Двуглавый орел

— Тревога! Тревога! — закричал Ле Гуин в вокс.

Башенные орудия «Линии» уже были подняты под предельно допустимым углом, но стрелять с такого расстояния означало лишь попусту растрачивать боеприпасы. Вдали он увидел прерывистые вспышки трассирующих ракет, выпущенных из «Гидр», идущих в первых рядах колонны.

Между тем появились еще две «летучие мыши», использовавшие длинный пылевой след, оставляемый конвоем, как удобный ориентир для захода на цель. Матредес принялся разворачивать башню танка, стараясь навести на них пушку, но Ле Гуин, глядя на это, лишь неодобрительно покачал головой. Армейский грузовик, всего тремя машинами впереди них, был поднят в воздух настоящим извержением пламени и опустился на землю уже в сопровождении дождя горящих обломков.

Они даже не увидели, с какой стороны пришел удар.

Машины, идущие впереди, в беспорядке съехали с дороги. Подбитый грузовик, весь охваченный пламенем, сейчас казался бесформенной массой покореженного металла. Обгорелые тела — одежду с некоторых сорвало взрывом — разбросало по песку вокруг.

Следующий грузовик с солдатами резко свернул в сторону, чтобы избежать столкновения с обломками, но тут же заехал колесом на обочину и крепко увяз. Взревел мотор, грузовик отчаянно рванулся, но бешено вращающиеся колеса только глубже закапывались в толщу песка. Пехотинцы с цепями и лопатами в руках гурьбой повыскакивали из его кузова.

— Стоп машина! Тащи трос! — заорал Ле Гуин Мат-редесу, который уже вылезал из танка вместе с Мерг-соном, одним из спонсонных стрелков. — Привязывай его! Привязывай! — прокричал он пехотинцам на земле, когда Матредес со стрелком достали из закрепленной на правом борту танка корзины мотки стального троса.

И им стоило поторопиться. Вражеские самолеты имели обыкновение сбрасывать большую часть бомбо вого запаса на головную часть колонны, чтобы замедлить ее продвижение, а затем, словно в издевку, на высоте бреющего полета возвращаться домой прямо над линией отступающего конвоя.

— Быстрее!

Впереди над колонной взвилась ракета класса «земля — воздух». За этим последовала беспорядочная пальба из пушек, трассирующих пулеметов и прочих видов стрелкового оружия. Какой-то идиот даже запустил ракету с ручной установки. Взмыв вверх, она произвела пользы не больше, чем осветительная среди бела дня. Но где же они? Где, черт их возьми…

Бу-ум! Один из них пролетел прямо над ними и, атаковав с нулевой высоты, почти перевернул танк мощной взрывной волной. Взрыв еще только прогремел в двух шагах от них, а вражеский самолет уже стремительно удалялся от места события. В пятистах метрах дорога была окутана дымом горящего фицелина после ураганного орудийного огня, который обрушился на автоколонну. Все новые языки пламени вырывались то здесь, то там. Оглушительный взрыв очень большой мощности — скорее всего, сдетониро-вал боекомплект снарядов в танке — раздался невдалеке.

— Быстрее, Матредес! — надрывался Ле Гуин.

Большинство рядовых пехотинцев попадали плашмя наземь, когда «летучая мышь» пролетала над ними, но подопечным Ле Гуина все же удалось закрепить трос на армейском грузовике.

— Потрави немного! Скажи ему, чтобы потравил трос! — крикнул Ле Гуин Матредесу, указывая на шофера грузовика, балбеса из Муниторума, который все еще пыхтел над осью колеса, тщетно стараясь выправить положение.

— Эмдин? — Ле Гуин связался с водителем по вок-су. — Как можно нежнее, один шаг назад. Никаких рывков — не то оторвешь ему кузов.

— Понял, капитан, — донесся из вокса голос Эмдина. — Пятнадцать сегов, не забывайте.

Пятнадцать сегов. Несмотря на тяжелую ситуацию, Ле Гуин не мог не рассмеяться. Танкистам «Пардуса» разрешалось за каждый год службы нашивать маленький сегмент ткани, стилизованный под трак танковой гусеницы, на воротник формы. Таким образом, Эмдин напомнил своему капитану, что он — ветеран с пятнадцатью годами примерной службы за плечами и не нуждается ни в чьих советах, как успешно отбуксировать грузовик «Карго-10».

