое ароматное варево полилось в первую пиалу.
– Мое почтение, Релат.
Караванщица улыбнулась теперь уже бывшему главе. Тот поднес пиалу к губам, аккуратно попробовал.
– Вы, как всегда, на высоте, почтенная. Удачи вам в делах.
– И вам, друг мой.
Обмен неспешными фразами под ночным небом, в кругу костра, очерченного пляшущим огнем, потек легко и привычно. Слова прощания легкой горчинкой ложились на язык, пожелания и благословения, не церемонные, но искренние, укрывали прохладной пеленой. На миг люди словно стали ближе, подобно братьям и сестрам, надолго, если не навсегда прощающимся. Такова дорога пустыни. Она странным образом объединяет тех, кто не таит в душе подлости и обмана. Так, по крайней мере, говорят легенды, взывающие к сохранению древних традиций. Завтра люди разъедутся, веер дорог разведет купцов и торговцев по разным краям, но каждый сохранит в глубине души миг единства. Со спутниками, миром, солнцем и бесконечными песчаными волнами.