Страница 22 из 77
Отец по такому важному событию основательно перебрал и был мертвецки пьян.
Санька появился дома уже далеко за полночь, после выпускного веселого праздничного вечера, после прощание со школой и друзьями, и Любкой.
— Мам, в дорогу вещи собрала?
— Две рубашку и пару трусов постирала и погладила, полотенце вот чистенькое, выстиранное… Мыло земляничное, носки. Да не забудь зубную щетку и зубной порошок, Саня!
Санька быстро складывал в небольшой фанерный чемоданчик вещи, приготовленные мамой в дорогу.
— А где мои полукеды?
— Рядом с тобой, сынок. Под столом.
Она порылась в комоде, где лежала ее кошелек, и достала десять рублей:
— Возьми вот на дорогу, сынок!
— Спасибо, мам!
…Санька не обращал никакого внимания на пассажиров. Он лежал с закрытыми глазами и опять чувствовал Любку рядом с собой. Он ощущал ее молодое, цветущее тело, точно окруженное благоухающим облаком, слышал, как она прерывисто дышала, и не мог толком разобраться, чье же это сердце так сильно бьется. Его или ее? А в голове звучал голос:
— Я буду ждать тебя, Санечка! Мы будем завсегда вместе!
Поезд увозил его все дальше и дальше, отмеряя колесами километр за километром, увозил в туманную неизвестность будущего.
За окном вагона из-за гор поднималось солнце нового дня.
5
В Уфе собралось человек сорок, как кто-то пошутил «кандидатов в летчики», прибывших из разных концов Башкирии. Парни молодые, веселые, задиристые и гордые уже одним тем, что преодолели первый отбор. В тот же день, получив проездные документы, в сопровождении молодого лейтенанта из республиканского военкомата, поездом направились в Сызрань. Если при посадке и устройстве в вагоне возникали какие-то неурядицы и перепалки, то уже вскоре, несмотря на тесноту, все как-то угомонились, успокоились. На столиках появилась припасенная в дорогу снедь, бутылки с газированной водой, пакеты с молоком и кефиром, куски колбасы и сала, хлеб, пирожки и булочки домашней выпечки.
Кто-то предложил, по такому случаю и для знакомства, скинуться и купить водочки и пива. Но сопровождавший лейтенант предостерег:
— Не стоит! Вас там ждет новая медицинская проверка, которая будет построже, чем наша.
«Активисты» примолкли, многие задумались.
— Горячительные напитки заменим горячим чайком! — сказал Санька Беляк и это его предложение приняли дружно.
А спустя некоторое время «кандидаты в летчики» уже пели песни, большинство из которых пришло с экрана. Особенно громко и с задором пели припев знаменитой песни, слегка изменив одно слово, вставив слово «вертолеты» вместо «самолеты». Получалось складно и к месту:
В Сызрань прибыли на рассвете. Небольшой чистенький городок. Воздух наполнен влагой, сладко пахло смолой и рыбой. Чувствовалось, что где-то неподалеку, за жилыми кварталами, протекает легендарная и могучая Волга. Оттуда доносились в утренней тишине гудки пароходов.
Дружною толпою, протопав чуть ли не через весь полусонный город, часам к семи добрались до училища.
Саньке казалось, что в училище они попадут до подъема. Но, переступив порог проходной, он, да и все «кандидаты в летчики» были удивлены тем, что в училище уже кипит жизнь. Санька на все смотрел с удивлением и восторгом. Строгие, массивные здания казарм и учебных классов из красного кирпича. Огромная площадь внутреннего двора, больше чем стадион, заасфальтирована и разлинована белыми линиями, замысловатыми фигурами, заполнена военным народом. По этой площади, в разных направлениях, большими и малыми квадратами движутся курсанты. Все строго, по-военному. Бравые курсанты, чеканя по-уставному шаг, отдают честь старшим по званию. Тут же топают строем, не очень слаженно, отряды молодых парней в гражданском, под командованием сержантов. «Как и мы, „кандидаты в летчики“», — подумал Санька, шагая с фанерным чемоданчиком в руках, к канцелярии.