У самого Ле Гуина было только тринадцать сегов.

Его смех умолк, когда он увидел еще одну «летучую мышь», стремительно приближающуюся на бреющем полете, багровую, как открытая рана. Было видно, как еще на подлете ослепительным огнем вспыхнули ее пулеметные гнезда. «Класс „Мучитель", — подумал Ле Гуин, — а может, „Адский коготь"». Да не все ли равно. Он разбирался в танках. Все самолеты были для него одинаковы. Да будь это хоть даже чертов эльф, решивший полетать над пустыней, эта тварь все равно нацелена на убийство.

Со скоростью и точностью конвейерного станка пулеметная очередь «летучей мыши» прошлась по автоколонне, разрывами пуль вздымая пыль выше человеческого роста. STeG — бронированная машина, перевозящая пыльную армейскую форму для энозианского ПСО, — треснув как яйцо, тут же завалилась набок, а передняя часть автоцистерны с драгоценными запасами воды была просто разнесена вдребезги.

Затем пули прошили пространство в непосредственной близости от танка Ле Гуина. С полудюжины пехотинцев, выскочивших из увязшего грузовика, скосило одним ударом; их тела были разбросаны, подняты на воздух, разорваны на части. Клубы мелкого песка и пыли окутали все вокруг. Ле Гуин потерял из виду Матредеса, но на его глазах был застрелен Мергсон, чье тело ниже пояса буквально испарилось, в одно мгновение превратившись в сгусток пылающих органических волокон.

— Нет! — вскричал Ле Гуин и пригнул голову, уходя под защиту башенной брони танка, в то время как по меньшей мере три пули со звоном отскочили от обшивки «Линии».

Шум моторов «летучей мыши» уже удалялся, но, до того как укрыться в башне танка, Ле Гуин краем глаза успел заметить второй самолет, строго следующий за первым. Вне себя от гнева, он схватил ручки сдвоенной орудийной установки, рывком привел в действие автозарядное устройство и тут же открыл бешеный огонь.

Танковая башня вздрогнула. Сквозь призматический прицел трудно было вообще что-либо увидеть — и уж точно не цель.

«Пустая растрата боеприпасов? Подождите, пока я промахнусь, — думал Ле Гуин, — вот тогда и скажете мне все это».

В небе над Маканайтским хребтом, 12.01

Полет длился уже около часа. Внизу — двадцать тысяч километров чистого неба вплоть до обледенелых горных вершин. Три десятых обычной облачности. Видимость отличная, более сорока.

Обтянутый ремнями летного снаряжения, вдыхая дозированную кислородную смесь через маску пилота, Вилтри из полумрака кабины своего «Мародера» вглядывался в то царство света, которое сегодня, казалось, простиралось на все небо. Впереди и чуть выше уверенно летел «Привет преисподней», оставляя за собой длинный, ровный, поражающий своей белизной след отработанного топлива. Солнечные лучи отражались, слепя глаза, от его отполированной до блеска посеребренной обшивки.

Ничто не нарушало безмятежной тишины, не считая монотонного постукивания четырех прямоточных реактивных двигателей «Г как Грета». Если верить ауспек-cv, сейчас в воздухе, кроме их стройной группы из шести самолетов, никого не было не менее чем на сто километров.

Вилтри щелкнул кнопкой своего интеркома:

— «Гравитация», проверка связи.

Это было еще одно прозвище «Г как Грета» — «Сила G Грета», «Гравитация Грета». Орсон как-то прозвал ее так, и с тех пор название прочно прилипло.

— Бомбометатель.

— Стрелок носового орудия.

— Стрелок хвостового орудия.

— Стрелок турели.

Лакомб, штурман Вилтри, осмотрелся со своего места и сделал знак «о'кей» пальцами правой руки, затянутой в летную перчатку.

— Долго еще? — спросил Вилтри у навигатора.

— Подлетаем к заданному ориентиру, сэр. Нам нужно будет поменять курс на десять градусов к востоку в ближайшие пять минут.

— Повтори еще раз, как он называется?

— Перевал Ираке. Полагаю, назван по имени одного местного высокогорного травоядного, которое…

— Спасибо, Лакомб. Сначала война — история потом.