Страница 11 из 77
— Пронесло! — с радостным отчаянием выдохнул Александр, еще окончательно не веря в счастливый исход. — Пронесло!
Теплая волна радости прошла с ног до головы. Вертолет не подвел. Не взорвался, не врезался…Мы спасены!
Пока спасены… Пока!
Лейтенант Беляк видел, как стремительно приближается земля, обрывы, террасы. Он не рассуждал, а действовал. Мозг работал, как решающее устройство, мгновенно перерабатывающее сложный поток информации. И Александру нужно было выбрать из множества вариантов самый оптимальный в данной ситуации.
Горящий вертолет надо посадить. Куда? Где приземлиться? Да и удастся ли ему совершить посадку, когда рули плохо слушаются, а управление не поддается и почти полностью исключено…
Избежали одну беду, надвигается другая.
И снова надо рисковать. Александр выбрал приемлемую площадку. Собственно, особенно выбирать было не из чего, да и времени на это не оставалось. Как говорится в таких случаях, бери то, что подсовывает тебе судьба. Просто на пути резкого снижения машины эта терраса была более подходящей, не совсем пологой и довольно широкой. А вокруг простиралась горно-пустынная местность. Пока безлюдная. Душманы непременно появятся. Причем в ближайшее время. Не так уж часто удается им сбить ненавистную «шайтан-арбу». Да к тому же, как знал лейтенант Беляк, за сбитую винтокрылую машину, за командира и за каждого летчика моджахедам полагается немалое денежное вознаграждение.
Александр с нескрываемой тревогой посмотрел на приборы. Авиагоризонт показывал, что вертолет имеет левый крен около шестидесяти градусов. Стрелка вариометра подтверждала, что машина теряет высоту со скоростью шестьдесят метров в секунду. Высотометр стремительно уменьшал свои показания. Показания других параметров были столь же удручающими. Надсадно женским голосом вопила «Зойка». Бортовой техник не подавал признаков жизни, а может его голоса просто не было слышно в общем разноголосом гуле. Едким горячим дымом заволокло кабину, в которой стало душно и жарко. А машина держалась в воздухе. Беляк стер ладонью капли пота со лба и мысленно поблагодарил тех, кто создавал вертолет. Если винтокрылая машина еще не опрокинулась, не разрушилась, еще не взорвалась, то это означало только одно — запас живучести, запас прочности не исчерпан!
Александр прошептал это сухими губами и с большим трудом, но все же перевел падающий вертолет из снижения по спирали, на прямолинейное. Он отчаянно старался уменьшить скорость падения. А земля приближалась, она была уже почти рядом, под железным брюхом.
Вывести машину на спасительную террасу ему все же удалось.
С железным лязгом, треском, скрежетом вертолет не приземлился, а буквально рухнул и, ломая с треском лопасти, неестественно дрожа, юзом пополз по пологой террасе, оставляя за собой широкую темную борозду на выжженной солнцем бурой земле. Винтокрылая машина замерла на самом краю площадки, перед обрывом в пропасть.
Не теряя ни мгновения, Александр торопливо, двумя руками открыл прозрачный колпак, не спрыгнул, а скатился на землю. Откатился, отполз на четвереньках, обдирая колени и ладони о жесткую твердь земли, а потом, пригнувшись, отбежал на ватных, непослушных ногах подальше от вертолета. Упал за первым камнем, жадно хватая раскрытым ртом чистый сухой воздух, а сердце радостно колотилось в груди. Живой! Живой!
И в то же мгновение раздался оглушительный взрыв. «Топливные баки» — мелькнуло в голове Александра. Обжигающе-горячая волна воздуха обдала его, вдавливая в землю, и большой кусок обшивки фюзеляжа с грохотом пролетел над ним и ударился со скрежетом о выступ горы.