Он жадно всматривался в каждое строение. Искал глазами аэродром с множеством невиданных вертолетов. Ведь именно отсюда, если повезет, предстоит ему взлететь в небо на боевой винтокрылой машине. Новая армейская жизнь манила и притягивала своей строгой основой, суровостью и четкостью.
В канцелярии училища он узнал, что их группа из Башкирии прибыла одной из последних. Перекладывая папки с личными делами «кандидатов в летчики», служащие разговаривали между собой, перебрасывались фразами, не обращая никакого внимания на посторонних, в том числе и на Саньку.
— В этом году жирный косяк привалил.
— А сколько выходит?
— На сегодняшний день по четырнадцать на одно место. Много с золотыми и серебряными медалями.
— Есть из кого выбирать.
— Отберем самых лучших.
— И самых красивых и симпатичных, — вставила молодая светловолосая женщина в очках.
— Красивые и симпатичные нужны для балета, в летном деле важна внутренняя красота, а это — мужество и решительность.
От случайно услышанного разговора Саньке стало как-то не по себе. «Ни фига себе конкурс! Четырнадцать гавриков на одно место! — с грустью подумал он. — Ребята с золотыми медалями… И я туда же, как граф, приперся со своими тройками…» Радость, которая переполняла его все это время, поблекла и истаяла, как утренний туман над поймой реки. Ему стало обидно и горько. Та республиканская медицинская комиссия и мандатная, в общей сложности, выходит так себе, все лишь предварительный отбор. А он поверил! Распетушился! Распустил, как индюк, веером цветастый хвост и крылышки. Ну почему же ему так в жизни не везет?
Вспомнил, как пару лет тому назад они с Коляном пытались поступить в медицинское. Как провалились на первом же экзамене. Как тогда он быстрым и решительным действием прикрыл позорный провал, как они успели, не теряя времени, в тот же день взять свои документы и вернуть их в школу. Мальчики «передумали»…
А как быть сейчас?
Забрать свое личное дело пока не поздно? И — назад в Ломовку? Но с какими глазами он там появится, после тех красивых проводов… Да и как добираться домой, когда на обратный билет денег ни фига нет? В заначке лишь десятка, что мать дала…
— Что загрустил, Сань? — спросил Виталий, рослый парень из Уфы, с которым Беляк познакомился еще на медкомиссии.
— А ты что, не слышал? Четырнадцать на одно место.
— А по мне, так хоть и все двадцать! — улыбнулся Виталий.
— Так ты, что ж… Выходит медалист?
— Не, я из рабоче-крестьянских аристократов. Свистнем, гикнем и — вперед!
— Будем брать штурмом? — веселое настроение Виталия невольно передавалось Саньке. — А если провалимся?
— Если такое случайно произойдет, то после летного в любое другое военное можно запросто определиться! — утвердительно сказал Виталий и многозначительно добавил. — Здесь, понимаешь, и медалисты без конкурса не проходят, ставят их в общий строй. На равных со всеми нами! Тут идет какой-то особый отбор. Давай попробуем потягаться? Попытка, как сказал товарищ Берия, не пытка!
Саньку, как и остальных «кандидатов в летчики», разместили в казарме. Он впервые видел такое просторное помещение. Вдоль стен ровным строем размещались железные кровати в два этажа и тумбочки. Санька устроился на верхотуре, а Виталий внизу.
Началась военная жизнь, только в гражданской одежде, непривычно строгая и четкая. Жесткий распорядок дня: подъем в 6.00, в 22.00, после проверки, отбой. Завтрак, обед, ужин, по солдатской норме. С первых же дней, с непривычного режима, возникло чувство голода, постоянно, как весело отметил Виталий, сосало «под ложечкой».
Каждое утро, после подъема — завтрак и без перекура, строем на медицинскую комиссию и сдачу экзаменов. Белобрысый старшина, невысоко роста, но с луженой глоткой, командовал с нескрываемым удовольствием.