В следующую секунду начали гулко и торопливо взрываться боеприпасы, управляемые и неуправляемые ракеты, завизжали осколки, с дробным треском рвались пулеметные патроны. Стоголосое горное эхо повторяло и умножало гулкую какофонию, распугивая в окрестностях все живое. В клубящемся дыму померкло солнце и стало пугающим, ослепительно-черным…
3
Александр, оглохший и обессиленный от пережитого, лежал за кремнистым камнем, уткнувшись лицом в землю, всем телом ощущал ее добрую теплоту и вдыхал извечные запахи, которые исходили от нее. Он все еще не мог прийти в себя, никак не верилось, что он спасся… Мучила жажда. Во рту пересохло. А солнце нещадно припекало. Хотя бы один глоток воды! Он облизнул шершавым языком пересохшие губы, понимая, что воды здесь нет и не может быть.
Когда канонада разрывов смолкла, Беляк осторожно высунулся из-за камня. Осмотрелся. Площадка довольно просторная, усеянная камнями и редкими кустиками высохшей травы. Справа в небо отвесно вздымалась каменистая гора. Впереди темнело ущелье. А слева, на самом краю площадки… В груди горько защемило. Вертолет горел. Остатки винтокрылой машины, разорванной взрывами на части, превратились в несколько костров, которые ярко пылали, и от них в безоблачную синеву неба поднимались темные космы дыма. Как кости скелета древнего мамонта, торчали части фюзеляжа, да сиротливо вздымалась вверх уцелевшая часть хвостовой балки, переломленная в том месте, где еще недавно находился несущий винт.
Спасать было некого и нечего.
Александр отрешенно смотрел на догорающий вертолет и ощущал полное одиночество. Один на этой чужой земле, в чужих горах, в чужой стране… Ему было жалко себя, жалко погибших товарищей. Зачем они здесь? Почему они здесь? Кому они тут нужны?
Грустные размышления прервал равномерный клекот многометровых лопастей. Александр его не услышал, уши еще были заложены, словно в них натолкали ваты, но он ощутил густой поток воздуха, падающего с неба. Такой знакомый и такой родной! Беляк поднял голову и с радостью увидел вертолет Хромова, который быстро и осторожно опускался. Александр выскочил на свободное пространство площадки и закричал, замахал руками.
— Я здесь! Сюда! Я здесь!
Вертолет чуть качнул крыльями, этим условным знаком пилот давал понять, что понял, что увидел его. И тут же выпустил несколько неуправляемых ракет в сторону ущелья по невидимой отсюда цели. Александр догадался, что Хромов стреляет по душманам, которые тоже стремятся попасть на эту террасу, первыми добраться к месту падения «шайтан-арбы». Он спохватился, ощупал кобуру. Пистолет на месте. А больше никакого оружия у него нет. С сожалением вспомнил, что автомат остался там, в кабине…
Александр побежал к середине площадки, к тому месту, где было бы удобнее приземлиться. Туда и опустился вертолет, нагоняя мощный поток воздуха. Едва колесами коснулся земли, как распахнулась боковая створка и высунулся бортовой механик.
— Давай, лейтенант! Быстрее!
Александр все еще оглохший, не слышал его голоса, но все понял по взмаху руки. Втянув голову в плечи, нагнувшись, он побежал к машине, преодолевая упругий напор густого воздуха. Бортовой механик, вцепившись в протянутую руку, помог.
Винтокрылая машина тут же оторвалась от земли и стала, быстро набирая высоту, уходить в сторону от опасного горного района.
— Лейтенант, помощь нужна? — участливо спросил бортовой механик. — Может какое ранение есть?
Александр отрицательно замахал головой и выдохнул только одно слово:
— Пить!..
Ботовой механик, отвинтив колпачок, поднес к пересохшим губам Беляка фляжку. Александр с жадностью сделал несколько торопливых глотков. Какая же она была вкусная эта простая теплая вода!
— Можно еще?
— Скоко хошь, лейтенант!
— Спасибо.
Напившись, вернул почти пустую баклажку, умостился поудобнее. Равномерно гудящие двигатели и знакомая легкая вибрация успокаивали и наводили дремоту. Усталость и пережитые волнения навалились мягкой тяжестью, и Александр даже не заметил, как глаза закрылись сами собой, и он сразу же оказался далеко-далеко отсюда, в родных краях, в Ломовке — большой деревне, которая приютилась в восточных предгорьях древнего Уральского хребта, издавна ставшего природной границей, отделяющей Европу от Азии.